– Бэлка, не смотри телевизор. А что касается Глеба, то я очень хочу нормальной мужской дружбы. Мне ее не хватает в жизни. Вокруг меня одни девушки.

– У тебя нет друзей? Я имею в виду парней.

– У меня есть приятели. Разницу понимаешь? Друг – этот тот, кто безоговорочно за тебя. При любых обстоятельствах. И я был бы за него безоговорочно.

– В таком случае, ты не на ту лошадь ставишь.

– Короче, мы сегодня идем с ним по клубам, так что, ты ужинай, меня не жди.

– Будь осторожен. Не ходи ночью по городу. Вызови такси, – забеспокоилась ты, совсем как старшая сестра.

– Ты еще скажи: надень шапку.

– При чем тут шапка? – не поняла ты.

– При том. «Надень шапку» – это такая детская народная повинность. Бэлка, посмотри на меня: кого ты видишь?

Он взял тебя за плечи и посмотрел в глаза.

Ты почему-то страшно смутилась. Или у тебя в этот момент что-то случилось со зрением? С его лицом что-то произошло. Некая метаморфоза. Как будто он выключил «братика», «мальчишку». У него были взрослые глаза. И вообще – взрослое лицо. Бэлла, ну почему ты и тогда ничего не поняла?

– Я сам буду решать, что и как делать.

Пожалуй, это была самая мужская фраза, которую тебе доводилось слышать. Безотносительно к теме.

Он просто снимает у тебя квартиру, напомнила ты себе. И ты не должна лезть в его жизнь и регулировать его отношения с друзьями.

– Не переживай, я же каждый день хожу по ночному городу.

– А если нападут?

– То – всё! – засмеялся он.

– Я серьезно! Что ты будешь делать?

Он вздохнул и простил тебе твое занудство. Он понимал, что ты просто беспокоилась о нем.

– Бэлка, посмотрю по ситуации… Конечно, я буду стараться до последнего выйти из нее…

– А если не получится?

– Ну, а если не получится, то буду биться до конца. Я – псих!

Среди ночи тебя разбудил шум в прихожей. Накинув халатик, ты вышла в коридор и обнаружила, что мальчишку придерживает под мышки тот самый певец, который в последнее время заполнял собой эфирное время в прайм-тайм.

– Ты что, напоил его? Он же несовершеннолетний!

– Меня зовут Глеб, – представилась «звезда».

– Я в курсе, – разозлившись, ответила ты, помогая мальчишке раздеться.

Он улыбался и просил тебя не сердиться. Потом он почувствовал себя скверно, и его долго рвало в туалете. А ты, как добропорядочная гостеприимная хозяйка, вынуждена была угощать этого паршивца-звездуна чаем с тортом.

– Бэлла, можно я у тебя переночую? За руль садиться не хочу. Развезло совсем от… чая. – Глеб улыбался.

– Ты на своей машине сюда приехал? – изумилась ты.

– Ну да, а что?

Он еще спрашивал!

– Ты рисковал двумя жизнями, – ответила ты.

– Глупости! Как будто в первый раз!

Ты была в ярости. Этот «звездун» сел за руль нетрезвым и посмел рисковать жизнью твоего брата! И теперь имеет наглость набиваться на ночлег! Как будто такси нельзя вызвать.

Но тут из ванной появился мальчишка, похожий на мокрого куренка.

– Да, Бэлка, пусть он у нас переночует. Ты же не против?

Черт! Конечно, ты была против. Еще как против! Но тебя совсем лишило воли это трогательное «у нас».

Ты добыла из бабушкиного шкафа постельное белье, подушку, одеяло и бросила все это на диван в гостиной. Ты заставила мальчишку выпить таблетку и отправила спать. В гостиную заглянул Глеб.

– Бэлла, можно я съем еще кусочек торта? Он ведь – домашний, да?

– Да, это я пекла. По бабушкиному рецепту, – сказала ты, уже примирившись с неизбежным.

– Никогда ничего подобного не пробовал!

Ты была польщена.

– Составишь мне компанию? – спросил Глеб.

– Пожалуй, – смиловалась ты и налила себе чаю.

