— Это, блять, так не работает! — Саймон вынимает пистолет и нацеливает его поочередно на каждого из Мусорщиков. Кожа лба стянута, образуя прямо над переносицей небольшое утолщение. Из-за нависших бровей его глаза сужаются и приобретают заостренную форму. Углы рта резко очерчены, зубы стиснуты. Он очень запальчив. Во взгляде смесь отвращения и презрения; морщит нос, приподнимает верхнюю губу и выпрямляется, слегка откидывая голову и показывая свое превосходство. — Они кладут на нас хер с горы, когда мы ведем дела по-хорошему, а если все сделать по-другому? Что если мы видоизменим ход игры?

Бах! В глазах темнеет. Не верю, что это происходит. Не верю, что доносящиеся, словно из-под воды, звуки боя реальны, а не плод моего воображения.

— В укрытие! — кричу я, несясь следом за погорячившимся Саймоном.

***

— Это тебя Ниган прислал разобраться с «беспорядком»? — на пару секунд Джадис задерживает дыхание в предвкушении ответа. Дергается, будто в попытке вызволиться, но ствол у виска невзначай меняет ее планы.

Поднимается ветер, подхватывающий старую оберточную бумагу и прочие пергаментные изделия. Одна из них останавливается у ног, якобы вынуждает меня воспроизвести вслух мысль:

— Забавно слышать это от людей, живущих на свалке, — обращаю взгляд на вооруженных людей Джадис. Их данная цель — сбережение жизни лидера, и один неверный шаг обернется ошибкой; они начеку и готовы на компромиссы, но дула Спасителей, наставленные на них со всех сторон, отбивают желание примириться.

«Последнее слово останется за мной, хотят они этого или нет».

— Опустите оружие и мы поговорим в спокойной обстановке, — натягиваю ухмылку и понимаю, что абсолютно все непоколебимы. В задорной манере речи протягиваю: — Серье-е-езно, я не хочу, чтобы мои люди требовали своего силой, — озираюсь в осознании того, что приблизительно десяток тел Мусорщиков уже гниет на солнце. — Ладно, признаю: мой дорогой Саймон чуток-другой переборщил… но все это были вынужденные меры. И если не хотите скорого повторения истории, посоветовала бы пойти на уступки.

— Зачем же так резко? — ее лицо мне практически скрыто, но за короткий срок я успела изучить ее; Джадис надменно хмыкает, и уверена, ее рот растянут в широкой лыбе.

Рука как бы ненароком тянется под край накидки, что умело закрывает второй пистолет.

Стукаю ее разок по месту, к которому приставлен прицел, и мгновенно меняюсь в лице.

— Попробуй… — несмотря на невысокий рост, я дотягиваюсь до шеи Джадис, и поражаю ее до глубины костей холодным металлическим лезвием. Преподнесенный к глотке кинжал не дает и словечку слететь с губ, и тем не менее через силу она вываливает «охапку» ругани.

— Ниган запудрил тебе мозги, не так ли? Интересно чем? Объездил твое хрупкое тельце с ног до головы? — от этого предположения внутренние органы сворачиваются в огромный ком.

— Не будем об этом. Лучше ответь, чем обусловлена такая распутность? Сперва на стороне со Спасителями, а после заключаете сотрудничество с александрийцами, — при вспоминании Александрии сердце екает.

Ухмылка застывает на ее лице — застаю это периферией зрения. И пусть это выводит из себя, благословлять ее старания я не собираюсь.

— Что, неужто я удачно пошутила? Тогда могу гордиться собой. А если серьезно, я не тамада, а ваши метания из гнезда в гнездо смеха не вызывают.

— Убийство людей не заставит меня хотеть поддержать наш союз.

— Если учитывать продажность твоей задницы, почему нет? — мысленно корю Саймона и, опустив голову, качаю ею. — Где резервы?

Ее многозначное хмыканье вместо ответа теперь забавляет, ведь они просто отрицают очевидные факты.

— Да бросьте, даже мне уже, сука, смешно! Силы не равны. Нас больше, а вы продолжаете воротить носы.

— Ты хоть понимаешь, что мне достаточно вывернуться, чтобы выбить из твоих мелких слабеньких ручонок оружие?

— Если со мной что-то случится, Спасители перебьют всех твоих шавок, и мои проводники — лишь меньшая часть людей Нигана. Чувствуешь разницу?

