Днистро.

– Давай же, Бленда, прыгай, – зашептал я.

Но двери фургона захлопнулись. Едва не перевернувшись на повороте, он скрылся за углом дома.

Оставшиеся солдаты подогнали джип к магоборцу. С отчаянным проворством он запрыгнул в салон, отчего машина просела так, что ударила дном по мостовой.

– Этого надо забрать! – прорычал магоборец, показывая на меня. – Он ценный.

Но солдат, сидевший за рулём, пригнулся от пуль снайперов и увёл джип прочь с площади, не слушая приказа. Второй джип тоже развернулся и уехал, выронив напоследок труп солдата с размозжённой снайперской пулей головой.

2

Пересилив слабость и качаясь в стороны, я зачем-то побежал, будто мог догнать фургон.

Часть всадников окружила Днистро, ему помогли встать. Несколько всадников поскакали ко мне.

Сев на плиты площади, я, как пьяный повторял:

– Нужно её… Её нужно… Они увезли…

Окружившие меня всадники расступились, давая дорогу солдату в маскхалате, увешанном тряпками и листьями. На плече, как грабли, он нёс длинную винтовку со сложной системой оптических прицелов. Словно этого мало, на его лице, скрытом маскировкой, надеты очки с такими же сложными окулярами.

Опустив их на подбородок, он подал мне руку и что-то спросил на енавском языке.

– Нужно догнать… увезли… – ответил я.

Всадники снова расступились: ко мне подвели Днистро. После избиения прикладом и прыжка из фургона он выглядел ужасно. Вся роба залита кровью, левая рука безжизненно висела вдоль тела, оттуда тоже лились потоки крови и белела кость.

При этом Днистро был невероятно весел.

– Матвей, это наши, Матвей! – крикнул он мне в лицо. – Братцы! Наши.

– Она… почему она не прыгнула? – спросил я Днистро. – Куда увезли?

– Нет бога Истинного, кроме Енели, – лепетал Днистро, не обращая на мой вопрос внимания. – Это наши, наши…

Разведчик обратился ко мне на языке, который распознал рулль.

– Вы перебежчики?

– Да.

– Маги?

Я пропустил этот вопрос. Ведь прошлые наши захватчики спрашивали то же самое.

– Маги, маги, – закивал Днистро. – Он – Матвей – вообще рукотворец.

– Хм, – сказал снайпер глядя на меня. – Ты смог колдовать даже после применения слабительного. Силён?

– Сильный, сильный парень, – закивал Днистро, хотя спрашивали не его.

– С вами был третий? – спросил снайпер.

– Да, – ответил я. – Увезли в фургоне. Надо догнать.

– Прости, брат. Её уже не вернёшь.

– Её… её, – повторял я, реально забыв имя Бленды. – Её увезли.

– Прости, брат, – повторил снайпер и поглядел в небо. – Надо уходить. Щас еропланы налетят. Хена мы тут удержимся…

Наконец силы покинули меня полностью. В глазах померкло, а в носу вспыхнула резкая боль – я грохнулся лицом на плиты площади, залитые маслом и пятнами солярки, натёкшими из магоборца.

3

Меня доставили в так называемую «разборную крепость».

Позже я заметил, что державники называли крепостью любое учреждение, связанное с функционированием их Державы. Ещё одна травма от вековых унижений, которые перенесло Енавское Княжество на той стороне Барьера.

Так-то это был обычный концентрационный лагерь. Большую его часть занимали чёрные бараки для перемещённых лиц – мирных жителей Халидейского Союза, попавших в оккупацию и вывезенных в Державу на работу. То есть – рабы.

Отдельно, в ещё более мрачных и чёрных бараках, жили пленные воины армии Союза.

Сходство этой войны с нашей Первой и Второй Мировыми наталкивало на мысль о том, что где-то в этом концлагере стояли печи для сжигания голдиварцев неправильной национальности или фабрики по изготовлению абажуров из их кожи, смотря кому уготована роль славян и евреев в этом конфликте.

