— Я похож на семидесятилетнего, — пробурчал Аллег, зло косясь на свое отражение, и Томми звонко расхохотался.
Дорога вилась вдоль моря склизкой серебристой змеей. Ал вел машину уверенно, несмотря на бессонную ночь. Томми клевал носом, провожая мутным взглядом густой еловый лес за окном.
— Может, все-таки поспишь? — прошамкал он, едва ворочая языком.
— Это ты кому из нас? — ухмыльнулся Аллег и покачал головой. — Не хочу пока, спасибо. Меня… еще не отпустило.
Томми смерил его настороженными глазами. И удовлетворенно кивнул. Значит, все хорошо. Выглядит он нормально. Слава Богу…
И как назло, легкая лихорадочная дрожь пробежалась по позвоночнику. Аллег сглотнул вмиг пересохшим горлом. Период обострения прошел вот буквально совсем недавно, и он все ещё чувствовал себя разбитым и нездоровым. Не отпускало ощущение, что кто-то содрал ему верхний слой с коры головного мозга, и хорошенько натер наждачкой легкие изнутри. И все же это лучше прошлого года, заметил он про себя. В прошлом году он целый месяц не мог выйти из дома из-за чудовищной слабости и непереносимого чувства тревоги. Томми сказал, что первые пару лет самые тяжелые. Что со временем это пройдет, а сам Аллег привыкнет. Врачи тоже заверили, что его состояние стабильно приемлемое. Ал очень хотел в это верить.
Но сидеть, сложа руки, не желал. Ему нужно доделать дело до конца. Узнать все до самой последней детали.
— Мы успеем на награждение Данко? — спросил он, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
— Надеюсь, — пробормотал Томми, отчаянно зевая и закрывая ладонью рот. — Иначе наш Данки-манки обидится. Да и перед его красавицей неудобно.
Буквально в конце прошлого месяца сержант Данко в одиночку (без помощи Джеки!) смог изловить в соседнем городе небольшую, но весьма влиятельную банду наркоторговцев, за что — вкупе с прошлыми своими заслугами — был повышен до лейтенанта и даже милостиво одарен орденом. Будучи приглашенным к тамошнему мэру для обсуждения всех нюансов будущего награждения, Эртейн встретил его дочь, высокую стройную блондинку с гладкими серебристыми волосами и милой улыбкой полных розовых губ. Далеко не глупая и прозорливая девушка положила глаз на будущего лейтенанта ещё даже до того, как тот ступил на порог ее дома. Обаятельная, смекалистая, а главное — безумно влюбленная, она, по ее же словам, сразу решила: «Быть ему моим мужем». Шансов отвертеться у Данко было не слишком много — да и теми он не воспользовался. Стремительно и ярко протекающий роман определенно придет-таки к логическому завершению, причем в кратчайшие сроки.
«Вот ещё одна парочка переменных навсегда ушла в прошлое. Холостой сержант больше не сержант и совсем не холост», — меланхолично подумал Аллег, а вслух сказал:
— Надеюсь, у них все будет хорошо.
— Сто пудово, — зевнув, сонно заявил Томми. — Они друг от друга оторваться не могут. Скоро заделают счастливым родичам тройню, так и знай.
До места они добрались уже за полдень. Томми все-таки уснул и проспал в дороге часа три, не меньше. Это хорошо — его мальчик за последние несколько дней жутко умотался. Пусть отдохнет. Кроме того, Аллег чувствовал, что виски медленно, но верно наливаются свинцом. А впереди ещё очень тяжелый день. Ему нужно крепкое бодрое молодое плечо.
На подъезде к городу Томми встрепенулся. Как почувствовал, что уже конец.
— Ну со? — едва продрав глаза, просипел он. — Пиехали?
— Приехали, — с глубоким вздохом кивнул Ал.
Волдхоу был крохотным рыбацким городком на западном побережье. Лишь мельком глянув на него, Томми выпучил сонные глаза, выпалив: «Ба. Да эт прям Иннсмут!» И был не далек от истины. Очевидно, что город переживал не лучшие времена — времена упадка и запустения. Часть домов явно давно заброшены, дороги разбиты, искусственные насаждения «одичали», разросшись до невероятных масштабов. Вдоль каменистого берега то тут то там были разбросаны старые рыбацкие лодки — не поймешь, используемые ещё или нет. Вдали виднелось старое проржавевшее судно, словно громадный черный мыс выступающее из морской гальки и скал.
