Блогерка кивнула и встала, поправляя полу сарафанчика. Не дурочка, что большой плюс, никаких сцен и истерик. Нет, ближайшая пара недель будет весьма приятной.
Лера отвела её к выходу, а на место блогерки в кабинет зашёл неприметный господин лет пятидесяти в сером костюме – жарковато носить такой по нашей погоде, но люди ещё и не так чудят. Сел в нагретое Нани кресло, пригладил жидкие волосы того оттенка, что на Руси вежливо зовут «русыми», хотя слово «мышиный» было бы куда точнее, осмотрелся, словно пересчитав взглядом ряд сертификатов, дипломов и грамот на стене, оценил размах и цвета эмблемы «Сенсорики» у меня над головой и приступил к делу.
– Горбунов моя фамилия. Мне тут это… Посоветовали к вам. По бизнесу.
Он ещё раз глянул на расписную эмблему, прищурился, став похожим на пойманного с поличным кота, но продолжил:
– У меня фирма тут это. «Щит и меч» называется, не слыхали?
Я покачал головой.
– Ну да мы к славе не стремимся, нам бы денег… А теперь проблема у нас. Есть одна разработка, инженерная, подробности не особо важны. Но перспективная штука, должны даже за рубежом покупать, если опять санкций не наложат. И спёрли чертёж. Взяли и спёрли! И на бумаге, и на двух флешках – всё в сейфе лежало.
– Так это вам в полицию, скорее. Я-то при чём?
– Был, – кивнул Горбунов. – Неделю ищут, толку ноль. А нам опытные образцы надо делать, без них кредит не дадут. Короче…
Я подумал, что он заплачет, но нет: только зажмурился, а потом широко открыл глаза, как человек, которого замучила какая-то постоянно гнетущая проблема. Да, судя по всему, так оно и было.
– Ключи у меня были от сейфа и у Боярского, это главный инженер. Треть бизнеса ему принадлежит, не резон всё завалить. Мне – тем более. А полиция не найдёт, похоже, ни хрена. Я же сам настоял, Боярский и его два помощника со своих компов все этапы разработки удалили, теперь всё заново… Вот же дурак!
– Кто? – вяло поинтересовался я. Мужик мне не понравился сразу. Серый какой-то, скучный. И проблема неинтересная.
– Ну кто, кто… Я – дурак, раз так всё обернулось.
Дело во мне энтузиазма не вызывало. Если не накроет в нужный момент, я ему сворованное в жизни не найду, даже если очень хотеть буду. А мне особо и не хочется, все мысли сейчас были заняты прелестной блогеркой. А какие ножки, а? У-у-у… Эх.
– Двадцать тысяч долларов, – прервав Горбунова, сказал я. Сто к одному, что сейчас поперхнётся и свалит, откуда пришёл: судя по костюму, обуви и копеечному «ориенту» на запястье, денег у клиента не было, нет и не будет.
Серый человечек и правда опешил. Пожевал тонкие губы, опять зажмурился, потом потянул из кармана кнопочную трубку. Ну да, нищета как она есть.
– Боярскому позвонить надо, – пояснил он. – Сам я с такой суммой решить не могу. Дорого очень. А, Валентиныч, ты? Горбунов. Слушай, колдун двадцать зелени просит. Да знаю, что до хрена… А кто найдёт? Да не отыщут они. И не жди! Чего скажешь? Ну, я тебе мальчик в область ехать не пойми к кому… Какая бабка Ефросинья? Да иди ты. Если не отыщет – не заплатим? Вот это правильно, это по рабоче-крестьянски. Ну давай, отбой.
Он уронил руку с копеечной «нокией» на колено, словно устал держать вес. Посопел, потом сообщил то, о чём я и сам догадался.
– Согласен со мной наш д’Артаньян. Дорого, конечно, но куда… Оплата по факту. Договор или расписка – как тут у вас принято, не знаю, сейчас могу. Печати, правда с собой нет. Ну, подпись же моя будет.
– Просто расписку, что заплатите в случае успеха. В произвольной форме. – Браться за дело не хотелось, но за прошлый месяц отказал троим, а Люся… Марковна мне потом втык устроила. Лера же ей стучит, как большой пёстрый дятел, об отказах в том числе. – Мне, наверное, к вам съездить придётся на днях, осмотреться.
– А чего же на днях? – Горбунов даже язык высунул от усердия, дописывая последние слова расписки дешёвой шариковой ручкой, которую вынул чуть ли не из-за пазухи. – Дело срочное, Кирилл э-э-э…
– Сергеевич.
