— Ух ты! Неужто эталон невинности сыскался? — расплылся Кондратенко. — Ну пойдём. А остальные преступники повспоминайте пока, кто где был и кто чем занимался.
Глава 6. «Эталон невинности»
Мы спустились по ступенькам и направились в дальний угол парка.
— Попробуй его отыскать, того чистого ангела! — запричитал по дороге дядька, семеня рядом и с сомнением поглядывая на меня снизу вверх. — Кругом одни пухнорылые! Любого хватай, не ошибёшься. Только кто ж позволит, когда с доказательствами — швах? Умные все стали — караул!
Он так искренне огорчался, что хотелось немедленно подсобить ему с поиском улик против «поголовно преступных» сограждан. Несмотря на некоторые очевидные странности следователя, у меня он отчего-то вызывал чувство, напоминающее симпатию.
— Собираешь, собираешь те улики по крупицам, а потом трах-бах, и проклятые защитники всю твою стройную теорию в пух и прах разнесут, — продолжал делиться тяготами полицейских будней детектив Кондратенко. — Надоело до чёртиков!
«Ну так шли бы уже на пенсию или ещё куда, чего зазря надрываться», — вознамерилась от чистого сердца присоветовать я, но вовремя прикусила язык.
— И вот что делать, если я без своей работы жизни не мыслю? — как раз поделился он. — Но обидно же, когда стараешься, ночей не спишь, а потом нарисуется такой вот ушлый адвокатишка, взятки всем, кому надо, рассуёт, и оглянуться не успеешь, как вчерашний злодей уже на свободе. И опять всеми уважаемый гражданин!
Я не могла не признать, что в его словах есть резон, прекрасно сознавая, что с преступностью в этой стране не совладать. А потому в самом деле от души посочувствовала дядьке, трудившемуся на таком неблагодарном поприще. И даже снисходительно объяснила для себя его первоначальное неуместное веселье. Следователь прибыл на дорогую виллу и сообразил, что люди здесь собрались не бедные. Само по себе в свадебной толчее убийцу отыскать — дело непростое, так ещё, если всё-таки повезёт, и преступник найдётся, не факт, что в тюрьму попадёт. Кому легче всего от кутузки «отмазаться»? Правильно, тому, у кого есть деньги и связи. А здесь кто собрался? Тоже верно. То есть, что? «Висяк». Примите, милейший господин Кондратенко, мои соболезнования…
Слушая жалобы детектива, я не забывала посматривать под ноги, чтобы не споткнуться на каблуках, и на подступах к оцепленному участку взгляд мой случайно наткнулся на блестящий предмет — золотую зажигалку от «Картье», мирно лежащую рядом с дорожкой. Точно такую в прошлом году Сашка дарил Димке на День рождения. Очевидно территорию ещё не прочесали, и зажигалка валялась в траве, никем не замеченная. Может, и чужой предмет, однако всякое бывает… На Димкиной должна быть гравировка, но сейчас рассмотреть её, разумеется, невозможно…
Как говаривал широко известный герой Ильфа и Петрова, я чту уголовный кодекс. Но моего законопослушия едва хватает на меня саму и на моих знакомых уже не распространяется.
Сейчас объясню, что это значит.
Если по какой-то причине я когда-нибудь пойду на серьёзное преступление, скорее всего, тут же притащусь в участок с повинной. А вот если узнаю, что кто-то из моих друзей попал в подобную переделку, сначала попытаюсь выяснить причины, и только потом буду решать — виноват — не виноват, и что с этим делать.
Я чуть приотстала, сделала вид, что запнулась, и почти распластавшись на земле, ловким движением сунула зажигалку в вырез корсета. Пусть полежит пока…
Следователь, занятый философскими рассуждениями о моральном облике народонаселения и продажности правосудия, улику «промухал», возможно, ещё и потому, что обзору мешал пышный подол моего платья. Оглянувшись и увидев меня на земле, он заохал, помог мне подняться и дальше так и поддерживал под локоток, вероятно опасаясь лишиться ценного свидетеля.
Тем временем мы почти дошли до места.
Виктор, похоже, уже дал показания и сейчас разговаривал в сторонке со своим другом Сергеем. Завидев нас, оба двинулись навстречу.
— Что, Сергей Ростиславович, попала ваша королевна?! — радостно воскликнул мой провожатый, обращаясь к приятелю Виктора.
