– Хорошо, – сказал наставник, когда он закончил. – Есть ли вопросы у комиссии?

Наставник предупреждал, что вопросы появятся обязательно, даже если на самом деле все будет изложено предельно ясно. Просто для того, чтобы соблюсти приличия: что это за защита без дополнительных вопросов? Но сейчас профессора, переглянувшись, покачали головой. Правильно, после выступления этого…

Альмод отлепился от стены.

– Боевое применение ты не рассматривал?

Эрик покачал головой. Теоретически, наверное, можно – сделать не узкий луч, а что-то подобное широкому пятну света и накрыть человека. Подопытные крысы мгновенно превращались в иссохшую мумию. Но максимальный диаметр…

– Не знаю. Я никогда не был…

– Будешь, – пообещал чистильщик. Повернулся к комиссии. – Я так понимаю, для нашего уважаемого диссертанта защита закончена?

– Мы должны обсудить оценку… – сказал профессор Стейн.

– Можете не тратить времени. Я его забираю.

Громко, на всю аудиторию охнула Мара. Эрик застыл, не в силах поверить, что все это происходит на самом деле. Почему он?

– У тебя четверть часа на сборы.

Неправда, это не может быть правдой! А как же его жизнь, его планы? А как же место на кафедре, исследования? А… Мара?

– Профессор Лейв… – выдохнул он.

Наставник поднялся.

– С вашего позволения, господа. Я на минуту. Альмод, Эрик?

Эрик на ватных ногах двинулся за ними. Едва за спиной закрылась дверь, профессор закрыл всех троих от подслушивания.

– Ты изменился, Альмод.

Тот хмыкнул.

– Трава – зеленая, солнце встает на востоке и садится на западе, я изменился. Десять лет назад вы не изрекали банальности с таким серьезным видом.

– Оставь его, прошу тебя. У Стейна сейчас пятнадцать человек с трех курсов. Они рвутся в драку.

– Видел, – отмахнулся чистильщик. – И вы об этом знаете. Ничего особенного.

На наставника было жалко смотреть.

– Но что такого особенного в Эрике? Он не боец, он ученый!

– Не боец? – усмехнулся Альмод. – Я бы поспорил.

Он начал загибать пальцы:

– Достаточно смел, чтобы вступиться за то, что ему дорого. Достаточно владеет собой, чтобы не потерять голову даже когда почти обделался от страха. Достаточно упорен, чтобы сражаться даже когда битва заведомо проиграна…

– Так это что… – Эрик даже забыл, что перебивать невежливо, настолько нереальным казалось все происходящее. – Это была просто проверка?

– Конечно, – усмехнулся чистильщик, пожимая плечами. – На кой мне твоя девка, какая разница: одна, другая… Просто удобная возможность посмотреть, чего стоят в деле сразу двое одаренных.

Эрик выругался. Вслух: терять уже все равно нечего. Наставник покачал головой. Альмод не обратил внимания – или сделал вид, что не обратил.

– Наконец, достаточно умен, чтобы доказать свою правоту. Идеальный материал.

– Материал, – горько усмехнулся наставник. – На каких условиях ты откажешься от него?

– Ни на каких, – осклабился Альмод. – И если вы собираетесь меня подкупить, подумайте еще раз. Золото не заберешь к Творцу, а я могу очутиться перед Его ликом в любой момент.

– Второй раз чистильщики забирают моего лучшего ученика, – вздохнул профессор.

– А кто был первым? – светским тоном поинтересовался Альмод.

– Ты. Или ты не знал, что ректор собирался растить из тебя своего преемника?

Альмод расхохотался.

– Он был бы очень разочарован, когда после смерти моего отца поток пожертвований бы иссяк.

– Мои соболезнования.

– Они опоздали на десять лет.

– Могу я спросить, что с ним случилось? – осторожно произнес наставник. – Он был не стар и довольно крепок, как я слышал.

– Сердечный приступ. Застиг ночью, в покоях, тело нашли утром. Разрыв желудочка, тампонада… лекарь написал мне, очень винился. – Чистильщик усмехнулся. – Только кого и когда могли вернуть извинения?

– Кому перешел герб?

Альмод пожал плечами:

– Не интересовался. Я потерял на него право еще в тот день, как попал сюда.

