— Мед! — пафосно объявил Вадик в трубке. — Это именно то, что тебе нужно!

— Я не люблю мед.

— Мед полезен для здоровья. Ты что, не заботишься о своем здоровье?

— Давай оставим все это. Мне ничего не нужно. Просто приезжай.

Вадик вдруг смертельно обиделся. Хотя он ничего не говорил, я слышала в трубке его тяжелое, сдавленное дыхание.

— Хорошо, — вздохнула я. — Привези мне мед. Я обожаю мед. Мед действительно то, что мне сейчас нужно. Я бы согласилась, чтобы мед стал новым руководителем нашего отдела. Чтобы он стоял на столе, радовал нас своим золотистым цветом и ничего больше не делал.

Завершив разговор, я сразу пообещала передарить мед Диане. Обеденный перерыв заканчивался, и мы грустно побрели к офису, где атмосфера стояла прямо-таки грозовая, и каждую минуту темный воздух пронзал очередной электрический разряд. Я разместила вакансию в Сети и за неимением толпы желающих лезть в это ярмо, начала обзванивать кандидатов с подходящими резюме и рассказывать им о нашей работе, не веря в собственную наглость. Девушки не проявляли особого энтузиазма. Одна просто спросила: «Это шутка?» — и бросила трубку.

К шести часам я вымоталась морально и физически, тем более что весь день ничего не ела. Предложение Дианы съесть где-нибудь по мороженому было очень кстати. Мы позвали Алю, вместо мороженого почему-то заказали пива и на пустой желудок сразу окосели.

С полчаса мы приятно чихвостили Ирину, а потом Диана спросила:

— Кто это тебе сегодня названивал?

— Один старый приятель, — я заглянула в пивной стакан в поисках моральной поддержки.

— Кто? Зачем? Откуда? — загалдели Диана и Аля. Они здорово походили на птиц: Диана — чинная черно-белая сорока, Аля — разноцветный колибри, беззаботно перелетающий с цветка на цветок в поисках сладкого нектара.

— Он не из нашего города. Мы познакомились в университете — учились в одной группе. Он был в меня очень влюблен.

— Вы встречались?

— Нет. Он не решился рассказать мне о своих чувствах. И, не выдержав эмоций, бросил университет и ушел в армию.

— Откуда ты тогда знаешь, что он был в тебя влюблен и ушел в армию из-за тебя?

— Он всем своим друзьям говорил об этом… Хотя насчет армии я не уверена. Может, его просто отчислили.

Диана и Аля переглянулись.

— Чувствую, намечается очередное Свидание Века, — сказала Диана.

— Где ты таких находишь? — спросила Аля. — Скажи мне. Я буду за версту обходить это паскудное место.

— Вы его даже не знаете, — я поджала губы. — В конце концов, я не видела его после армии, мало ли, как человек изменился за столько лет. Нужно дать ему шанс.

— Это типично, — сказала Диана. — Женщина без мужика. Какое-то время она держится, веря если не в принца на коне, то хотя бы в менеджера на «вольво», а потом начинает понижать планку. Как голодающий, поедая траву, представляет сочную котлету, она уверяет себя: да, он несколько дебилен, но это еще не идиотия[1]; да, сегодня он стукнул меня ножкой от стула, но с завтрашнего дня обещает бить меня только мягкими предметами; да, он запирается на три часа в ванной с журналом «Твой друг — собака», но кто сказал, что это ненормально? Больше всего страшась одиночества, бедняга, она находится в таком смятении. И вот она уже готова дать шанс каждому.

— Что значит «каждому»? — обиделась я. — Он мой старый приятель. Мы посмотрим на белочек в парке Гагарина, погуляем по набережной, может, разопьем бутылку вина.

— Она уже видит себя в белом платье, — доверительно сообщила Диана Але.

— Ничего подобного! И потом… белое платье… в тридцать лет… еще подумают, что я девственница, вот будет позорище.

Аля одним глотком опустошила кружку, заказала следующую и, потянувшись через стол, заговорила со мной примирительным тоном женщины в подпитии:

— Соня, ты лапочка, но почему бы тебе просто не подождать того самого, вместо того чтобы экспериментировать со всякими подозрительными людьми?

