Тем временем сестры почти дошли до замка, осталось пройти небольшой лесок и, вот он – белоснежный, величественный, воздушный, состоящий весь из арочных окон и остроконечных башенок, словно сошедший со страниц сказок – замок-дворец. Когда-то он был весь обнесен высокими стенами ограждения, но они давно не ремонтировались, не обновлялись, обсыпались. И теперь замок, не скрытый высоким каменным забором, возвышался на холме, казался парящим над живописным окружающим пейзажем. В самом замке было много света, арочные окна, высокие двери, украшенные резьбой и цветными стеклами, не препятствовали проникновению лучей солнца. Они отражались от стекол, и казалось, замок сияет как драгоценный камень.

Милли первая услышала цокот копыт, доносящийся с подъездной дороги, по которой сестры добирались до замка. Она нервно обернулась – кто бы это мог быть? Поднявшаяся пыль не давала толком рассмотреть приближающихся всадников.

– Милли, кто это? – обратилась Анделина к сестре.

– Лина, беги быстро в замок, я встречу их, передай там, что к нам кто-то пожаловал. Беги, я тебе говорю!

– Милли, ты что? Думаешь, нам что-то или кто-то угрожает? Да это, наверное, герцог и маркиз.

– Герцоги и маркизы не разъезжают по дорогам без свиты и верхом, они передвигаются в каретах, в сопровождении слуг и охраны.

– Милли, ты сошла с ума, чем ты их задержишь и зачем? Что нам может угрожать? К твоему сведению, герцог не неженка, он боевой маг, участник войны с Эльмфеей.

– Боги, Лина, они уже близко!

Между тем, подъехавшие всадники остановились. Эмилия в ужасе смотрела на них. В одном из всадников она узнала главного героя своих кошмаров. Побелевшими губами она шептала:

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Милли, что с тобой? – Анделина с тревогой смотрела на сестру.

Всадник, на которого с ужасом смотрела Милли, спешился и подошел к девушкам. Он снял шляпу с пером, поклонился и обратился к Милли:

– Я прошу прощения, если мы вас напугали. Разрешите представиться – герцог Ангсельмский, а это мой брат – маркиз Мэдрейн, – представил герцог подошедшего молодого человека. – Я так полагаю перед нами дочь и племянница барона Бонуа?

Эмилия молча, смотрела на него. Покрасневшая, смущавшаяся Анделина пролепетала:

– Да, это мы…

Блеснув серыми глазами, мужчина улыбнулся:

– Я понимаю, что мы нарушаем этикет, нас должны были представить друг другу не на дороге, но мы не могли, просто молча проехать мимо.

– Лучше вы бы проехали мимо – тихо промолвила Милли. Она, не мигая, смотрела на свой оживший кошмар. Эти серые глаза, острые высокие скулы, черные, прямые волосы, доходившие до плеч, тонкие, губы (она помнила какие они сухие и горячие). Черный камзол подчеркивал его бледную кожу, видимо на солнце он редко бывает или солнце его не любит, не целует. « Боги, он не может быть женихом ее сестры, только не он, – с отчаяние думала Милли. – что же ей теперь делать, как теперь быть».

– Почему мы должны были проехать мимо, миледи? – перестал улыбаться герцог.

Милли не знала, что ему ответить. Крикнуть, что он негодяй? Сколько горя и страданий он ей принес? Но герцог, похоже, ее и не узнал. Таких как она у него могло быть много. Не вспомнит он в аристократке маленькую служанку из придорожной гостиницы.

Анделина, видя как застывает лицо герцога и становятся колкими его глаза, испуганно затараторила ( куда только смущение делось):

– Милорд, моя сестра не хотела вас оскорбить или обидеть. Она хотела сказать, что мы не можем вместе с вами появиться в замке. Было бы лучше, если бы мы встретились в замке, то есть были бы представлены друг другу, как положено, а не на дороге. Поэтому нам лучше было бы не встречаться на дороге, а по-отдельности появиться в замке. Вы езжайте вперед, а мы потом подойдем, с нами ничего не случится. Если вы думаете, что нас кто-то посмеет обидеть, то тут вы ошибаетесь.