— Это, пожалуй, единственное, что меня останавливает, — выгибает бровь и плавно возвышает руку. — Убрать оружие.

Отвожу в сторону кинжал, пистолетом тем временем провожу вдоль ее щеки, держа Джадис на стороже. Медленными шажками отдаляюсь от женщины.

— Разумно. Надеюсь, собравшиеся здесь уравновешенны и рационально мыслят.

Не поворачиваясь, женщина притупляет взгляд на Спасителей.

— Почему ты так важна Нигану? Почему он решил отправить молодую девчонку? — она так и ждет ответа от кого угодно, кроме меня. Не оправдав ее ожиданий, проговариваю за себя:

— Потому что не ваше дело. У вас была одна задача, и вы проебались.

— Прокол был не у нас, а у Нигана, который посчитал, что все ему должны.

— Как видишь, воздается не тому, кто не прав, а тому, у кого авторитет за плечами меньше. Последний раз интересуюсь: где вывезенное оружие?

По приказу Джадис приволакивают ящики и преднамеренно дожидаются, когда кто-нибудь из Спасителей проверит содержимое. И уж чересчур пылкий сегодня Саймон берет на себя ответственность.

— Так бы и сразу.

***

К моему превеликому удивлению, застаю я отца в обнимку с одной из жен.

— Челсия, уже вернулись? — без капли смущения любопытствует он, не выпуская любовницу из объятий.

— Можно тебя на минутку? — перевожу взгляд на девушку и в шутливой форме уведомляю: — Обещаю вернуть его в скором времени, — незаметно для себя перевожу воззрение на что-то под их кроватью, напоминающее маленькую картонную коробочку.

Подводится. Торс оголен, а на ногах джинсы. Вяло накрывает плечи футболкой, и собирается уже переступить через порог. Вспоминаю о лежащей в кармане цепочке, «не нарочно» отбрасываю ее под кровать.

Наигранно закатываю глаза и принимаюсь забирать свое.

«Эта пачка была наполовину полной. Старый хер одолжил не две и не три сигареты», — подумываю про себя, но тем не менее со спокойной душой возвращаюсь к исполнению.

Идем по коридору, и мне почему-то сдается смешным все, что я вижу; через что прохожу. Но в душе отнюдь не смешно. Я так мало виделась с его женами, и нахожусь в полном неведении, но при этом знаю, что ненавижу их. Ненавижу каждую из них, независимо от того, хочет ли она этого или нет; практически все они согласились на это или из жажды к успешной жизни и привилегий, которые давались путем интима с отцом, или из-за испуга. Однако на Шерри мой гнев так не распространяется… Понимаю, насколько лицемерным это звучит, но я уверена в ее мотивах и том, что она единственная, кто стала частью гарема из-за Дуайта. Из-за любви к нему.

— Знаешь, — замедляет шаг, оттягивая наш приход в комнату, — я понимаю твой взгляд. И, Челл, поверь, я смог бы променять всех этих жен только на одну. Ее имя ты и так знаешь. Но твоя мать мертва.

Оборачиваюсь на него и ступаю теперь спиной вперед. Вновь приходится строить непринужденность, пока от сердца постепенно откалывается кусочек за кусочком. Внезапно упираюсь спиной в стену.

— Мне казалось, мы должны были обсудить миссию.

— Не увиливай. Я умею читать людей, Челл, и поверь, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Можешь послать меня нахер, но будь готова, что проблема не решится, и тогда вселенная пошлет тебя нахер, — оказываюсь под пристальным взглядом, который будто в саму душу направлен. Принимаю «вызов», улыбаюсь, давая понять, что заметила его взгляд и мне все равно, после чего смотрю в сторону, откуда мы пришли.

— Саймон начал перестрелку без моего приказа, — не прекращая думать о словах отца, прикусываю язык и молюсь, чтобы этот непредсказуемый сукин сын не продолжил. — Он подставил задание под угрозу неконтролируемой вспышкой гнева. Ты должен что-то с ним сделать.

Брови подлетают на середину лба, причмокивает и корчит изумление. На миг чувствуется подлинность его выражения, но не надо обольщаться — притворство. Едва ли не все его слова, эмоции, чувства — сплошное притворство.

— Уже в предвкушении услышать подробности, — не удерживается и расплывается в улыбке.