– Да-да, простите! Вот, возьмите. Срочное, сейчас и надо ехать. Вы ж на машине? Вот и прокатимся. Это за городом, но недалеко. Мы на площадях «Термоприбора» арендуемся.
Вот же жук! Ещё и ехать с ним прямо сейчас… Знаю я этот завод, одна радость – пропускная система жесточайшая, несмотря на половину пустующих зданий. Из посторонних вряд ли кто-то забрался, свои спёрли, сто процентов. Но дыра дырой, хорошо хоть дождей пока нет, половина дороги по лесу, яма на яме, последние диски там оставить можно.
– Да знаю, где это, – недовольно откликнулся я. – А вы оттуда пешком, что ли, пришли, машины нет?
– В ремонте, – поджав губы, ответил Горбунов. – Моя, в смысле. А так – коллега подвёз, но он по делам дальше.
Вот откуда у людей эта пугающая простота?! Ещё и половину слов глотает в разговоре, как ненужные. Одно слово, технарь. Уж это-то хорошо заметно.
Я поднялся из кресла, положил расписку, по диагонали пробежав глазами – вроде, нормально всё изложено, сумма, дата, подпись, – в шкаф для документов. Лера потом оформит дело в отдельную папку, честь по чести. «Щит и меч», ха! Но двадцать тысяч зелёных, из которых мне достанется полторы… Можно и поработать.
Одна радость: ехать можно было не через забитый сейчас машинами центр, а сразу выскочить за город, сделать изрядный крюк по окружной, а потом уже углубиться в лес. Так я и сделал.
Горбунов, первым делом аккуратно пристегнувшись, сидел молча, поглядывал только из окна с видом важным и задумчивым. Небось радуется поездке на дорогом автомобиле, когда ещё придётся.
– Скажите, Кирилл Сергеевич, а у вас вот это… Ну, способности давно?
– Врождённые, – ответил я, не отрываясь от дороги. Над асфальтом стояло марево, лето в этом году жаркое, душное, до конца июня дело ещё не дошло, а уже утомило. – Талант с детства. Но одним талантом, сами понимаете, многого не достичь. Заинтересовался, начал развивать, к окончанию университета создал авторскую методику, много работал над этим.
– А официальная наука что говорит?
– Им не докажешь.
Горбунов почесался, мгновенно потеряв важность. Глянул на меня остро, потом снова отвернулся к окну, словно разговор его не волновал совершенно.
– Ну, я слышал, – продолжил он с ленцой в голосе, – есть какие-то секретные учреждения… У военных, что ли. Или эфэсбэ. Там занимаются. Вы бы Родине послужить не хотели, раз такой дар?
– Не хотел. Я в армию-то не пошёл, а вы говорите – способности изводить ради каких-то интересов государства! Нет уж.
– Простите, вы, наверное, оппозиционер, угадал?
– Мимо. Я на своей стороне, где много денег и свобода.
– Понимаю, понимаю… Эх. Чертежи надо найти, тоже денег хочется.
После этого он снова схватился за телефон, набрал какого-то Дорохова и минут десять занудно выяснял подробности работы неведомой мне линии обработки. Я не прислушивался, да если бы и попытался понять, чёрта ли мне в этих марках стали, силовых кабелях и непонятных терминах.
Ага, вот и съезд с трассы под указатель «Термоприбор». Теперь скинуть скорость и постараться не поймать ни одной ямы на узкой извилистой дороге между деревьями. Асфальт ещё при Брежневе клали, похоже, а про ремонт и не слышали.
– При Горбачёве, – сказал Горбунов. Вероятно, последнюю мысль я высказал вслух, сам того не заметив, вот он и поправил. – В девяностом. А ремонта и правда не делали, денег нет.
Я кивнул и прибавил громкости в магнитоле. Опять сложная международная обстановка – как будто она когда-то простая была? «Зенит» проиграл «Краснодару». Конференция по новым видам короновирусов. В Сирии снова неспокойно, а в Ливии и вовсе война. Тьфу, задолбали уже! Музыку давайте.
– Метеорит приближается, друзья! Ещё дней десять назад траектория была непонятна, это был повод для мемов и анекдотов, но увы – сейчас у учёных растёт опасение, что он столкнётся к концу лета с нашей хрупкой плане…
Да чтоб вы сдохли! Я выключил радио и дальше рулил в тишине. Клиент, слава Богу, тоже помалкивал, изредка почёсываясь. Блохи у него, что ли? Директор непонятно чего, а мне потом машину опрыскивай дихлофосом.