От радости Герд вскрикнул, последние пузырьки воздуха вырвались на свободу и медленно потянулись к поверхности. Герд, не отрывая от них взгляда, потянулся вслед. Новый толчок подбросил его прямо вверх, в животе стало жарко. Еще один толчок, и голова оказалась на поверхности. Задыхаясь и отплевываясь – он-таки умудрился хлебнуть воды – смеясь и маша рукой заливающейся лаем на берегу овчарке, Герд торжествовал. Заветный глоток воздуха, и он снова ушел под воду.

И вновь толчки, сначала импульсивные, несуразные, но постепенно все более и более осмысленные и подконтрольные. Не прибегая к помощи рук и ног, Герд двигался в воде. Это было невероятно, он плыл только усилием воли. При этом организм напрягался и вырабатывал энергию, кровь разливалась по всему телу, кончики пальцев пульсировали, а лицо горело.

Потом это стало похоже не просто на резкие стихийные колебания под водой, а на серию более слабых, но плавных толчков, сливающихся в один непрерывный и двигающий тело по заданному вектору. Теперь Герду казалось, что в животе у него мини-мотор, который он учится правильно заводить. Примерно через час он уже хорошо плавал, извиваясь в воде всем телом так, чтобы создавать наименьшее сопротивление.

Восторг. Бурный, первобытный восторг наполнял каждую клеточку его естества. Торжество и ощущение всесильности, собственной мощи и несокрушимости. Все происходящее с ним было невозможным, но, тем не менее, происходило на самом деле. Над этим предстояло еще крепко поразмыслить. Герд выбрался на берег и подхватил полотенце. Старта нарезала вокруг него круги, издавая то ли стоны, то ли визги, пока он вытирался и одевался, на ходу рассказывая ей о только что полученном опыте.

Никогда еще мозг Герда не работал так напряженно, как в те минуты по дороге домой. От усердия он жевал нижнюю губу, анализируя всю полученную им информацию, пытаясь ее систематизировать и сделать хоть какой-нибудь вразумительный вывод. Что с ним произошло, почему, откуда? И могут ли так другие люди? Неожиданно Герда осенило, он вспомнил свои сны. Резко остановившись посреди запорошенной тропы, он замер, закрыл глаза и сконцентрировался. В районе солнечного сплетения возникло тепло, затем произошел толчок. Герд потерял равновесие и упал. Быстро вскочил и повторил все еще несколько раз.

Адреналин жаркими волнами накрывал его с головой, пот заливал глаза и струился по спине, но оторвать себя от земли у Герда не получалось. Его просто бросало из стороны в сторону с огромной силой. Упав в очередной раз и ободрав колени о корни, Герд остался стоять на четвереньках перед собакой, поглощенный думами, почему в воде у него получалось намного лучше. Может, потому, что в воде по-другому ощущался вес? Если так – а он верил, что это было именно так – то, как следует приноровившись двигаться в воде, он сумеет поднять себя в воздух. Герд тяжело выдохнул, поднял усталое лицо на овчарку и сказал:

– Знаешь, что все это значит, Старта? – Та завиляла хвостом и наклонила голову набок. – Это значит, я буду летать! Обещаю тебе, во что бы то ни стало я буду летать!

Всю зиму Герд посвятил тренировкам. Первую половину дня он прилежно занимался учебой – крайне важным было самостоятельно и в полном объеме усваивать тот материал, который остальные его одноклассники проходили с учителями. Он не мог позволить себе завалить выпускные экзамены, даже если еще не знал, чем займется по жизни, ему и так стоило огромных усилий добиться разрешения на домашнее обучение. Во второй же половине дня, когда быстро темнело, и заниматься становилось невозможно, Герд брал с собой Старту – работы у нее почти не было, овцы больше не выгонялись на пастбище, а зимовали в хлеву – и уходил на якобы прогулки для укрепления тела и духа.

