– Подоплека, по которой у девушки нет мужа или жениха может быть разной.

– Не вижу причин для спора, мы приехали к молодой баронессе Бонуа, все, вопрос решенный. У тебя есть задатки эмпата, выбора король не предоставил, ты должен жениться на этой девочке – баронессе Анделине Бонуа.

– Ты старше меня на шесть лет, однако, еще не женат.

– Эдди, та прекрасно знаешь, что моей будущей невесте всего восемь лет, ей еще расти и расти, а пока у нас с ее отцом устная договоренности. Я устал, и от этого бесполезного разговора в том числе, оставь меня, я хочу отдохнуть.

После ухода брата Флориан долго лежал без сна. Воспоминания, казалось, похороненные давно в глубинах памяти, опять не давали заснуть. Двенадцать лет назад, когда Флориану вручили ребенка, чтобы доставил ее к инданийцам, он не запомнил, как выглядела девочка. Помнил только, что девочка была худенькой, маленькой, вроде бы белокурой, но не был в этом уверен. Девочка не капризничала, плакала, стараясь, чтобы Флориан не видел этого, ни о чем его не спрашивала, ела то, что он ей давал, не привередничая. .Спустя время, они вышли к инданийцам, он отдал девочку и забыл о ней. Когда король отправил его к барону Бонуа, Флориан знал, что племянница барона та самая девочка. Тогда, двенадцать лет назад, Флориан был на грани выгорания, принц Максимилиан почти его сломил, почти изувечил его душу, растоптал его этические нормы, почти сгубил не только нравственное целомудрие, но и телесное. От этого «почти» до конца было совсем немного. Если бы не помощь графини Солейл, был бы сейчас Флориан бездушной игрушкой Верховного Князя Максимилиана, в том числе и постельной. Вполне возможно, что он быстро ему бы надоел, тогда одна дорога – смерть, как избавление.

«Не думать, не вспоминать! – Флориан стиснул зубы – Я столько сил положил, что бы все забыть, ненавистный, кошмарный князь, сколько раз я просыпался в поту от кажущегося горячего дыхания на моем лице и вкрадчивого хриплого твоего голоса, будь ты проклят, чудовище!»

***

Так и не уснув, Флориан подошел к окну, выходившему в густой тенистый сад. Присев на широкий подоконник, он наблюдал, как поднимается солнце над кронами деревьев. Опустив взгляд ниже, герцог увидел, как по незаметной тропинке, кто-то идет. Присмотревшись, с удивлением узнал в закутанной в плащ женщине, Эмилию Солейл.

– И куда это она направилась в такую рань? К любовнику? – Тихо прошептал Флориан. – Может, стоит проследить за этой тихой мышкой.

Неслышно открыв высокие створки арочного окна, герцог невесомо перепрыгнул на рядом стоящее дерево, достигающее второго этажа, где было расположены гостевые покои. Бесшумно спрыгнув с дерева, он незаметно направился за Эмилией. К удивлению герцога, миновав сад, девушка вывела его на кладбище, скорее всего семейное. Присев в высокой траве, окружающей кладбище, он наблюдал за Эмилией, девушка его не замечала. Она подошла к небольшой могиле, присела, положила букетик цветов и еще что-то, Флориан не рассмотрел с такого расстояния. Эмилия погладила надгробие, что-то прошептала, утерла слезы, распрямившись, немного постояла и направилась к стоящей на краю кладбища небольшой часовенке богини Аумонэ.

Решив, что пока графиня молится, герцог выяснит, чья же это могила, он, проводив глазами девушку, подошел к надгробию. Флориан изумленно рассматривал могилу, она вся была засыпана цветами и игрушками. На надгробии была выбита всего одна дата пятилетней давности и надпись – «Прости за не отданную тебе любовь и нежность. Мои печаль, боль и вина бесконечны и вечны». Это явно была могила ребенка. У Эмилии был ребенок? Бастард? Как, когда, кто отец этого ребенка? Вот и прояснилось, почему графиня до сих пор не замужем, если, конечно, это могила ее ребенка. Ай да тихая мышка! Ни при каких условиях эта женщина не выйдет замуж за его брата, даже если она и есть носительница ментальной магии, то большая часть уже отдана этому умершему ребенку! С такими мыслями герцог вернулся тем же путем в свою спальню.

