— В том числе.
Здешние реалии утверждали, что без личных связей добиться чего-либо было крайне сложно. Что не сильно-то и удивляло пьетри, навсегда разочаровавшегося во всех разумных скопом. И что такое коопторг, он прекрасно осознавал: в нынешнее время — это возможность сытно поесть и хоть как-то толком, прилично приодеться. И другая фамилия тётушки — вполне в тему. В этом плане Настя не разочаровала, соображает. Сразу выхватила оптимальный вариант.
Только и оставалось, что поддержать её задумку:
— Молодец! — и скомандовать на выход: — Гаси свечу! Привыкаем к темноте, и я открываю люк. Слушаем, что и как, потом крадёмся к большаку.
— Мм?.. Так на нём нас…
— Вдоль пойдём, за посадками! — оборвал он её сомнения. Сам уже поднялся по лесенке, приноравливаясь к люку: — Гаси! И с собой свечу прихвати, авось пригодится.
Конечно, они рисковали, очень сильно рисковали. Если по всему посёлку выставлены посты и расставлены скрытые дозоры, очень легко попасть в лапы краснопогонников. Но и засиживаться в старом подполе — не стоило. И с собаками искать уже днём станут, когда трупов не досчитаются, и запуганные арестованные могут дать подсказку, где искать пропавшего сына полковника Шульги. Так что оставалось только уходить, пользуясь темнотой и надеясь на удачу. К тому же после кровавого боя, после оказанного им ожесточённого сопротивления, и сами чекисты наверняка дезорганизованы и, хотя бы чуточку, но растеряны. Им ведь тоже неслабо прилетит сейчас за крупные потери в своих рядах и за поднятую экстремальную шумиху. Просто арест всего лишь одного полковника с его семьёй, вдруг превратился в кровавое побоище.
Вот и получалось, что в такой момент скрыться проще всего. Мало того, как только они пробрались огородами в самый конец улицы, Киллайд попытался симулировать, с тихим стоном прошептав:
— Голова разболелась… И какие-то цветные круги перед глазами…
После чего не стал возражать девушке, когда она искренне посочувствовала и предложила:
— Давай я первой пойду? Если меня при пересечении пустыря заметят, отговорюсь как-то… Скажу у бабушки была, испугалась пальбы…
Имелось понимание, что такими отговорками Анастасия от обозлённых убийц в форме внутренних войск, не отделается. Любого, кто бродит сейчас в густой ночной тьме, в лучшем случае просто арестуют. А ведь могут и на месте пристрелить. Оставайся именно Александр в своём теле, он ни за что не согласился бы уступить подруге право первого риска. Но последний из рода Парксов поддержал идею:
— Хорошо, попробуй, — разве что добавил, постанывая и с притворным сопереживанием: — Осторожно, только! Не спеши!
Вернись к нему в новое тело ночное зрение, он сам уже давно бежал бы впереди планеты всей. Но, увы и ах! В личном арсенале умений пока зияла гигантская брешь, и приходилось посылать впереди себя менее ценного союзника.
Повезло. Пустырь пересекли без помех, скорей по причине полного мрака вокруг. Как раз месяц молодой скрылся за тучами, так что никто крадущихся подростков не заметил. Хотя дозоры стояли на каждом перекрёстке и возле значительных строений. Слышны были порой тихие разговоры, светились изредка огоньки тлеющих папирос или самокруток. Пусть медленно, но через полчаса беглецы достигли посадок вдоль большака и довольно резво припустили по тропинкам со стороны полей. Потому что чувствовали, рассвет гораздо ближе по времени, чем они прикидывали.
И спешка вполне оправдалась. К Степному подошли, когда полнеба на востоке уже изрядно посветлело, а в хозяйственных дворах вовсю распевались горластые петухи. Ещё четверть часа скрадывались опять-таки огородами к нужному дому. Там уже не спали: кто-то кормил в сарае повизгивающих свиней.