К счастью, полного сходства не было.

Позже я понял, почему: в Запертых Землях все расы и национальности смешались настолько, что угнетение по этническому признаку стало невозможным.

Осталось только угнетение по признаку гражданскому: халидейцы геноцидили державников, а те геноцидили халидейцев. Заодно и всех остальных, кто не желал присоединяться к великой Енавской Державе.

Сортировка людей не единственная задача разборной крепости. В отдельном, более чистом и светлом бараке, содержались те, кого отловили при переходе через Барьер Хена. Меня поселили в камере с десятком других перебежчиков.

К этому времени мои магические силы полностью восстановились после действия «слабительного», но я пока что не стал использовать силу в полной мере.

Выпросив у охранника клочок бумаги, сделал языковой рулль, зарядив его на все языки моих сокамерников, перебежчиков, задержанных патрулями Державы или, как я, спасённых от патрулей Халидейского Союза.

Перебежчики считались ценным ресурсом – среди них могли попасться сильные маги. Но массовые побеги магов за Барьер остались в прошлом, в те времена, когда действовала секта Окончательного Ухода.

Сопоставив рассказ Бленды об истории отношений Свободной Стороны и Запертых Земель, я сделал вывод, что и Держава и Халидейский Союз были заложены именно в те далёкие века, когда перебежчики за Барьер исчислялись сотнями тысяч.

Сейчас со Свободной Стороны за Барьер мало кто уходил добровольно, в основном массово отсылали преступников в качестве казни.

Встречались среди перебежчиков какие-то полусумасшедшие личности, которые сбежали за Барьер «просто так», ради интереса.

Эти наивные психи мечтали, что в Запертых Землях они увидят «настоящий Голдивар предков». Они почему-то верили, что жизнь за Барьером застыла в том виде, в каком она была три тысячи семилуний назад.

Они ожидали увидеть здесь волшебный мир, полный магических артефактов древности. Рассчитывали встретить стада драконов и прочих древних существ, призыв которых в Голдиваре разучились колдовать. Бредили общением с потомками древних жителей, которые обязательно должны носить в себе некое сакральное знание «прошлой эпохи».

Смешно сказать, но эти романтические жители фэнтезийных стран стремились за Барьер, чтобы увидеть за ним ещё более фэнтезийные страны.

Они больше всех расстраивались, когда обнаруживали в Запертых Землях ещё более строгую бюрократию, подкреплённую идеологией, чем на своей стороне. Магия здесь редкость, артефакты разобраны по музеям или магическим Дружинам, а всех древних волшебных существ перебили ещё пра-пра-пра-пра-предки местных жителей.

Нет ничего удивительного в том, что перебежчиков сразу сажали в концлагерь. Даже правительства стран Запертых Земель было в ужасе от качества «человеческого материала», бегущего со Свободной Стороны: бандиты, психи и наивные, ни на что не годные романтики.

Но всё же любые перебежчики являлись источником новых знаний. Даже среди них попадались инженеры, чьи таланты не нашли применения в странах, где даже в промышленности и сельском хозяйстве доминировала магия.

Таким образом, власти Запертых Земель прекрасно осведомлены о политике и экономике Свободной Стороны. А на Свободной Стороне знать не знали, что происходило за Барьером.

Все государства Запертых Земель охотились не просто за теми, в ком теплился хоть какой-то магический дар, но и за магическими артефактами, которые они приносили с собой.

Как выяснилось, все зачарованные или изначально магические предметы не теряли своих сил под давлением Барьера.

4

Меня и других перебежчиков, подозреваемых в ношении магической силы, выстроили в пустом белом помещении, пахнущем хлоркой. По одежде и внешности я определил, кто из какой части Голдивара прибыл.

Больше всего было енавцев. Бленда права: жители этого бедного, разъедаемого коррупцией и соседями государства, часто сбегали за Барьер Хена. Ими двигала не романтика путешествия в неведомое, а нищета.