Мне не хочется верить, что Карл готов сплавить меня со всеми в канализацию, как будто у него одного есть что обсудить с Ниганом.

— Ты идешь с остальными и это не обсуждается, — он не кричит на этот раз, но его спокойный тон тесно переплетается с той бесстрастной нитью пассивной агрессии.

— Заткнись, придурошный! — возражаю я. — Там, за стеной, стоит мой отец, и я имею право повидаться с ним, пока все не покатилось к чертям. Дэрил, присмотри за Клэр. Клэр, — едва удерживаюсь, чтобы не начать терапию по успокоению девочки. — Все будет хорошо, никуда не лезь.

— Ладно, — выдавливает она перед тем, как скромно, словно вынужденно, обнять меня.

Застываю на месте, и прежде чем броситься прочь, Дэрил хлопает меня по плечу. Мы смотрим друг другу в глаза и как бы говорим: «увидимся».

— Встретимся на месте! — кричит Карл им вслед.

Не знаю, что делать, куда бежать. И даже невзирая на путеводную звезду в роли Карла, я по-прежнему чувствую себя предельно растерянной. Сквозь пелену страха и звуки борьбы мы пробираемся к стене. Зачем? Чтобы взглянуть в глаза человеку, разрушившему столько жизней?

Сажусь возле лестницы и гляжу, как Карл взбирается на стену. Для меня проблема заключается в следующем: я никогда не отличалась особой ответственностью, хоть и мечтала развить ее в себе. Мне всегда хотелось быть более зрелой, делать все самой и не прятаться за спинами других. Сейчас моя единственная мысль — полезть туда и поговорить с отцом тет-а-тет, не прикрываясь Граймсом-младшим.

— Ну ладненько, ты сам довел до этого, Рик, — провозглашает отец, и я вздрагиваю. Не в силах подняться по лестнице из-за трясущихся коленок и потных ладоней я останавливаюсь около подъема, руки крепко держатся за перекладину. — Я даже был готов работать с тобой. Тебе всего лишь нужно было соблюдать несколько очень простых правил. Теперь я вижу, что от тебя надо избавляться. Сжигать все мосты, ублюдок.

— Его нет дома.

Даже не смотрю наверх. Голос Карла такой громкий и уверенный, что я и позабываю о своей роли в плане. Если бы Рик не был всеми признанным лидером, то Карл определенно занял бы его место. От осознания данного факта мне становится чуть завистно на душе; всю жизнь отец видел во мне успешную, сильную и независимую девушку. Он видел во мне лидера. Не так давно пытался пробудить во мне нужные качества, чтобы в итоге его ожидания не оправдались, и какой-то левый мальчишка справился лучше.

— Охренеть, никому не стрелять, это Карл, — голос отца становится забвеннее и как-то веселее. Папа словно не помнит о былых невзгодах и принимается активно разбрасываться шуточками налево и направо. — Вы только посмотрите, кто подходит к двери, как большой мальчик. Я так горжусь тобой. — Если бы только он так искренне гордился моими достижениями… — Папы нет дома, да? Кажется, когда он вернется, его ждет большой огненный сюрприз, — запинается, оценивая ситуацию. Он не стесняется заметить, что мы с Карлом достаточно сблизились. Подмечает, что он один из немногих, кто должен знать мое точное текущее местоположение. — Где моя дочь?

А Карл будто не слышит:

— Здесь несколько семей, дети, моя сестренка.

— Это разбивает мне сердце. В Святилище тоже были дети. Ты должен был их видеть. Мир несправедлив, парень. Тебе пришлось убить свою мать, и Челси тебя в этом понимает, — на секунду его говор становится таким тихим и неразборчивым, что внезапный громкий вздох бьет по ушам. — Это полный отстой, — продолжает он более уверенно. — Поэтому нам так нужен лидер, который сделает все, чтобы этот кошмар не повторился. Ой, погодите-ка, это же я.

— Плохое случается, но мы можем все разрешить. Остановите это.

Я не выдерживаю. Со слезами на глазах и каплями пота на руках я желаю подняться.

— Теперь ты хочешь поговорить? Твой отец намеревался убить меня при любом раскладе. Он дал выбор моим людям, но не мне. Теперь нам снова придется идти к пониманию через изменения, наказания. Повторять вопрос больше не буду: где моя дочь?

— Здесь, — возвышаюсь над отцом, скривив лицо в презрении.

— Челси Даниэлла Лоуренс, приказываю тебе спуститься на землю незамедлительно!