— Наверняка тётка, — зашептала Настя в ухо своего товарища по детским играм. — Она и встаёт раньше, и уговор у них такой с дядей Эдиком по режиму кормления скотины. Ты пока здесь постой, я сама пойду. Иначе собака лай подымет. А меня она знает…
И бесшумно скользнула сквозь приоткрытую калитку со стороны огородов. Собака и на неё пару раз пролаяла, но быстро опознала, даже заскулила в восторге, а затем минут на десять воцарилась относительная тишина. Видимо девица пересказывала тётке перипетии кровавых событий нынешней ночи. Прервалось утреннее спокойствие очередными, приглушёнными рыданиями и всхлипываниями, но теперь воспроизводимыми уже сразу двумя особями женского пола. На что Александр лишь смиренно вздохнул, понимая: часть драмы со слезами затянется у родственниц надолго. Даже присел возле плетня, чтобы в свете начинающеегося дня его не заметили с соседних подворий.
И весьма удивился, когда всего лишь минут через десять его окликнули со двора напряженным шёпотом:
— Санька?! Ты где?.. Заходи, пока я собаку держу!
Вскоре ранних гостей привечали внутри солидного, зажиточного дома. Правда, окна светлицы занавесили плотно, чтобы внимание соседей не привлечь неуместной иллюминацией. А Настя, ещё толком не успев познакомить приятеля с тёткой и с её мужем, моргающего спросонья глазами, потребовала:
— Нужна зелёнка и чистые бинты! Саньке голову прикладом проломили. Явное сотрясение мозга, до сих пор у него боли и головокружение… И вообще поражаюсь, как он всю дорогу практически бегом выдержал?
«До чего же искреннее сопереживает! — мысленно подивился Киллайд. — Это я правильно к ней на хвост упал. Если ещё и тётка такая же, то мне однозначно повезло!»
Глафира Семёновна оказалась не просто гром-бабой, явно противоречащей пониманию своего имени: изящная или утончённая. И не только жёстко командовала своим мужем армянином, смотрящимся на её фоне затюканным подкаблучником. Она и во всём остальном соответствовала званию, которое в среде пацанов звучало как «деловая колбаса». Всё у неё нашлось, всё у неё горело в умелых руках, все идеи она оценивала правильно, подправляла в деталях, и все проблемы решались походя, с попутным обсуждением и едкими замечаниями:
— Эдя! Чего расселся?! Сказала же, давай тёплую воду! И штаны бы одел, меня своими портками не позорил! Всё-таки племянница взрослая, почти невеста… Вон какого жениха привела… И не зыркай на меня, красотка! Лучше аккуратно эти тряпки смачивай!.. О! Вот оно! Йод не в пример лучше зелёнки! Сейчас продезинфицируем… Настя не кривись! Аккуратней… И не ахай! Казак пусть терпит, если атаманом хочет стать… Э-э-э… Однако! Всего несколько часов, как зашила?.. Хм! Такое впечатление, что дня три прошло! И нитки никакого нагноения не дали… И покраснения нет…
Киллайд понял, что его усиленная регенерация действует отменно. Разве что вызывает чрезмерное удивление у аборигенов. Поэтому уверенным тоном информировал:
— Да на мне любые раны всегда быстро заживают. Как на собаке! — после чего поторопил: — Бинтуйте уже! Не стоит нам и тут долго задерживаться.
— Ну да! — решительно подтвердила тётка, уже имеющая полный план дальнейшей эвакуации племянницы и её друга. — Сейчас Эдик подгонит машину, проберётесь незаметно в кузов, и он заставит вас пустыми ящиками. Отвезёт в город, на базу. Там его кузен работает в вербовочном центре Пока отсидитесь, он вам документы и направления на комсомольскую стройку сварганит, а к ночи уже в поезде будете на Дальний восток ехать. Продукты я вам и одежду сейчас соберу.
То есть главная идея Шульги, прикинуться молодожёнами и спрятаться где-нибудь на дальних просторах, была сразу признана самой правильной. Ну а чиновник, сидящий на выписке документов в солидной конторе — вообще смотрелся, словно манна небесная. Что в который раз лишь подтверждало правильный выбор союзницы.
«А я её задушить вначале хотел, — вспомнил Киллайд о событиях в заброшенном погребе. — А оно вон как всё удачно складывается. Надо почаще доверять памяти и чувствам доставшегося мне тела. Авось и вживусь удачно в местный истеблишмент».
Голову забинтовали, подобрав на неё ещё и свободный картуз, благополучно скрывающий повязку. Затем обоих подростков живо, соответственно наступающей осени переодели в приличную одежду для дальней дороги. И тут же тётка предложила:
