========== Глава 1. Отпусти прошлое, оно ставит крест на будущем ==========

Вспышка. Перед глазами девочка лет четырнадцати. Она среднего роста, имеет густые длинные черные волосы, торчащие во все стороны как пакля, большие карие, как молотый кофе, глаза, которые наполнены недоверием и злобой; нос, кончик которого немного загнут, насупленные тоненькие бровки, с изломом, и волевой подбородок, доставшийся ей от отца. Хрупкие конечности, выпирающие кости и скулы, впалые щеки придают девочке слегка болезненный вид. Кожа бледна как у мертвеца и визуально делает ярче потрескавшиеся губы. Ощущение, что она отказалась от нормального питания, иначе не объяснить причину таких кошмарных внешних признаков.

Это я, еще когда была вместе с Мэттом, Молли, Пейдж.

Юная копия меня сидит на сухой лесной почве, откинув голову назад и находясь в объятиях парня того же возраста. Мэтт…

Те же взъерошенные черные, как смоль волосы, черные, как омут глаза, спортивное телосложение. На лице красуется улыбка. Мэтт мог закадрить любую!

Наверное, в школе не было ни единой девчонки, чье внимание он не привлек. Если честно, не понимаю, как такой, на первый взгляд, популярный, амбициозный и перспективный парень выбрал нас. Однако по его словам, слава ему была ни к чему и только в компании меня и Молли он мог чувствовать себя свободным от каких-либо обязательств. Наверное, если бы ни ситуации в наших семьях, мы бы не были так близки.

— Мэтт, — тихонько, еле слышно лепечет девчушка. — Почему такой, как ты, смог меня полюбить?

— Ты красивая, умная и сильная. А еще ты помогаешь мне бороться с моими демонами. Как тут не влюбиться?

Вспышка. Мэтт и я немного постарше. Нам уже лет пятнадцать. Мы бродим по лесу, и, судя по теплым курткам, это или осень, или ранняя весна.

Мэтт идет чуть впереди, таща меня за собой, а я тем временем еле волочу ноги. Его походка небрежна и ленива — верный признак некоторой скрытности характера.

— Черт, мне так сложно идти! — вырываю запястье из руки парня и, остановившись, притопываю недовольно ногой. — Может, понесешь меня?

— Только если в мешке.

Молодая я обиженно фыркает и с обидой отворачивается, скрещивая руки на груди.

Раздается выстрел. Мы оба забываем о происходящем, оборачиваемся на звук и мчимся сквозь чащу, раздвигая ветви деревьев и кустов.

Неосознанно вспоминается… Тогда-то Пейдж и застрелилась, найдя труп сестры. Всего доля секунды, и еще одно тело пало.

В тот день мы нашли двух наших друзей мертвыми. И это по моей вине…

Вспышка. Меньшая копия меня куда-то бежит, не смотря по сторонам. Глаза покраснели и опухли, а дыхалка дает сбой. Грудь чересчур быстро вздымается, слезы бегут ручьем, сердце сжимается, в горле встает противный ком. Я что-то ворчу, захлебываясь слезами, а после резко останавливаюсь.

Из груди вырывается душераздирающий крик. Больше не удается держаться на своих двух; падаю, сворачиваясь калачиком, тыльными сторонами ладоней вытираю жидкость с лица, сгибаю ноги в коленях и начинаю ими стучать по земле.

— Мэтт! — из оставшихся сил воплю я.

Это тот момент, когда его не стало… Во время вылазки чертового Мэтта укусили, и мне пришлось бежать, оставив парня на съедение. На моих же глазах мертвецы стали разрывать его плоть, отчего крик, кажется, поглощает меня.

Блеск. Картину полностью поглощает яркий свет. В глазах мутнеет и предстают силуэты, разбавленные красками настолько, что все расплывается. Постепенно силуэты приобретают очертания, и у меня получается разобрать в этом «современном искусстве» комнату.

Просторная, с уютным интерьером, гостиная. Посреди комнаты находится диван, а возле него стоит мужчина лет сорока пяти и девочка в возрасте от десяти до одиннадцати.

Черта с два! Это же мы с отцом.

Папа обнимает меня за плечи, пока я приглушенно рыдаю в ладошки. Он что-то говорит и единственное, удавшееся разобрать из диалога:

— Она мертва, Челси. Мертва.