— Ну прям идеальная родина маньяка, — фыркнул Томми, почесав себе ухо. — Ты там, когда с ним спал, не видел жабр или зачаток плавников?
Ал мотнул головой, уже в который раз немного оторопев от того, с какой легкостью его мальчик спрашивает о таких… щекотливых моментах. Ни намека на нарочитую отстраненность или безразличие, которыми любовники обычно прикрывают ревность и недовольство. Чистый естественный голос. Неужели ему правда все равно?..
— Когда я с ним спал, я думал немного о другом, — как можно небрежнее сказал Аллег. — Особенно в последний раз.
— Жаль, — пожал плечами его мальчик, видимо, не поняв намека. — Лучше бы думал о жабрах.
Припарковав машину в относительно незаметном месте, они двинулись по каменистой дороге в сторону обветшалых домов. Попутно Аллег отметил вернувшуюся в поведение мальчишки легкую нервозную деловитость и ненавязчивую жадность до любых, даже маломальских частностей. Заблестевшие враз глазенки с лихорадочным возбуждением скользили по мрачному пейзажу. Демонический сыщик показал свои рога.
Давно они уже к этому не возвращались. Аллег надеялся, что никогда не вернуться — как оказалось, он переоценил свою ментальную стойкость и силу воздействия психических расстройств. Первые пару месяцев после казни Ал мучился кошмарами — и бесконтрольным чувством вины. За все: слабохарактерность, трусость, жестокость по отношению к Томми и его чувствам. Во снах, муторных и вязких, он вновь и вновь переживал их ссору перед собственным срывом. Она каждый раз заканчивалась по-разному, и в одну из ночей Томми грубо выставил его за дверь, объявив, что больше не желает иметь с ним дело. «Я найду себе кого получше старого жалкого ничтожества, — ядовито произнес его мальчик с кривой ухмылкой. — Например, Рода. Почему бы нет? Он недавно расстался со своим парнем. И уж он-то смелее и честнее, чем ты, старый урод». Аллег проснулся с надрывным криком и влажными глазами, содрогаясь всем телом и шепча болезненно слабое «нет». И успокоился только после кружки воды с валерьянкой, объятий Томми и жарких заверений, что ни с кем Род не расставался и «нахер он мне не нужен, у меня же есть ты».
Что удивительно, Феликс так никогда ему больше и не снился. Он словно и правда растворился после дня казни. Исчез, как морок, злой дух — эфемерный и приходящий. Но вопросы по поводу него остались… Аллег мотнул тяжелой головой.
— Это точно здесь? — спросил он на всякий случай.
— Если Джеки ничего не напутал, то да, — с легкой предвкушающей улыбкой произнес Томми. — Родина вампирской падали…
— Ты же понимаешь, что его мать не виновата в… том, что сделал ее сын? — осторожно проговорил Аллег, покосившись на мальчишку.
— Разумеется, знаю, — раздраженно отмахнулся Томми и откинул густые длинные волосы назад. — Я не совсем ещё шиз.
— Кроме того, не думаю, что стоит все, что этот самый сын натворил, ей в подробностях пересказывать, — продолжил Аллег чуть более твердым тоном. — Ведь так?
Томми угрюмо глянул на него из-под длинной челки, но согласно покивал. Ему, разумеется, хотелось выложить перед несчастной женщиной все и сразу. Хотелось повыкрутасничать ещё немного. Почему-то Ал был уверен, что его слова про «знаю» во многом блеф. Не уважает он мать убийцы, не может себя заставить даже посочувствовать ей. Впрочем, вскоре Аллег понял, что и сам на это не очень-то способен.
Народец в Волдхоу был весьма… специфический. Молчаливый, замызганный, слегка сонный, словно живущий в извечном трансе. Они безразлично окидывали быстрым взглядом только что прибывших и тут же возвращались к своим делам. Миссис Смит из всего этого сборища не слишком-то выделялась. Разве что внимания уделила им чуть-чуть побольше.
— Паб через три улицы отсюда, — произнесла она прямо с порога, когда они постучали в ее хлипкую заплесневевшую дверь.
Голос у нее был низкий и хриплый, какой-то… прокуренный, что ли. Впрочем, пахло от нее тиной, рыбьими потрохами и мочевиной, а не сигаретами или спиртом. Аллег оглядел женщину с головы до ног, невольно сравнивая ее с сыном. Не слишком похожа. Разве что темно-рыжими спутанными кудрями, бледной кожей и линией подбородка. Глаза были круглые, водянисто-бледные и слегка туповатые. Никакого огня, сплошная унылая густота осеннего моря.
