Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Бункер представлял собой длинный коридор с дверьми по обеим сторонам. На каждой двери висела табличка, гласившая, какого рода информация хранилась за ней. Герд прошелся до конца коридора, попутно читая подряд все таблички и вернувшись в начало, остановился напротив секции с научными разработками. На самом деле, подземный архив оказался не таким уж и великим, слухи о нем были явно преувеличены, что, в общем-то, обнадеживало Герда. И снова терминал при соприкосновении с пропуском загорелся зеленым, а дверь поддалась. Герд вошел в просторное помещение, только половина которого была заставлена стеллажами с папками. Видимо, строили бункер на долгие годы вперед.

«Научные разработки» – Герд толком не мог себе объяснить, почему решил начать именно с этого отсека. Наверное, потому что его способности даже близко больше не подходили ни под один из заголовков. Может быть, его дарования – это всего лишь результат чьего-то старого эксперимента? Герд покачал головой и приступил к поискам.

Уйму времени он потратил только на то, чтобы понять, как искать информацию: документооборот был организован безобразно. Папки группировались не по тематикам и даже не по годам, а просто ставились на полки как попало, во всяком случае, Герд никакой системы так и не увидел. Весь этот бардак, на его взгляд, вообще имел отношение к науке очень опосредованное, скорее, это можно было назвать свалкой самых различных отчетов и рапортов, причем, далеко не всегда научных сотрудников. То и дело Герду попадались вырезки из донесений гвардейцев агемы, в которых речь напрямую шла о шпионаже, и касались исследований они лишь очень косвенно.

Например, благодаря одному такому рапорту Герд узнал, что за пределами Искусственной Атмосферы можно было дышать. Значит, это была все-таки правда, а ведь их старательно учили обратному. Каждый гражданин Бабила, хоть ночью его разбуди, мог повторить непреложную истину: только наличие купола помогало сохранить жизнь на Земле, за его пределами человека ждала неминуемая смерть. Теперь же выяснялось, что это было не так. Ну, или, как минимум, не совсем так. Оказавшись на задании по ту сторону ИА, гвардеец, подавший рапорт, следующим образом описывал свои ощущения: «Воздух был горяч и сух, дышать было очень тяжело, но все-таки возможно».

Через некоторое время Герду в руки попался другой отчет, правда, более ранних годов, и уже специалиста центра химических экспертиз, который на протяжении нескольких лет брал пробы воздуха за пределами купола. Герд не смог понять всего, что там говорилось – в химии он никогда не был силен – но уяснил для себя главное: качество воздуха с годами ухудшалось, и ученый выдвигал гипотезу, что он непригоден для дыхания на постоянной основе без дополнительного увлажнения. В конце своего доклада химик добавлял, что его гипотеза требует продолжения исследований и подтверждения путем проведения экспериментов, на что он, собственно, и просил финансирования. Герд, уставившись в одну точку – на фамилию ученого Беппе – и не видя ее, судорожно соображал. Так или иначе, с увлажненными легкими или нет, но за пределами ИА можно было дышать, а следовательно, и жить. Этим горячим, сухим воздухом где-то там дышала Даяна.

Далее Герду дважды на глаза попались упоминания о людях с аномалиями за совсем ранней датировкой – начала образования Бабила. Оба раза его желудок делал кувырок, но оба раза его ждало разочарование. Сообщалось, что повсеместно разыскивались и подлежали задержанию люди с какими-либо мутациями или ненормальными отклонениями для их дальнейшего изучения и использования во благо человечества. Всех задержанных доставляли в Генетико-Научно-Исследовательскую Лабораторию. Но за любой дополнительной информацией о деятельности этой ГНИЛ сотрудник отсылался в секцию «совершенно секретно». Герд понял, что в этой комнате ему больше делать нечего и нужно торопиться в упомянутую секцию.

Он стремительно поднялся с пола, на котором сидел, перебирая папки, и ударился головой об угол одной из полок стеллажа. Стеллаж качнулся, и на Герда сверху свалился толстенный фолиант. Сдавленно выругавшись, он подобрал его с пола и уже собирался водрузить на место к остальным, как что-то вдруг привлекло его внимание – документ смутно показался ему знакомым, хотя он был уверен, что такой толщины папку держал в руках впервые.