— Что значит — подождать? — взорвалась я. Разговор перешел на повышенные тона, если не учитывать, что из-за громкой музыки в зале нам давно уже приходилось орать. — Мне тридцать. Не успеешь подумать, какая ты старая, как стукнет сорок — и тут все, смерть, занавес, секс только по телевизору! Да еще мама! Я готова выйти замуж только для того, чтобы она перестала меня изводить!

— Ты не понимаешь… любовь приходит сама по себе. И обычно как раз в тот момент, когда ты сдалась и приняла одиночество как факт. Пока ты бегаешь по округе в лихорадочных поисках, ты только привлекаешь к себе сумасшедших. Поэтому просто живи и веди себя естественно.

— А то я веду себя неестественно.

— Ты разводишь странную суету вокруг каждого встречного самца. Никогда не понимала этой стратегии — быть милой изо всех сил. Ну, может, кого-то твой избранник и полюбит… кого ты изображаешь из себя. Что не имеет к тебе реальной никакого отношения. И рядом с этим человеком, ради которого ты вся изломалась, ты будешь чувствовать себя такой же одинокой, как прежде.

— Аля, то, что ты говоришь, лишено всякого смысла. Я совершенно точно не стану объектом чей-то страсти, пока сижу на диване с соседом, с синей глиной на лице и в разных носках!

— Да, но соседу ты явно понравилась, — вставила Диана.

Аля развела руками.

— О чем я и говорю.

Я вылупила на них глаза. Аля широко улыбалась и обмахивалась ладошкой, не забывая отпивать из кружки. Диану как будто только что телепортировали с важного совещания — серьезный вид, на костюме ни морщинки, вот только глаза чуть косее обычного.

— Поверить не могу, Диана ладно, но ты, Аля, ты же его мать!

— Ну и что? Он уже половозрелый. Его восьмилетний сын тому доказательство.

— Он младше меня!

— Не настолько, чтобы твои действия сочли незаконными, моя радость. Женщины живут дольше мужчин. Поэтому можешь считать, что вы ровесники. Я всегда успокаивала себя подобным образом. И еще фразой, что мне столько лет, насколько я выгляжу.

Бросив Але свирепый взгляд, я принялась вылавливать свою упавшую челюсть из кружки с пивом.

— Да он ей не годится, — вдруг хрюкнула Диана. — Она метит выше. В нашего директора.

— Что ты имеешь в виду? — похолодела я.

— Считаешь, никто не заметил, что ты столько лет по нему сохнешь? Если кто до сих пор не вкурил, так только сам Ярослав по причине его редкой неадекватности во всем, что касается человеческих отношений.

— Он нормальный!

— А ты замечательно разбираешься в людях!

— Блин, — я закрыла лицо руками. — Обо мне говорят в офисе?

— В офисе говорят обо всех, если это тебя утешит. Стоит прийти со стрелкой на колготках — и ты на первой полосе. Еще тот гадюшник. Я уже домой прихожу, а у меня чувство, что вот-вот башка из унитаза высунется.

— Поставь, — Аля ласково разжала мои пальцы, судорожно сжавшие ручку пивной кружки. — Да не слушай ты нас, глупых старых одиноких теток. Наговорили мы по пьяни глупостей.

— Тоже мне, одинокая, — вмешалась Диана. — Вот у кого нет проблем с принцами.

— У меня было так много принцев, что я не смогла решить, какого из них выбрать, и в итоге до сих пор одна.

— Вот если бы были гаремы с мужчинами, — фыркнула Диана.

— О да. И ночью они танцевали бы передо мной с изумрудами в пупках.

— Тебе пришлось бы их всех содержать.

— Нет, утром я бы выгоняла их на работу. У нас же не Арабия какая-нибудь.

— Господи, — тяжело вздохнула я. — И страны-то такой нет. Да, нечего мне вас слушать. Лучше пойду пописаю.

Удаляясь покачивающейся походкой морячка, я подумала: а разве Диана одинокая?

В кабинке я достала из кармана телефон и быстро, пока не передумала, набрала номер Вадика.

— Это снова Соня. Привет.

— Соня! — он обрадовался мне как в первый раз, будто и не было этих споров о варенье.

— Ты уже едешь? — спросила я, хотя слышала шум автобуса.

— Да.

— Знаешь, что я тут надумала… ни к чему тебе гостиницу искать. Ты можешь остановиться у меня. Комната одна, но я могу поставить раскладушку на кухне… если это не покажется тебе неудобным… или я даже сама пойду спать в кухне.