Олва лишних вопросов не задавала, поэтому он спокойно приходил на озеро в сумерках и тренировался по несколько часов кряду. Сначала как следует приноровился плавать в воде, а затем перенес тренировки на сушу. И вот тут уже все пошло не столь гладко. Сразу поднять себя с места в воздух у Герда так и не получалось, сколько он ни тужился – его просто продолжало раскачивать на месте, но дальше этого дело не двигалось. Герд долго ломал себе голову, как быть, нарезая вокруг деревьев круги, пока ему не пришла очередная гениальная, она же смертельная идея. Он решил попросту не оставить себе выбора – лететь или не лететь. Прямо как когда у него не было выбора плыть или не плыть. Решил, что вновь повиноваться его нерадивое тело заставит только экстремальность ситуации.

Он нашел сосну, до нижних веток которой смог дотянуться, и вскарабкался верхом на одну из них. Передохнул, встал на ноги, а затем потянулся к следующей ветке над своей головой. Проделав эту процедуру несколько раз и порядком подустав, Герд обнаружил, что взобрался на довольно приличную высоту. Он посмотрел вниз и ему немедленно поплохело – если он не взлетит, а просто рухнет оттуда камнем, то костей уже никогда не соберет, и никакая Старта ему не поможет, и даже сугроб вряд ли смягчит падение. Голова пошла кругом, желудок скрутило в тугой узел. Герд беспомощно огляделся. По соседству в нескольких метрах от его сосны стояла другая точно такая же сосна. На ней сидела белка.

– Привет, – сказал ей Герд.

Белка мигнула и скрылась из виду. Герд хихикнул – нервы определенно сдавали. Он задрал голову и не придумал ничего умнее, чем взобраться еще повыше. После этого посмотреть вниз и вовсе не хватило духу. «Ну и не надо», – буркнул про себя Герд, уже и без того трясясь от страха. Он, как последний дурак, стоял на тонкой, поскрипывающей под его весом сосновой лапе, прижимаясь спиной к стволу, и уговаривал себя не дрейфить. Но это ни капли не помогало. И чем дольше Герд так стоял и понукал себя, тем яснее понимал, что ни ступит дальше ни шагу.

И вдруг он разозлился. Разозлился, что сам себя загнал в ловушку. Что не может отважиться и осуществить свою мечту. Даже на то, что под деревом неотступно скулит Старта, а с соседнего дерева за ним подглядывает глупая белка и смеется – смеется ведь! – над ним. Тогда Герд плотнее сжал челюсти и кулаки, зарычал и, оттолкнувшись от ствола, бросился вперед.

Ветка под ним жалобно взвизгнула и обломилась. А Герд, пролетев несколько метров вниз, и глядя широко распахнутыми глазами, как неумолимо приближается земля, спохватился, что пора бы что-нибудь предпринять, и тут же почувствовал знакомый рывок. Вот только не вверх, а в сторону. Мощный такой рывок.

Дальше он почувствовал уже сильную боль. От удара. Болели ребра и лицо. В щеку, казалось, навсегда впечатались ошметки коры. Герд застонал и отодрал лицо от древесины, но рук и ног, опоясывавших ствол, не разжал. Он не упал на землю, нет, его толчком отнесло на соседнюю сосну, а точнее, прямо в нее. Герд осторожно посмотрел вниз и с облегчением увидел под собой ветку, на которую без дальнейшего риска для здоровья можно было спокойно спуститься, что он и сделал.

– Таак, хорошо, – на нетвердых ногах, он снова повернулся к стволу спиной и более внимательно осмотрелся, – что дальше?

Совсем рядом с одного дерева на другое мягко спланировала белка-летяга. Герд проследил за ней взглядом, а потом еще долго таращился на то место, где она исчезла, затем медленно произнес:

– Кажется, я тебя понял.

Раз сил и сноровки нормально летать у него пока не хватало, он решил просто повторять за белками. Остаток этого и всех последующих вечеров Герд планировал с дерева на дерево, постепенно увеличивая расстояние и учась лавировать между ветками таким образом, чтобы не напороться на какой-нибудь сук и не ободрать себе бока.

А еще через пару месяцев Герд уже, действительно, летал. Он не взлетал высоко – не выше верхушек деревьев, – чтобы его не засекли государственные дроны, если таковые здесь водились, но ему уже и не нужны были сами деревья в качестве перевалочных пунктов на пути его следования. Он их просто огибал, как препятствия, и захлебывался счастьем. Самым настоящим, подлинным, концентрированным счастьем.