— Я тебе рассказала все. Мне больше нечего добавить, — возражает она, и я одергиваю ее подбородок, чтобы она наконец уперлась взглядом не в землю, а в глаза собеседницы.

— Не ври, Клэр. Я сейчас зла, и не потому, что ты сделала, а потому что ты мне врешь.

Клэр дергает головой по сторонам, чтобы скинуть с лица мою руку и фыркает.

— Я не вру!

— Я не верю! Ты продолжаешь врать даже сейчас, когда говоришь, что не врешь!

— И хорошо, что ты мне не веришь! Потому что я тебе тоже! Ты сама лживая сука!

Замираю в ступоре. Хотела бы что-нибудь сказать да вот язык в жопе оказался, стоило Клэр проорать такие слова.

— Ты знала, что он мертв… Ты знала, что Чарли больше нет, и молчала!

Затаив дыхание, моментально надеваю маску безразличия.

— С чего ты взяла?

***

Я тихо захожу в дом. Не знаю, чего мне сидится на месте, но я просто хочу убедиться, что Дженна в порядке. Даже если минуту назад она кричала о том, как меня ненавидит, я хочу поговорить с ней по душам. Одной.

— Малая?

Резко оборачиваюсь назад, чтобы увидеть следующего по пятам Дэрила. Мы оба стоим возле входа в подвал, и я на секунду задумываюсь, что если сейчас начнется долгая душещипательная беседа, то лучше отойти — не хочу, чтобы Дженна слышала это.

— Что ты здесь делаешь? — любопытствую я.

— Иду за тобой, чтобы задать тот же вопрос. Ты же вроде только тут была.

— Я была не одна. Чувствую себя некомфортно, когда бедная девочка должна наблюдать за… не знаю, как это назвать. Сумасбродством другой девочки.

— Она выросла в мире сумасбродства. Ей не привыкать.

— Я не знаю, что делать, Дэрил, — шепчу я. — Это кошмар какой-то. Помнишь я рыдала после побега из Святилища? Так вот, сейчас все в разы хуже. На мои плечи легла ответственность за двух детей, мне отрезали палец правой руки, и теперь я без понятия, как мне держать оружие или гребаную вилку! У меня болит все тело, но я не могу об этом думать — у меня в голове только Клэр с ее мертвым братом и эта ненормальная Дженна! Мне некогда думать об отце, о Карле или о ком-либо еще, ведь я озабочена двумя детьми, которых уже ненавижу!

— Расслабься, малая.

— Я не могу расслабиться, Дэрил! Мне нужно каким-то образом рассказать Клэр ситуацию с ее братом, которого я пообещала найти! И я уже знаю, что Клэр меня возненавидит за то, что я молчала!

***

— Поэтому ты ее убила. Она рассказала тебе это, и чтобы заткнуть ее, ты пристрелила ее.

— Нет.

— Да, ты убила ее из злости. Она провоцировала тебя, и ты поддалась. Она умоляла убить себя, и наконец-то появился повод!

— Значит, она не соврала. Он мертв…

Не отрицаю, а лишь киваю.

— Как?

— Заражение крови.

— И ты молчала. Молчала все это время! Откуда Дженна знала, если только не от тебя! Даже она знала! Но не я!

— Ты думаешь, мне было легко?! Думаешь, сказать ребенку о том, что единственный близкий ему человек мертв, это легко?! Мне жаль, что я не решалась, но пойми меня!

— Ты обещала помочь его найти! Обещала!

— Гипотетически я выполнила обещание: он мертв, и ты знаешь, где он — его больше нет. Я не твоя мать или сестра… я не буду читать тебе нотации, почему ты не должна меня ненавидеть. Хочешь ненавидеть — давай, я переживу как-нибудь. Я проходила через вещи похуже, чем гнев маленькой девочки.

— Спасибо за чертовое разрешение, потому что это то, чем я буду заниматься дальше — ненавидеть тебя!

— Не за что, держи в курсе.

Клэр не смотрит мне в глаза; образованные вокруг рта и носа морщины указывают на то, что взбешенная девочка вот-вот даст волю чувствам. Не оборачиваясь на меня, она уходит.

— Куда ты? — вопрошаю, заведомо зная ответ. И от того мне становится нереально страшно, одиноко. Конечно же, я погорячилась, когда уверяла Клэр в своем безразличии.

— Мне здесь нечего делать. Я ухожу.

— Я не спросила, что ты делаешь. Я спросила, куда ты?

— Тебе ли не все равно?

