В пятнадцать лет Звенят-поют, забвению мешая, В моей душе слова: «пятнадцать лет». О, для чего я выросла большая? Спасенья нет! Еще вчера в зеленые березки Я убегала, вольная, с утра. Еще вчера шалила без прически, Еще вчера! Весенний звон с далеких колоколен Мне говорил: «Побегай и приляг!» И каждый крик шалунье был позволен, И каждый шаг! Что впереди? Какая неудача? Во всем обман и, ах, на всем запрет! – Так с милым детством я прощалась, плача, В пятнадцать лет. Дикая воля
Я люблю такие игры, Где надменны все и злы. Чтоб врагами были тигры И орлы! Чтобы пел надменный голос: «Гибель здесь, а там тюрьма!» Чтобы ночь со мной боролась, Ночь сама! Я несусь, – за мною пасти, Я смеюсь – в руках аркан… Чтобы рвал меня на части Ураган! Чтобы все враги – герои! Чтоб войной кончался пир! Чтобы в мире было двое: Я и мир! Гимназистка Я сегодня всю ночь не усну От волшебного майского гула! Я тихонько чулки натянула И скользнула к окну. Я – мятежница с вихрем в крови, Признаю только холод и страсть я. Я читала Бурже: нету счастья Вне любви! «Он» отвержен с двенадцати лет, Только Листа играет и Грига, Он умен и начитан, как книга, И поэт! За один его пламенный взгляд На колени готова упасть я! Но родители нашего счастья Не хотят… Тройственный союз У нас за робостью лица Скрывается иное. Мы непокорные сердца. Мы молоды. Нас трое. Мы за уроком так тихи, Так пламенны в манеже. У нас похожие стихи И сны одни и те же. Служить свободе – наш девиз, И кончить, как герои. Мы тенью Шиллера клялись. Мы молоды. Нас трое. Только девочка Я только девочка. Мой долг До брачного венца Не забывать, что всюду – волк И помнить: я – овца. Мечтать о замке золотом, Качать, кружить, трясти Сначала куклу, а потом Не куклу, а почти. В моей руке не быть мечу, Не зазвенеть струне. Я только девочка, – молчу. Ах, если бы и мне, Взглянув на звезды, знать, что там И мне звезда зажглась, И улыбаться всем глазам, Не опуская глаз! Не на радость «Мы с тобою лишь два отголоска…» Мы с тобою лишь два отголоска: Ты затихнул, и я замолчу. Мы когда-то с покорностью воска Отдались роковому лучу. Это чувство сладчайшим недугом Наши души терзало и жгло. Оттого тебя чувствовать другом Мне порою до слез тяжело. Станет горечь улыбкою скоро, И усталостью станет печаль. Жаль не слова, поверь, и не взора, — Только тайны утраченной жаль! От тебя, утомленный анатом, Я познала сладчайшее зло. Оттого тебя чувствовать братом Мне порою до слез тяжело. Путь креста Сколько светлых возможностей ты погубил, не желая. Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд. Лучезарного дня после стольких мучений ждала я, Получила лишь крест. Что горело во мне? Назови это чувство любовью, Если хочешь, иль сном, только правды от сердца не скрой: Я сумела бы, друг, подойти к твоему изголовью Осторожной сестрой. Я кумиров твоих не коснулась бы дерзко и смело, Ни любимых имен, ни безумно-оплаканных книг. Как больное дитя я тебя б убаюкать сумела В неутешенный миг. Сколько светлых возможностей, милый, и сколько смятений! Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд… Но во имя твое я без слез – мне свидетели тени — Поднимаю свой крест. Памятью сердца Памятью сердца – венком незабудок Я окружила твой милый портрет. Днем утоляет и лечит рассудок, Вечером – нет. Бродят шаги в опечаленной зале, Бродят и ждут, не идут ли в ответ. «Все заживает», мне люди сказали… Вечером – нет. В раю Воспоминанье слишком давит плечи, Я о земном заплачу и в раю, Я старых встреч при нашей новой встрече Не утаю. Где сонмы ангелов летают стройно, Где арфы, лилии и детский хор, Где всё покой, я буду беспокойно Ловить твой взор. Виденья райские с усмешкой провожая, Одна в кругу невинно-строгих дев, Я буду петь, земная и чужая, Земной напев! Воспоминанье слишком давит плечи, Настанет миг – я слез не утаю… Ни здесь, ни там, – нигде не надо встречи, И не для встреч проснемся мы в раю! |
