Граймс в замешательстве. Та сторона, на которую направлены ружья, говорит о своем; другая сторона, что готова бороться за сына любой ценой, на ушко ему шепчет совершенно другое.

— Рик, я не буду никого убивать, — кладет руку на сердце. — Даю слово, что твой парниша в очередной раз останется в целостности и сохранности. В прошлый раз я его даже накормил, Челси не даст соврать. А теперь, пожалуйста, не ебите мне мозг.

Рик качает головой. Нижняя губа трясется. Стучит зубами и издает жалостливый писк.

И тут папу будто обволакивает пелена соболезнования. Он пропитывается сочувствием и понижает голос:

— Я не причиню вреда ни твоему сыну, ни реднеку. Просто поговорю. Рик, я тоже отец, так что будь уверен, что твое чадо в безопасности, — из его горла вырывается звонкий смех. — Черт, говорю о нем как о побрякушке. Послушай, Рик, я человек слова. Поступаю по справедливости, и скажи, что это не так. Даю слово, что твой сынок сохранит свою целостность. А пока, Спасители, покажите им, где выход.

Возгласы резко обрываются. Притуляюсь спиной к двери клетки и прикрываю глаза. Когда мы были почти у цели, все полетело к чертям — так всегда. Как-то не верится, что сейчас я сижу так близко к Дэрилу и Карлу, но при этом нас разделяют несчастные несколько сантиметров крепкой преграды. Не вижу их, но чувствую, как по воздуху разносится горечь и безысходность. Мы были так близки к цели! И из-за меня… из-за моей непредусмотрительности и веры в то, что для меня нет преград, теперь в ловушке.

— Извините… — сквозь слезы шепчу слова прощения, но голос мой не теряет твердости. — Я думала, что смогу справиться. Что смогу обвести вокруг пальца этого старого хера, но все это время водили вокруг пальца меня.

— Ты только не разрыдайся, малая, — язвительно отвечает Дэрил. — Возьми себя в руки и подумай, как бы нам отсюда свалить.

Его слова проносятся мимо меня, и я продолжаю распускать нюни. Но слезами делу не поможешь — его правда.

— Я придумаю, как вас отсюда вытащить. Мне нужно как-нибудь связаться с Александрией или Хиллтопом, — потираю костяшки на кулаках и похрустываю пальцами. — Я заставлю Юджина помочь нам в войне, хочет он этого или нет.

Опять наступает тишина. Зарываюсь лицом в ладони и отгоняю противные мысли о произошедшем за эти два дня. Такое ощущение, что моя аура состоит из сплошной драмы: сколько себя помню, спокойно с кем-нибудь пообщаться не в моем стиле. Вот почему все это время я избегала групп и предпочитала гордое одиночество — чтобы лишний раз не привязываться.

— Твой отец же будет с нами разговаривать по душам, — отчеканивает Карл. — Мы узнаем, что ему нужно, и там уже что-нибудь придумаем. Сейчас гадать бесполезно.

Снова тишина. Она затягивается. Скоро придет отец. Он ненадолго разрешил мне побыть с друзьями под присмотром Дуайта, который сейчас спешит к другому концу коридора, где, прикуривая, стоит его бывшая жена. Он подходит к ней и пытается поговорить, но она… уходит и оставляет его наедине с собой.

«Видимо, не только у меня в личной жизни творятся катаклизмы».

— Дурында, — привлекает внимание голос Карла. Он старается изо всех сил сохранять оптимизм, хотя не скрывает своих злобы и подавленности.

— Чего тебе, придурошный? — хихикаю и вытираю красные глаза.

Как лучик света в темноте, Карл вытягивает меня из того злополучного болота и помогает расслабиться.

«Как мне повезло с таким другом».

— По-прежнему отзываешься на свое прозвище. Мне нужно было проверить, работает ли оно до сих пор.

— Работает, — подыгрываю ему. Нечто наподобие смешка слетает с губ Диксона. — Кстати, Дэрил, — увлеченно начинаю я и позабываю о происшествии. — Как насчет того, чтобы сдержать слово? Помнишь, как обещал дать пострелять?

— Нашла время припомнить, — уже более грубым тоном отвечает он.

— Почему ты такой мудак? — проговариваю я это холодно и безэмоционально, но не намерена оскорбить его. И Дэрил это знает.

— Челси, Дэрил не мудак, — вмешивается Карл. Невзирая на посыл фразы, голос его веселый.