Герцог Ангсельмский ошарашено смотрел на невысокую брюнетку, со скоростью сороки, несущую какую-то чушь. Карие глазки горели огнем, по-детски пухлые щеки раскраснелись, вся она такая крепенькая, свеженькая напоминала румяное яблочко. Рядом стоящая девушка была ее полной противоположностью, она была бледна, белокура, тонка как тростиночка. Когда они с братом подъехали, блондинка смотрела на него вначале с ужасом, а потом с каким-то отчаяньем. Удивительно, но его это задело. Конечно, его репутация была далеко не безупречной, но откуда об этом знать провинциальной юной аристократке. «Впрочем, – подумал герцог – провинциалки, аристократки и воспитание бывают разными».

Герцог посмотрел на брата, тот не отрывал взгляда от белокурой сестры, она, казалось, его вообще не заметила. «Интересно, кто из них кто, девушки полностью не представились,– подумал герцог – на смотрины они едут к дочери барона, хорошо, если это блондинка, похоже, понравившаяся брату. А если – нет?».

– Я понял вас, миледи, и полностью с вами согласен. Но поступим по-другому. Мы останемся здесь, под деревьями, нас не видно из замка, но нам хорошо будет видно, как вы доберетесь до него, мы приедем вслед за вами и сделаем вид, что не знакомы. – улыбнулся герцог Анделине.

Герцог и маркиз стояли под деревьями и смотрели на удаляющихся девушек. Брюнетка несколько раз оглянулась, блондинка шла быстро, высоко подняв голову, ни разу ее не повернув, кажется, даже временами срываясь на бег. Все-таки эта девушка чем- то привлекла герцога, что-то в ней задевало его, тревожило.

– Флориан, как можно отпускать из замка молодых девушек без сопровождения! – возмущенно воскликнул маркиз.

– Эдди, посмотри на этот «карамельный» замок, сюда не докатилась война. Эти леса не горели. В округе, скорей всего, нет нечисти и нежити. Здесь тихо и спокойно, думаю, девушкам ничего не угрожало. – задумчиво протянул герцог Флориан-Антуан-Леонидас Ангсельмский.

***

Милли сидела в своей комнате на краю кровати и вспоминала те моменты своей жизни, когда все для нее переменилось, когда впервые она встретила его.

Двенадцать лет назад они с матерью оказалась в оккупированном эльмфейцами замке. У них в подвалах в плену находились выжившие защитники, а наверху в многочисленных покоях солдаты Эльмфейской армии праздновали победу. Милли с матерью были заперты в комнатах погибшего хозяина замка, отца Милли – графа Солейла. Сам граф Солейл погиб при осаде замка. Милли было очень страшно, но она старалась не поддаваться тому ужасу, что охватывал ее. В силу того, что Милли была еще совсем ребенком, притом ребенком избалованным вниманием и любовью людей, которые ее окружали, она не до конца понимала, чем им с матерью грозит положение пленниц. Милли думала, что как только король узнает, о захвате замка графа Солейла, то, не раздумывая, пошлет всю свою армию им на выручку. Великий, сильный и славный властитель королевства не оставит их в беде. Да и она была уверена , что захватчики не посмеют чем-то обидеть графиню Солейл и маленькую девочку. Поэтому, она как могла, утешала отчаявшуюся мать. Графиня Солейл совсем пала духом. В отличие от дочери, она понимала всю безнадежность их положения. Когда с грохотом открылась дверь, мать с дочерью, сидевшие обнявшись в большом мягком кресле, со страхом взглянули на вошедшего человека. Это был высокий, худой мужчина в пыльной, местами прожженной форме высших офицеров Эльмфейской армии. Длинные белокурые волосы паклями свисали на плечи, чувственные губы были плотно сжаты, голубые глаза из-под нахмуренных бровей смотрели зло, жестко. Вошедший мужчина закрыл двери, отсекая звуки, доносившиеся из замка.

– Милая графиня, вас не обижали мои солдаты? Они не привыкли к вежливому обхождению. – Голос был скрипучий, хриплый, как будто простуженный – Нам слишком большой ценой достался ваш замок, мои солдаты могли, несмотря на мой строжайший запрет, сорвать на вас свою злость.

– Максимилиан, что вы здесь делаете? – сухими, искусанными губами прошептала графиня.

– Вы не рады меня видеть, миледи? В данных обстоятельствах я гарант вашей безопасности, графиня Солейл.