Раздосадованный сам на себя за потерю времени, Герд начал судорожно листать документ, дабы убедиться, что ничего в нем полезного для себя он не найдет, и неожиданно замер. Едва не выронив бумаги, он медленно опустился с ними в руках обратно на пол. В глазах потемнело, стеллажи поплыли. Прикрыв на минуту глаза и внутренне крепясь, Герд вернулся к чтению. Волоски на его руках и загривке встали дыбом.

Папка представляла собой сборник отчетности по результатам проведения опытно-экспериментальных работ о влиянии солнечного излучения на живые организмы. Начиная с растений и заканчивая человеком. Герд перелистнул сразу половину страниц и попал на эксперименты над людьми. С фотографиями. Насколько он уловил, перед учеными была поставлена задача определить, как на среднего рядового физически здорового гвардейца Бабила повлияло бы солнце, окажись он за пределами Искусственной Атмосферы без специального снаряжения. Какое влияние оказала бы солнечная радиация, инфракрасные и ультрафиолетовые лучи на его кожу, слизистые оболочки и весь организм в целом. Также ученым ставилось в задачу выявить, какие факторы могли усугубить, а какие смягчить это воздействие, и, соответственно, разработать эффективную защиту от первых и научиться использовать в свою пользу вторые.

В качестве подопытных брались, разумеется, не сами гвардейцы, а некие «нежелательные элементы общества», именуемые в дальнейшем просто подопытными или образцами под конкретными номерами. Исследования проводились как в искусственных лабораторных условиях, так и в естественных, под нужды которых приспосабливались так называемые «лаборатории на колесах». Но чаще опыты все-таки проводились в закрытых стационарных помещениях, где применялось специальное оборудование, имитирующее солнечное излучение – различные галогенные, ультрафиолетовые, инфракрасные лампы.

А дальше брались подопытные и, например, облучались разными дозами ультрафиолета. Ученые же производили замеры того, какой дозы было достаточно для появления ожогов той или иной степени, как лучше всего их было потом лечить, и при каком процентном соотношении пораженных участков кожи к общему кожному покрову подопытного еще можно было спасти, а при каком уже нет. Или вычисляли, сколько требовалось времени, чтобы у образцов развился рак, который потом у одних его лечили, а у других нарочно обостряли. Или облучали лампами глаза и наблюдали их реакцию на свет: при каком уровне облучения подопытный частично терял зрение, а при каком наступала полная слепота. Выясняли, можно ли было потом это зрение восстановить.

Также проводились эксперименты по обезвоживанию организма и выяснению того, сколько человек способен провести без воды под открытым солнцем, а сколько в лаборатории. В естественных условиях подопытные всегда погибали быстрее, несмотря на все старания ученых подогнать лабораторные условия под естественные. Задавались вопросом, как лучше реанимировать жертву, подвергшуюся обезвоживанию, и при какой максимальной степени обезвоживания человека еще возможно спасти. Исследовали, как излучение влияло на артериальное давление, провоцировало тахикардию, гипертонический криз и даже инсульт.

К каждому подразделу прилагались фотографии. Герд понимал, что их смотреть не стоит, но ничего не мог с собой поделать – смотрел. Наконец, на фото, демонстрирующем вид обожженных легких после вскрытия образца под номером 2872, он не выдержал и захлопнул папку.

Герд блуждал взглядом по обложке сборника за именем профессора и заведующего кафедры, под началом которого проводились все эти эксперименты. Беппе. «Странно, – подумал он. – Что-то знакомое». Герд сконцентрировался. С чего бы ему знать эту фамилию, таких знакомых у него нет. Он пошарил вокруг себя руками и извлек из кучи уже просмотренных документов тонюсенький отчет специалиста центра химических экспертиз с пробами воздуха. Беппе. Вот почему он узнал фолиант, из-за фамилии. Герд сравнил даты, разница составляла пять лет. Всего пять лет понадобилось человеку, чтобы сделать гигантский карьерный скачок от простого лаборанта к профессору, возглавившему целое направление исследований. И всего пять лет ему понадобилось, чтобы превратиться из человека в мясника. Герд машинально открыл последнюю страницу сборника, изображавшую самого профессора. Человек с фотографии улыбался ему.

22
{"b":"732305","o":1}