Он проговаривает это медленно и сдержанно, стараясь не заплакать. Видно, что папе не безразлична мама и он ее любил. Хотя любовь его еще ни разу не останавливала от измен.

Момент. Обстановка меняется. Меня будто телепортирует. Сперва я не сразу разбираюсь, но когда взгляду предстает нависающий надо мной отец с дробовиком в руке, до меня доходит: я вижу данное деяние глазами того, кто лежит на софе.

Мама!

В самом начале этой чертовщины по телевизору сказали, что людей становится меньше — какое-то неизвестное заболевание забирает жизни совершенно, казалось бы, здоровых людей. Слава богам, мы с семьей жили в окраинах Атланты, где людей было мало, и убедиться на собственной шкуре в правдивости информации не пришлось.

Я не верила телевидению, относилась ко всему скептически. В отличие от родителей, которые запретили выходить на улицу и контролировали каждый мой шаг.

Ах… Каждый день, каждую секунду я наблюдала; наблюдала за тем, как по телевизору показывают массовые смерти, гибель людей от рук им подобных. По крайней мере, мне так изначально казалось. Теперь-то я не такая неотесанная и знаю, что это были мертвецы.

На протяжении месяца наблюдала за тем, как больная раком мама постепенно умирает. Папа отказывался признавать это и надеялся, что она выживет, но я-то знала… знала, что это бредни и она умрет. Так и случилось.

Перед уходом у нее началась лихорадка, и мама попросила привязать себя к дивану, чтобы обезопасить нас. Она умерла. А затем превратилась…

И тогда, для той одиннадцатилетней Челси, гибель матери нанесла еще один урон психике. Поле увиденног крыша совсем поехала.

Папа пытался успокоить меня, хоть и испытывал серьезнейшую душевную боль. Он не нашел в себе силы расправиться с неупокоенным телом супруги, зато та одиннадцатилетняя Челси, перед их с отцом уходом из дома, в этом преуспела. Стоило отцу отвертнуться, как она устремила кухонный нож по самую рукоять в голову обращенной матери.

Хотела ли она этого? Нет. Было ли ей горько? Да, черт возьми!

Я знала, что мамы больше нет и успокаивала себя мыслью, что мне нужно учиться перебарывать себя.

Не знаю, что происходит, но сейчас папе хватает духу не отводить дуло дробовика от назначенной цели. Самое страшное, леденящее душу и кровь то, что я вижу этот кошмар от первого лица — будто голову этой пушкой собираются разнести мне.

Выстрел и!.. Лес. Тяжело дыша, я оглядываюсь. Это был сон.

Стоит раннее утро, часов семь от силы. Скидываю с себя накидку, облегченно вздыхаю и поднимаюсь. На спину натягиваю маленький рюкзачок.

Опоры в ногах ни капли не чувствуется, ходьба дается словно испытание, а утомленные от недосыпа глаза слипаются. Спать больше нельзя: вся эта кинолента кошмаров изматывает до жути, и увидеть еще один триллер я не готова.

Мой временный ночлег окружен целой цепочкой собственно сооруженных ловушек и сигнализаций: консервные банки, пронизанные рыболовными лесками, растяжки и ямы. Под рукой лежат пистолет и кинжал.

И оставлять все как есть — не вариант; мне нужны свежие припасы, вода, еда, патроны… Плевать, лишь бы жизнь помогло спасти.

Пробираюсь через лесную гущу и наконец выхожу на шоссе престижной ширины: шесть полос для движения автотранспорта, на каждое направление по три полосы. Именно к заправке путь мой простирается с большей осмысленностью.

Дует прохладный ветерок. По коже пробегается табун мурашек. Стянув повязанную на поясе толстовку, я мгновенно надеваю ее на себя. По телу разносится тепло. Бездумная игра ветра с копнами моих волос немного утомляет и, чтобы не мучиться, вдобавок натягиваю капюшон. Как раз вовремя!

Сверкает молния, через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, подтверждая, что вот-вот на землю обрушится ливень. Поначалу моросит освежающий, но в то же время, холодный дождик, капли которого мгновенно и без следа поглощаются пересохшей землей. Но постепенно капель становится все больше, и под ногами стремительно появляются лужи.