— Думаешь, я подозревал, что он облажается на настолько легком задании? Я был лучшего о нем мнения. Я ожидал, что когда-нибудь ему надоест второе место после меня, но чтоб так быстро…

— Почему Спасители не вмешались? Тебя могли убить.

— Не убили бы, — потирает рассеченную губу. — Ты же знаешь наш девиз по жизни: «Мы не умрем, пока сами не будем к этому готовы». Если бы этот сукин сын наставил на меня оружие, мои люди не медлили бы. Но мужские разборки должны оставаться справедливыми. Как ты видишь, никому не сломить твоего старика, — сейчас же его глаза излучают холод. О чем он думает?

— Что ты будешь делать с Александрией?

Хмурится и канает под таинственного дурачка, говорящего загадками и неполными фразами.

— Знаешь, я бы мог их всех убить… но зачем? Хочу наведаться к старому товарищу Рикки-тикки с неофициальным визитом. Возьму тебя с собой, немного пообщаешься со своим Ромео прежде, чем я решу, что пора положить этому конец.

Впадаю в ступор. Когда я задавала вопрос, то уж точно не ожидала подобного ответа.

— Что ты подразумеваешь?

— Помнишь, ты сказала, что это не может продолжать слишком долго? Ты права. Когда-нибудь они восстанут против Спасителей и это нужно предотвратить. Возьму их под свое крыло и сломлю…

— А с этого места подробнее.

========== Глава 19. На пути к провалу ==========

Одна из пожаловавших жен отца воодушевленно перебирает мои волосы. Я перестаю думать о конфликте Саймона и папы и состоянии последнего. Горячие ладони накрывают лицо, спускаются по носу к непонятному бугорку. Подушечками пальцев обвожу припухлость и понимаю, что это посохшая кожа на немых губах.

«Перенервничала».

Женщина делает шаг вперед и оглядывает меня. Ее короткие черные волосы вьются. Огромные карие глаза, подчеркнутые стрелками, как-то слегка безжизненно уставлены в одном направлении. Но это быстро проходит, когда она поправляет торчащие пару волосинок и зализывает их назад. Ее весьма пухлые губы застывают после незаметного подрагивания, однако внезапно расплываются в улыбке. Одной рукой она подносит мне зеркало, а второй перебирает локоны.

Перебрасывает косу мне через плечо.

— Спасибо за визит, дорогая, — благодарит свою жену. — Извини, что потревожил.

— Ничего, хотелось помочь твоим ранам затянуться поскорее, а заодно и сделала твоей дочери прическу, — быстрый поцелуй в щеку. Ее выговор, притихлость и скромность — наконец я распознаю, что меня полошит. Подвожу взгляд на нее. Овальная форма лица, посадка глаз и их светло-коричневый окрас, форма губ и носа…

Женщина исчезает из нашего виду мгновенно, безмолвно. И я, без присущей всем учтивости, выпаливаю:

— Дай угадаю, она тебе так нравится, потому что напоминает маму?

Пожимает плечами.

— Возможно, — буркает в ответ. — Она хорошая девушка, с неплохим личиком, которая добровольно присоединилась к гарему. Почему бы столь горячей, любвеобильной и нежной даме не стать фавориткой среди остальных, желающих только славной жизни, женщин?

— Наверное, потому что она чертовски похожа на маму. Только помоложе. Не находишь?

— Хер с ним, — закидывает в рот дольку порезанного яблока, лежащего в блюдце на столе. Почавкивая, понижает голос: — Я и мои люди наведаемся в Александрию и напомним, что находятся они все на коротком поводке… На ниточках, за которые достаточно дернуть, и человек родину продаст. Я знаю, ты не одобришь моих методик, но… — замолкает, однако я его не тороплю. У нас есть время. — Я хочу их забрать… Забрать сильных и подчинить их. Верну старину Дэрила, так что будешь видеться с ним в два раза чаще. Мальчишку прихватим, но пусть только попробует распускать руки. Я хоть и дорожу Карлом, но пусть только попробует и я ему второй глаз вышибу.

Кривлюсь от его суровых помыслов.

— Перестань. Ты и так понятно донес мысль, — заявляю и надсадно пораскидываю мозгами, складывая лоб в складки. — Так, что ты будешь делать с остальными?

— А что еще можно сделать? Они слабы, никчемны и без своего лидера ни на что не вольны. Убьем их, — спокойно разглагольствует он, и я его понимаю.

Иногда задаюсь вопросом, неужто все выжившие слетели с катушек, раз воспринимают убийство как некую рутину? Ведь даже самые адекватные, по меркам современности, кардинально изменили обиход и не пугаются пустить в дело пулю.