Глеб был импозантен и неглуп, дорого и неброско одет. Он сказал, что никогда не видел таких потрясающе красивых волос, как у тебя. Ты поблагодарила его за комплимент, хотя находила, что это так и есть на самом деле. Он рассказывал тебе смешные истории, происходившие иногда во время гастролей, поминал неуемных «фанателок», цитировал их записки, вложенные в букеты. Ты представила, как он выходит после концерта, и за ним несут сотни букетов, укладывают их в лимузин. И он становится похожим на катафалк.

– Нет-нет, букеты остаются в гримерках, – засмеялся он. – Я только записки из них вынимаю и подарки.

– А что дарят в букетах? – поинтересовалась ты. Тебе никогда не дарили букеты с подарками и записками.

– Разное, – пожал он плечами и задержал взгляд на твоих коленках между разъехавшимися полами шелкового халатика. – Ключи от машины, например. Вместе с машиной, разумеется. Ну и по мелочи. Недавно очередной айфон подарили. Украшения золотые иногда бывают и – вот – серьга с бриллиантом. – Он дотронулся до мочки уха, а ты вспомнила, что и у мальчишки такая же. Только, наверное, – не бриллиант. – Браслеты, часы швейцарские… – продолжал перечислять фанатские подношения Глеб.

Ты терпеть не могла золотые украшения на мужчинах, находя это пошлым и безвкусным. Допускала исключительно что-то концептуальное, что не определялось денежным выражением, а диктовалось внутренней потребностью.

– Ты занимался спортом? – вдруг спросила ты почему-то. Наверное, потому что у него была спортивная стать.

– Да, много лет, – подтвердил он, развернув широкие плечи. – Я же собирался стать чемпионом мира по боксу! – Он засмеялся. – Но у меня обнаружился серьезный вокал, и мама забрала меня из секции, чтобы мне лицо не изуродовали.

Действие под названием «мама забрала» никак не вязалось с его наглым и самоуверенным видом. И ты поневоле сравнивала его с хрупким мальчишкой, самостоятельно принимающим судьбоносные решения.

– Тебя можно «забрать»? – удивилась ты. – Мне казалось, что такой… такой уверенный в себе парень – сам себе господин и повелитель.

Но он услышал в твоем вопросе что-то другое. Или намеренно исказил его смысл, как ему хотелось.

– Да, – сказал он с нажимом, пристально глядя в твои глаза и улыбаясь. – Меня можно забрать.

Тебе не хотелось развивать эту тему. Ты была к ней попросту не готова. Да и вообще – какого черта? Ты занервничала, принялась убирать со стола, мыть чашки, откидывая за плечо мокрыми руками непослушные пряди волос. А потом пожелала гостю спокойной ночи и ушла в свою комнату. Он еще шуршал накрахмаленным бельем, хлопал дверью ванной, а потом дом затих. Но ненадолго. Ты проснулась от возни и разговора под дверью твоей спальни и замерла, прислушиваясь.

– Давай, вали спать, – услышала ты приглушенный голос Глеба.

Сквозь дверь из рифленого стекла читался силуэт мальчишки с упирающейся в косяк рукой.

– Сам вали.

– Иди на х… В чем дело? – шипел Глеб.

– Сам иди на х… – сказал мальчишка.

– Тебе-то какая разница? Она же не замужем. Спит и видит заполучить мужика. Да она счастлива будет переспать со мной! Как и любая другая!

– Глеб, иди спать, – повторил мальчишка. – Тебе не светит.

– А! Я понял: ты с ней спишь, что ли? Ну, ты шустрый! Удобный такой квартирный съем… Все включено… тортик, девочка… All inclusive…

Да как он посмел говорить такое твоему брату?! Ты испугалась, что они сейчас подерутся. Но услышала ровный голос:

– Тебя это волнует? Всё. Иди, одевайся. Я тебе вызову такси.

Глеб грязно выругался и ушел в гостиную. Через некоторое время хлопнула входная дверь.

Утром ты смотрела на него, как на героя. Ты гордилась им, своим мальчишкой. Никто и никогда еще не защищал тебя. Впрочем, по правде говоря, и не от кого было. Но вопросов задавать ты не стала. Тем более что настроение у него было прескверное. Ты кормила его сырниками с клубничным вареньем и испытывала к нему нежность. Жаль, что у тебя не было раньше такого брата. Вот так ты думала и улыбалась.

– У меня сегодня кастинг, – сказал мальчишка.

– Очередное шоу? – спросила я.

– Нет, мюзикл. Я очень хочу туда попасть. Там есть одна злодейская роль – как раз для моего голоса.