— Он мудак. Хороший мудак.

— Знаешь, почему я такой мудак?

— Интересно будет узнать.

— По той же причине, что и ты такая назойливая.

— Я просто такая.

— Вот и я просто такой.

Исподь кожаных сапог шаркает по полу. Из-за угла появляется отец, и от его вида меня бросает в жар. Спасители моментально отступают, заслоняя лица предплечьями, когда их лидер резко застывает на месте и готовится, словно систематически, продекламировать нечто.

— Челси Даниэлла Лоуренс, попрошу пройти с нами, — зазывает к себе.

— Даниэлла? — интересуется Карл.

— Мое второе имя, — бормочу, вытирая курткой мокрые глаза.

Поднимаюсь с пола. Навстречу идет Дуайт, покручивающих на пальцах связку ключей. Тусклый свет ламп бьет Карла и Дэрила по глазам, и те щурятся. Неудивительно: находясь больше часа почти что в кромешной тьме, становится непривычно от любого огонька.

Отец подходит к Граймсу и обхватывает его за плечи, приветственно усмехаясь.

— Как там Рикки-тикки, соскучился по мне? Потому что я очень скучал по этой кислой мине и из-за всего происходящего забыл спросить, как дела у него.

— Ты сказал, что мы просто поговорим и ты нас отпустишь, — Карл закидывает голову назад, интуитивно призывая считаться с собой.

— Что? — вскидывает бровями и через смех проговаривает: — Я сказал, цитирую: «У нас есть, что обсудить». Но ни слова не сказал, что отпущу вас. Не так просто.

К отцу и стоящими за его спинами Спасителями присоединяется Дуайт. Он выглядит встревоженным, но не произносит ничего.

— С Карлом и Челси у меня отдельный разговор. Дуайт, проведи Дэрила на склад. Пусть он там приберется.

Смотрю на Дэрила, затем — Карла. Они оба не опрокидывают ни слова, но когда Дуайт разворачивает Дэрила, взяв того за плечо, Диксон отказывается оборачиваться и старается удержаться на месте. Но перестает сопротивляться. Он последний раз смотрит на нас с Карлом, а затем покидает круг беседы. Я же предпочитаю остаться с отцом без споров и выслушать дальнейшую судьбу.

Отец закидывает биту на плечо и, ухмыльнувшись, после секундной паузы изрекает:

— К черту пафос. Я не буду ни с кем сюсюкаться, и предупрежу заранее, что у меня более грандиозные планы, нежели это. Челли знает, что я серьезно намерен…

Карл уставляется на него и не стесняется задавать вопросы:

— Что ты будешь делать?

Хмыкает.

— Знаешь, почему я выбрал вас двоих для начала? — отвечает он вопросом на вопрос. — Без лидера твоим людям будет сложнее. Им нужна твердая рука, которая отдаст приказ и приведет их к победе. Если же ее не будет или будет сломана, поражение обеспечено. И Карл — залог того, что его папочка не будет места себе находить… того, что он облажается, пытаясь любыми силами спасти сына. Дэрил — сам по себе силен. Он мне нужен чисто из принципа.

— Почему ты не взял остальных? У тебя был шанс, — встреваю в разговор.

— Объясню на понятном для вас обоих языке: мне нахрен не нужны те заботы и проблемы от остальных. Мне и дочери хватает. — Брови мои недовольно спускаются на глаза. — Что? Плохая шутка? Не принимай все так близко к сердцу, Челли, — прянет в сторону и продолжает беседу странным, не своим голосом: — Ты решила, что будешь делать?

Вопрос застает врасплох. Меня заливает пот, в висках бьется тупая боль.

— Ты о чем? — шепчу я.

— О том, что сейчас у вас с Карлом будет много совместного времяпровождения. Ты ведь этого хотела, признавайся.

Поддаюсь этому течению мыслей, и не могу понять, зачем же отцу Карл. И если Дэрил ему нужен, чтобы сломить того, то он явно неравнодушен к этому парнишке. Небось ищет ко мне подход при помощи Карла, пробует найти то слабое звено в моем сердце, за которое зацепится и потянет.

Граймс-младший даже не смотрит на меня, предпочитая оглядеть Святилище со всех ракурсов. Он, словно пришвартованная к набережной баржа — лениво покачивается на воздухе, как на морщинистой от волн воде.