— Я не на твоей стороне. И ни за что не вернусь в Святилище. Можешь убить меня, как сделал с другими неверными!

Ярость размывается, уголки его губ формируют надменную усмешку. Он не верит в услышанное.

— Что ты сказала?

— Если ты должен кого-то убить в качестве наказания, то убей меня. Я серьезно.

Рассмеявшись, отце не находит больше слов, кроме:

— Не глупи, Челл. Ты хочешь умереть?

— Нет, не хочу, но готова. Пусть так и будет. И если моя смерть положит этому конец, если она что-то изменит для этих людей, для тебя, для всех этих детей, — оно того стоит.

Воцаряется тишина, только ветер свистит снаружи. У Спасителей во всю идет мыслительный процесс, а Карл, в свою очередь, пытается найти способ достучаться до Нигана. Его голос крепнет с каждым произнесенным словом.

— Родная дочь ненавидит тебя. Такой у тебя был план? Ты этого добивался? Таким ты хотел стать?

Отец ничего не отвечает, продолжая сверлить меня каким-то насмешливым взглядом. Я вздыхаю. Мне изначально казалось, что вся эта затея в сантиметре от пропасти, в которую норовит упасть, как только мы с Карлом бросимся уводить Спасителей к засаде.

Карл накрывает мою ладонь своей и озаряет меня храброй улыбкой. Сейчас меня успокоит разве что Мальборо, ну или как вариант хорошая пощечина.

Однако вариант с непредсказуемым покиданием Спасителей до того, как они поймут, что произошло, тоже ничего такой. Как только мы с Карлом удаляемся от стены, отец принимается интересоваться, куда это мы собрались, и вопить о том, что мы мерзавцы. Но мне плевать; настолько плевать, что из меня вырывается истерический смешок. И Карл, заметив такую реакцию, с самым серьезным видом протягивает мне торбу.

— Не радуйся раньше времени и прикрой меня, дурында.

Киваю и из перекинутой через плечо сумки для продуктов достаю дымовые гранаты. Карл бежит отвлекать Спасителей, пока Мишон ведет всех в безопасное укрытие. А я тем временем прикрываю спины нам с Карлом.

***

Посмотрев вдаль, фокусирую зрачки на мерцающих огоньках — фарах. Напоминает карусель, но не ту, на которой весело резвятся детишки — сумерки с фонарями машины. Грузовик Спасителей с разгона въезжает в ворота, сносит их и кусок стены. Волосы на затылке становятся дыбом, когда я слышу регот отца.

Карл пихает меня, и, повернув за угол, мы бросаемся бежать по соседней улице. Не добежав до ее конца, я прыгаю в сторону и ныряю под развешанное на веревке белье. Мы перемахиваем через низкое проволочное ограждение и оказываемся на развилке между двух домов. Подбегая к одному из них, мы с Карлом припадаем к земле. Взрыв. Закрыв глаза рукой, дрожащая я сквозь растопыренные пальцы гляжу на дымящееся здание и чертыхаюсь.

Чувствую, как кровь приливает к щекам. Еще бы пара метров в направлении дома и взрывная волна задела бы нас. Никогда не видела детонацию так близко, за исключением того раза с Мэттом, когда в городе на нас устроила охоту местная группировка мародеров.

Мэтт…

— Кулон. Я оставила его!

Оглядевшись и убедившись, что нас никто не видит, Карл поднимается с земли и подгоняет меня сделать то же самое.

— Мой кулон…

— Какой еще кулон?!

***

Я не слышу ни звуков стрельбы, ни разборок, разве что — отчетливо произнесенную фразу Карла: «Будь осторожнее, дурында».

Карл продолжает отвлекать Спасителей, продвигаясь к укрытию, пока я мчусь к своему дому.

Чертов кулон — проносится у меня в голове, когда единственное о чем я могу думать в столь спонтанной ситуации — старая побрякушка.

— Я обязана забрать его!

— С ума сошла?! Ты видишь, что происходит?

— Да, поэтому я прошу тебя забыть на время о моем существовании и сделать все так, как мы договаривались!

Мигом очутившись у своего жилища, проскакиваю вовнутрь. Обогнув угол, иду на свет бледных лунных лучей, освещающих кучу расколотых в щепы досок и битого стекла. Из-под валяющихся под ногами книжных страниц, которые я рвала в клочья во время эмоциональных качелей, доносится топот крохотных лап, издаваемый каким-то грызуном. Я давно стала замечать, как по ночам где-то в стенах раздаются постоянные треск и стуки, но никогда не придавала этому большого значения — грызуны меня не пугают.