В замке еще все спали, когда Милли вернулась в свои комнаты. Дядюшка и тетя просили ее не ходить на могилу ребенка пока в замке гости, но Милли не могла этого не делать. Она надеялась, что на рассвете замок крепко спит и ее никто не увидит. Но Милли ошиблась, ее увидел герцог Ангсельмский и сделал свои выводы.

Завтракала Милли в своей комнате, а на обед ее заставила спуститься тетушка, заявив, что Милли, игнорируя совместные обеды и ужины, ведет себя невоспитанно и грубо. Долг гостеприимства и этикета обязывает ее бывать на обедах и ужинах, ведь она член семьи. Обняв и поцеловав тетушку, девушка пообещала выйти к обеду. Не успела уйти тетушка, прибежала Анделина.

– Ах, Милли, почему ты не бываешь на обедах и ужинах? Герцог и барон такие душки, какие они великолепные кавалеры. Сколько забавных историй знает герцог, как он их интересно рассказывает, я смеюсь весь обед.

– Лина, тебе не с кем сравнивать, не так уж много ты видела кавалеров. Поэтому тебе они кажутся невероятными. Скажи, тебе нравится герцог?

– Ох, Милли, он, конечно, умеет занять дам разговорами. Он обаятелен, аристократичен, изящен. В него, наверное, легко влюбиться. Но я его боюсь, я чувствую, что такой простушкой как я он не заинтересуется. От него, несмотря на его веселые рассказы и постоянные улыбки, веет застарелой болью, гнетущей тоской. От него пахнет дымно-горьким, сухим, полынным, колючим, степным ветром. Так что, нет, герцог меня не привлекает. А его брат совсем другой. От него пахнет сладким, легким, теплым, летним ветром. Думаю, что он будет мне хорошим мужем.

– Ого, Лина, я и не подозревала у тебя такой глубины в характеристике людей. Ты никогда не говорила, что умеешь читать эмоции, так и до чтения мыслей недалеко.

– Ну да, все считают меня глупенькой, недалекой, взбалмошной особой. Может это и недалеко от истины. Я просто чувствую, чем пахнут эмоции и мысли людей. От тебя пахнет острокислой виной перед кем-то, черным пеплом невозвратимой потери, солено-горьким морским туманом – ты много плачешь, Милли. Что с тобой случилось? Шесть лет назад у тебя был запах ириса – легкий, свежий, сладкий, цветочный. Твои эмоции были фруктово-яблочными, ромашковыми. Куда все это исчезло, какое горе с тобой это сделало? Я чувствую, что ты тоже боишься герцога, но не так как я, у тебя есть повод его бояться. Вас что-то связывает, я это чувствую.

Милли порывисто обняла сестру.

– Лина, милая, добрая, невинная девочка. Не надо, не слушай чужие эмоции, не пытайся узнать чужие тайны, прошу тебя, не делай этого. Бывают такие тайны, которыми не хочется делиться даже с самыми близкими людьми. Люди не хотят, чтобы об их постыдных, нелицеприятных или страшных секретах кто-то бы узнал. Да даже радостью не всегда хотят делиться. Я хочу, чтобы ты осталась такой же доброй, душевной, славной, мягкой девушкой. Опасно знать чужие тайны, это принесет тебе только огорчения, невзгоды, беды.

Анделина отстранилась от кузины и посмотрела ей в глаза:

– Милли, может быть, я могу тебе помочь? Тебя что-то сильно гнетет и что тебя связывает с герцогом?

– Нет, Лина, никто не может мне помочь, разве что если бы была возможность вернуть время вспять. А с герцогом связывает то, что именно он вывел меня из осажденного замка двенадцать лет назад. И я его не боюсь, ты ошибаешься. Лина, ты ведь знаешь, что к тебе сватаются, потому что король надеется – ты носитель ментальной магии. Теперь я вижу, что это, скорее всего, так и есть. Ты кому-нибудь рассказывала о своих особенностях?

– Нет, никто не знает, я сама не сразу разобралась в своих ощущениях и что запахи, исходящие от людей это их эмоции и мысли. Я не хочу, чтобы кто-либо знал обо мне как об эмпате. Все знают, что женщины не способны к магии, значит со мной что-то не так.

– Лина, эмпат не совсем маг, это скорее свойство души улавливать чужие эмоции. Маг читает мысли, может внушить чужие мысли, эмоции, заставить делать человека, что надо магу, да много чего еще. А ты просто ощущаешь эмоции на уровне чувств. Ты не можешь внушить какие-либо чувства человеку или заблокировать его эмоции, ведь так?