— Нет, мне не все равно, Клэр! Ты можешь меня ненавидеть, но это не означает, что ты должна покинуть Александрию. Там тебе не выжить.

— До этого выживала.

— Ты до этого пряталась на деревьях и не могла произвести выстрел! И только чудом ты осталась жива: не всем так везет. Когда кругом одни ходячие, мародеры и убийцы, выжить дано не всем. Удача не вечна, Клэр. Тебе повез…

— Что?! Повезло встретить тебя? Я знаю, что он мертв из-за тебя! И я не хочу знать, действительно ли у него не было шансов или ты решила избавиться от обузы.

— Я любила его!

Клэр резко оборачивается на меня, распахивая глазенки шире и шире.

— Ты снова врешь!

— Я не вру, Клэр. Я бы ни за что не причинила ему вреда. Чарльз был дорог мне. Я потеряла много близких людей и нашла родственную душу в нем. С ним я снова почувствовала себя любимой, веселой, беззаботной и… хрупкой. С ним я чувствовала себя в безопасности. И я понимаю, по кому ты скорбишь. Мне его тоже не хватает! Но нужно двигаться дальше. Чарли бы хотел именно этого. И если сейчас ты уйдешь, то больше не вернешься. Твой брат не этого хотел.

— Мой брат мертв. Ему уже плевать.

Дома в Александрии опустели — все уже вышли на улицу и смотрят на нас с Клэр. Вдалеке замечаю Рика, который выжидает не пойми чего.

Челси.

Челси.

Сознание туманится. Взгляд путешествует: на Клэр, на землю, на свои руки. Опускаю голову, фокусируясь на голосах в голове.

Челси.

Челси.

— Что?! Чего вы хотите?!

Оторвав глаза от земли, я наконец примечаю окруживших меня мертвецов: мои бывшие одноклассники; люди, которых я убила; Молли, Пейдж, Мэтт…

Падаю в пропасть, когда мозг отключается. Но даже в бессознательном состоянии я слышу отдаленные зовы: «Челси, Челси».

***

— Мне не нужны твои советы! — воскликаю я, когда Дэрил в который раз предлагает, как бы лучше извиниться перед Клэр. — Ты не знаешь, что это. Ты не прошел через это и не поймешь, каково мне сейчас.

Дэрил чертыхается себе под нос и, пожевывая невидимую травинку, то ли от скуки, то ли от нервозности, кривит губы.

— Ты права. Я не ты. У меня все пальцы на месте, нет шрамов по всей спине и уж тем более девочки, о которой я бы заботился. Но это не значит, что я не представляю, через что ты проходишь. Я представляю, насколько тебе больно, и я хочу быть рядом. Хочу облегчить тебе жизнь, помочь и… просто быть рядом.

В животе затягивается узел все плотнее. Следом за глазами влажными становятся ладони, лоб. Я бы очень хотела понять причину всплеска эмоций: волнение от того, что Дэрил чуть ли не прямым текстом говорит о том, что я ему дорога, или это просто нереальная боль по всему телу. Хлынет жар; окутывающие повязку капли пота привлекают внимание.

— У меня температура, — сглатываю вязкую слюну и корчусь от боли в горле. — Жаропонижающее, — жалостно тяну руку в сторону, бессильно указывая на комод при входе.

Дэрилу больше не нужно слов. Он приносит мне лекарства с такой резкостью, что даже я сама не успеваю сообразить, что он делает.

Диксон подает и стакан, и таблетки — все на блюдечке.

— Ты не обязан все это делать.

— Нет. Но я хочу.

Разум становится туманным, Дэрил отходит на второе место, когда я вспоминаю про…

— Клэр.

Глядит на меня, пытаясь уловить ход моих мыслей, и наконец понимает, что я хочу спросить.

— Она спит у себя в комнате.

— Хорошо, — наконец могу позволить себе расслабиться и улечься на кровати. — Ей нужен отдых.

— Как и тебе.

Бодро качаю головой и бурчу:

— Нет-нет-нет. Я в порядке. Сейчас полежу минутку и пойду…

— Никуда ты не пойдешь, — перебивает меня Диксон. Хватает за руку: сверху ладонь такая холодная, а обратная сторона — потная. Я не в том состоянии, чтобы вставать, и температура — наименее явное проявление этого. — Ты мало спишь, почти не ешь, много нервничаешь… Пора бы сжалиться над собой.

— Я уже достаточно отдыхала. И совершила достаточно ошибок, которые мне нужно поскорее исправить. Так что не говори мне, что делать, Дэрил.