– Но цвета носишь…

– Почему бы и нет? – Он снова усмехнулся. – Но мне кажется, профессор, вы тянете время, задавая вопросы о делах многолетней давности, а сами пытаетесь найти доводы… Десять лет назад вы не были так упорны.

– И до сих пор стыжусь этого.

– Что ж, у вас будет еще один повод устыдиться… потому что нужных доводов вы не нашли. Или хотите заменить его сами?

Наставник изменился в лице. Чистильщик широко улыбнулся – до чего же мерзкая у него улыбка – перевел взгляд на Эрика.

– Хватит подслушивать.

– Я не…

– Четверть часа пошли. Не успеешь – уйдешь, в чем есть. Будешь сопротивляться – уведу силой: пока ты со мной не справишься. Попытаешься сбежать – найду и убью.

Эрик до крови прокусил губу. Еще не хватало разрыдаться прилюдно.

Общая спальня была пуста, хвала Творцу, все на занятиях и не придется никому ничего объяснять. Эрик рухнул плашмя на кровать: ноги не держали и все вокруг казалось каким-то ненастоящим, неправильным, словно грубо намалеванные картинки за сценой ярмарочного балагана. Сухо всхлипнул: слез не было, но горло перехватывала судорога, мешая дышать. Идеальный материал, пропади оно все пропадом.

Про чистильщиков говорили разное: несравненные бойцы, одинаково искусно владеющие и даром и клинком, обладатели тайных знаний, позволяющих быть одновременно в двух разных концах страны, а то и мира, прорицатели. Никто не знал, что из этого выдумки, а что правда. Но до тех пор, пока только они могут остановить тусветных тварей, способных в несколько часов превратить в стеклянную пустыню деревню, а то и город, любой из них мог забрать в орден любого одаренного, от школяра, только-только переступившего порог университета, до королевского гвардейца, а то и ректора. В прошлый раз подобное случилось год назад. С той девчонкой, Рагной, Эрик не ладил и потому особо не вспоминал. О нем, наверное, тоже мало кто вспомнит. А кто-то и порадуется: соперником за место на кафедре меньше.

Эрик заставил себя сесть: с этого гада действительно станется забрать в чем есть, а до лета еще далеко. Впрочем, собирать-то ему особо нечего, всех вещей – сундук у изножья кровати. Две смены белья, одна – одежды, теплый плащ, да уличная обувь, все выданное в кладовой университета. Из по-настоящему личного только закладка для книг из резной слоновой кости, да вышитый бисером кошелек – подарки Мары. Еще записи с лекций, но вряд ли теперь есть смысл тащить их с собой. Даже книги – библиотечные. Жаль, конечно, что не успел хотя бы начать историю о похождениях купца за морем – при мысли об этом Эрик расхохотался вслух. Конечно, именно о непрочитанном стоит сожалеть больше всего. Впрочем, книгу можно взять с собой. Кто теперь посмеет ему хоть что-то сказать?

Он сложил вещи аккуратной стопкой на покрывале, размышляя, во что бы их собрать. Университетский сундук слишком тяжел, холщовая сумка, с которой он время от времени выходил в поселок – чересчур мала. Раздумья оборвал появившийся в дверях спальни Альмод.

– Кто вас пустил? – вслух удивился Эрик.

– А кто меня остановит? – пожал плечами тот. – Держи.

Эрик бездумно поймал что-то небольшое, блестящее. Перстень магистра. Совсем не так он думал его получить.

– Полагаю, эта безделица тебе быстро надоест, – сказал Альмод.– Но пока – чем бы дитя не тешилось.

«Безделица». Кое-то за такую платил в прямом смысле головой: самозванцев, пытавшихся выдать себя за одаренного, казнили немедля после разоблачения, и все равно такие находились. А сам Эрик мечтал получить перстень совсем не так. Он только сейчас обратил внимание, что чистильщик свой не носил. Не успел получить или в самом деле считал ничего не значащей безделушкой?

– Это тоже тебе, – Альмод подошел ближе, небрежно бросил на кровать кожаную торбу с ремнями – самое то, чтобы носить за спиной. Отличная выделка: вещь выглядела легкой и прочной. И дорогой, хоть всех украшений – тиснение по краю.