— А как же «люди — ресурсы»?

— Честно, не люблю расходовать ресурсы таким образом, — руку с торчащим куском яблока выдвигает куда-то в сторону. Не зная, что еще добавить, молча протягивает сжатую в кулак ладонь. Раскрывает, а там — маленькое яблоко. Не задумываясь, выхватываю его и надкусываю; — но сама подумай: зачем мне нужны какие-то неженки, ссыкующие при одном лишь моем виде. Нет, имею в виду, кто бы не стал ссыковать при виде меня, но можно хоть сделать вид, что страх их не ебет. Прямо-таки, как Дэрил. Или Рик. Или Карл… Я могу продолжать список, но суть не изменится. Меня тошнит от таких сопляков, как тот парень… как там его?

— Спенсер.

— В точку, — указывает на меня, будто повторно отмечает мою правоту. — Он не мог сам справиться со своей целью и ничего для нее не предпринял, пытаясь скинуть все на меня. А самое уморительное — он пытался подлизаться. Понимаешь? Так бездушно льстить человеку, которого знать не знаешь!.. Представляешь? Приезжаем мы со Спасителями в любимую Александрию, а меня встречает этот смазливый юнец и спрашивает, кто я. Кто я. Забавно вышло, — усмехается и заливается омерзительным, зловещим смехом.

Увлеченная уплетанием сладкого фрукта за обе щеки я на глазах едва ли не целиком его закидываю в себя и забываю о диалоге.

— Мне просто интересно, — откладываю огрызок в сторону, на стол, и вытираю рот; — заберешь ты их, а дальше что? Дэрил был достаточно долго в плену. Он не сдался. Он не такой, как твои люди, и вряд ли вообще будет подчиняться тому, кого не уважает.

— Ох, ты ошибаешься. У каждого есть веревки, за которые потянешь и… Бум! Он во власти другого. Что у Дэрила, что у тебя… Вот ты, например, собственная натура и желаешь, чтобы все внимание было приковано к тебе. Мне достаточно надавить на твое самолюбие и высокомерие, и ты согласишься на многое. То же самое и с Дэрилом: он сильнее остальных, но это не значит, что он не сломим.

— И кого же ты возьмешь с собой?

— Не много ли ты выведываешь, дорогуша? — стебется, однако его настороженность создает иное впечатление; будто он серьезен.

— Я лишь хочу знать, за спинами скольких людей тебе хватит смелости ополчиться на Александрию. Ну, возьмешь ты их, и что тебе это даст? Большинство из них, вроде того же Рика или Дэрила, скорее умрут, нежели спляшут под твою дудку.

— Рик готов жизнь отдать за сына, так что посмотрим, — твердо сообщает и подходит к углу с фотографиями. Разглядывает все прелести обнаженных женщин — очень на него похоже. Руки при этом за спиной. — Иди уже спать, — как-то спокойно проговаривает он, и это заставляет меня навостриться.

— Можно хотя бы стакан воды на ночь?

Кивает и поворачивает голову ко мне. На секунду сдается, что он смущен чем-то. На щеках появляется румянец. Хотя, может, это играющий блеск луны, который заполоняет всю комнату.

***

Подтягиваю ноги и усаживаюсь поудобнее на кровати. Спина отдыхает на возложенных башенкой подушках. Настраиваю приемник рации, набирая частоту канала.

— Рик, прием! — помехи. Вновь набираю цифры нужной частоты и сквозь зубы цежу очередное «прием, Рик!»

— Докладывай, Лоуренс.

От происходящего сердце уходит в пятки. Сознательно понимаю, что возможны несколько развилок событий: Спасители одержат победу, погубят многие жизни и возьмут в заложники кого-нибудь наподобие Дэрила. Или Александрия побеждает и тогда мне придется наблюдать, как Рик казнит моего отца. Именно сейчас, от рапортованной информации, зависит будущее общин. И чисто из человеческих соображений я не могу допустить победы Спасителей. Как бы тяжело ни было.

— Ниган собирается наведаться к вам завтра утром, на рассвете. Он хочет забрать сильных с собой и подчинить их, а слабых — убить. Если вы объединитесь с другими общинами и отправите сюда какую-то часть людей, то застанете Спасителей врасплох. На складе полно оружия, если интересно, — вздерниваю одной бровью и как бы намекаю на что-то. Поднимаюсь с кровати, опускаю голову. Аккуратно ступаю по полу, словно по канату, и, наблюдая за собственными перебирающимися ногами, обхожу свои апартаменты кругом.