Судя по тону, друг Азарова тоже обретался в «органах» или в близких к ним кругах. Это немного утешило, но не настолько, чтобы я перестала волноваться.
— «Пальчики»-то её, как я понял, имеются на орудии убийства, — продолжал резвиться любящий своё дело детектив. Он торжествующе приподнял мою руку и помахал ею в воздухе. — А «пальчики» — это дело серьёзное!
Я задрожала. При святой вере Кондратенко в повальную принадлежность любого гражданина к преступному сообществу, пожалуй, с него станется, не мудрствуя, отправить меня за решётку!
— Добромир Петрович, вы чего девушку пугаете? — снисходительно улыбнулся Сергей. — Смотрите, совсем до бледности довели. Вам же мой друг объяснил, при каких обстоятельствах они там появились.
— Не факт, уважаемый, не факт! Может, они там и раньше были, а она после специально пистолетик при свидетеле цапнула. Женщину случайно угрохала, мало ли, что дамы не поделили. С переляку улику кинула. А когда в себя пришла, позвала вашего друга прогуляться. И прямёхонько к трупу, как раз с целью подержаться за оружие при оном. Чтобы потом было чем объяснить происхождение «пальчиков», — выдвинул удобный ему вариант развития событий Добромир. — Так как, Маргарита Николаевна, имеете что-нибудь возразить? — повернувшись ко мне, подмигнул он.
А я, сообразив, что передо мной обезумевший фанат, вырвала руку, машинально отскочила к Азарову и заорала не своим голосом:
— Да вы что, с ума сошли?! Я её прежде даже не видела никогда!
— Спокойно, Рита, всё будет хорошо, — вполголоса произнёс Виктор, поймав и легонько сжав мои вмиг похолодевшие пальцы. А затем громко обратился к детективу: — Могло быть, конечно, и так, как вы придумали, уважаемый Добромир Петрович. Только вот незадача — прогуляться не она меня пригласила, а я её. И как-то так вышло, что маршрут, который привёл нас к убитой, тоже я выбирал. С вашей версией никак не сходится.
Следователь пытливо посмотрел на Виктора и почесал «репу». На его розовощёком лице на мгновение явственно отпечаталось: «Выгораживает… Коллега называется!»
— Ладно, — неожиданно миролюбиво согласился он, полностью оправдав своё имя. — Готов выслушать рассказ вашей красавицы. — Он вновь обратил взор ко мне, достал из протянутой кем-то папки лист бумаги и приготовился внимать.
Повествование моё было недолгим и, думаю, в основном совпадало с рассказом Виктора. Я ещё раз подтвердила, что с убитой незнакома, выстрела не слышала, и подписала протокол.
— Ну что там? Смерть когда наступила? — окликнул Кондратенко эксперта.
— Полагаю, где-то в районе полуночи, не позднее половины второго, — отозвался тот, взглянув на наручные часы.
Понятно… как раз народ фейерверку радовался… Сомнительно, что найдётся хоть один человек, слышавший этот фатальный выстрел. Грохотало после двенадцати как при хорошей бомбёжке.
Документов при убитой не оказалось, впрочем, при ней не было и сумочки. Можно было бы предположить, что женщина была убита и ограблена преступником, если бы не обилие драгоценностей, которыми дама отсвечивала, как новогодняя ёлка. Побрякушки немалой стоимости были не тронуты.
С одной стороны, всё это наводило на мысль, что покойная была-таки гостьей на свадьбе, и сумка лежит где-то в доме, с другой — удивляло, что женщину я совсем не помню.
Внешность у неё была яркая, запоминающаяся, хотя даже симпатичной убитую можно было назвать с большой натяжкой. Мясистый нос, тонкие губы, выщипанные в ниточку брови и тёмные, буро-фиолетовые волосы, длинным «каре» обрамлявшие короткую пухлую шею. Возраст с ходу определить было сложно. Могло быть и хорошо за пятьдесят, и сорок лет, а то и меньше. Во всяком случае, одета была женщина «по молодежному»: упитанная фигура втиснута в слишком узкие для пышных форм зеленоватые брючата и ярко-оранжевый, расшитый камнями «Сваровски», топ. Мне было жутко стыдно за свои крамольные мысли, но что есть, то есть: обликом дама напоминала шальную помесь перезрелого апельсина с подгнившим баклажаном. Даже при моей паталогической неспособности с первого раза запомнить новую личность, такую экзотику я бы вряд ли пропустила.
