Ее ровный, не интонированный голос на всех произвел удручающее впечатление безусловной правдивости и тоскливой обреченности. Безжизненный, как сама Смерть. С толстой русой косой за плечами.

— Что и требовалось доказать! — радостно заявила Ленка. — Дуры! Обе! Эта ваша Зада хотела, чтобы вы друг друга поубивали нафиг! А Царицей бы сделала, вон, Фусю! Сто пудов она ей тоже обещала настоящего принца и всё царство в придачу! Обещала? — Ленка требовательно уставилась на советницу Фусю.

Остальные советницы с удивлением и возмущением посмотрели на нее же. Фуся деланно равнодушно пожала плечами и кивнула, как ни в чем не бывало, молча.

— Так, советницы! Дочери, матери и Фуси! Вон там — статуя нормальной Богини Греи. Идите и без ее благословения обратно не возвращайтесь! Что стоим, кого ждем? Бегом, я сказала! За любовью и счастьем… дуры… — последнее слово Ленка произносила в полголоса и в спины советницам.

Юлька успела уснуть на Единороге, обвив его шею руками и пристроив свою голову между его ушей. Во сне Юлька счастливо улыбалась. В эти моменты ее объятия становились крепче. От чего Единорог, стоявший не шелохнувшись, как статуи в парке вокруг фонтана, оскаливал в недовольной гримасе зубы и бешено размахивал хвостом. Под передними копытами Единорога валялись большая черная жемчужина и странная загогулина из чистого золота. Чуть в стороне от него спал сном праведников весь прайд пятнисто-полосатых голукошей.

Ленка внимательно посмотрела на подругу, досадливо поморщилась и негромко себе под нос пробурчала:

— Еще одна… блондинка, блин… а я — обезьянка, блин… а вон — каштаны и каштанки. И блины с горчицей, блин.

Она нахмурилась, покачала неодобрительно головой и негромко крикнула в сторону вооруженной, но дезорганизованной произошедшими у них на глазах событиями толпы:

— Командиры отрядов — ко мне!

Безгривая взрослая голукоша лениво подняла голову, зевнула, мягко и грациозно поднялась на пушистые лапы и пошла к Ленке, аккуратно перешагивая спящих котят и массивное тело гривастого Коши. Все движения этой кошки были неторопливы, но чувствовалось, что все эта неторопливость — одна только видимость. Толпа затаила дыхание. Кошка подошла к Ленке и потерлась головой об ее руку. Толпа выдохнула. Ленка сурово сдвинула брови, оглядела всю толпу и притопнула ногой.

— Командиры, блин, отрядов… я кому сказала! — сердито и негромко сказала Ленка.

Голукоша сердито рыкнула в ту же сторону. Длинно, раскатисто, протяжно. Призывно и с угрозой. Толпа немного зашевелилась. Из ее недр стали выскакивать короткостриженные тетки со строгим выражением лиц. Что-то сердито говорили своим подчиненным и бегом мчались к Ленке. По мере того, как из толпы выскакивали все новые сердитые тетки, толпа превращалась в более-менее организованное войско, выстраиваясь в колонны и собираясь в отряды серьезных бойцов.

Ленкина бабушка была права — пороть нужно смолоду.

— Так! — зловеще сказала Ленка, оглядев теток-командирш.

Кошка улыбнулась и угрожающе оскалила пасть на секунду. Ленка ее машинально погладила и снова сказала сакральное слово из своего лексикона:

— Так! Построить отряды, установить очередность и принести присягу на верность! Нашей спящей царевне… Блин… И чтоб… — в этот момент Юлька, не просыпаясь, заливисто рассмеялась.

Ленка торопливо приложила пальчик к губам и прошипела, — тшшш, тихо мне тут!

Серьезные тетки, все вместе, дружно, кивнули и разбежались по своим отрядам. Минут через пятнадцать к Ленке вернулись советницы. И стали наблюдать за воительницами, приносящими присягу спящей царице. Беззвучную присягу. Воительницы были без оружия и шли босыми, чтобы не шуметь и не будить спящую белоголовую девушку.

Подходили на расстояние трех шагов до Единорога с Юлькой, активно шевелили губами, скрипели кожаными ремешками, прикладывали обе руки к левой груди и, беззвучно печатая шаг, удалялись обратно. Едва прошел последний отряд, Ленка собрала своих советниц и двинулась в том же направлении. Она молча прошла мимо каждого отряда.

Где-то в середине этого строя Ленка услышала, как чей-то негромкий голос из задних рядов произнес:

— Лучше бы эту кралю царицей сделали…

Ленка остановилась и громко отчеканила. Так, чтобы всем было слышно.

— Царица спит! И слушает Богиню! А советница исполняет пожелания Царицы, которая знает, что сейчас нужно народу! Поэтому голова Царицы должна быть светлой, гмм, а у советницы голова должна быть умной. А у командиров — справедливой. Тогда… будет правильный порядок. И каждая женщина будет знать, что и когда ей делать. И будет радостной и всем довольной. Понятно?!

Послушав немного тишину, Ленка нахмурила брови и еще раз спросила:

— Понятно?! Не слышу!

Из строя стали раздаваться выкрики. Кричали кто во что горазд и вразнобой. Ленка обернулась к своим спутницам и удивилась, явно напоказ:

— Это, блядь, не армия, а хор нанайских мальчиков! Наведите порядок, со-вет-ни-цы!

Смешки и выкрики с мест прекратились, как по волшебству. Советницы пробежали вдоль строя и вернулись. Командиры отрядов что-то негромко поорали и немного помахали руками.

— В последний раз спрашиваю… — громко и четко произнесла Ленка, — понятно?!

Весь строй, как один единый организм слитно выдохнул.

— Ху-у!

— Другое дело… — удовлетворенно сказала Ленка и повернулась к советницам царицы. — Так! Организуйте перевозку статуи и царских вещей. Лично отвечаете за сохранность! Если хоть одна цацка царская пропадет…ну, вы знаете. И, давайте уже выдвигаться к родным пенатам. Да, и отправьте кого-нибудь вперед. Из тех, кто пошустрей, чтобы радостную встречу нашей царице приготовили. И стол накрыли. А то я, когда голодная, могу и в жабу превратить. Любого могу… А вы знаете, какие вкусные у жабы лапки? Чуть на костре поджарить и объедение. Ммм… Очень вкусно. Пробовали, нет? Ничего, еще попробуете.

Назвать это городом язык бы не повернулся даже у самого прожженного коммивояжера. Низенькие, максимум трехэтажные, строения из плохо обожженной глины, разбросанные как попало по большому пустырю. Вялая речка, текущая по руслу, проложенному природой. Несколько прудов, вокруг которых чахли растительные организмы разных видов и форм. Загоны для скота и стога давно заготовленного сена.

После утомительного шестичасового перехода Ленка готова была, как акула, рвать и метать. И тот факт, что пришлось ехать на козле, пусть и на гигантском, с зашибенными рогами, Ленку как-то не успокаивал. А тут еще и такое гэ вместо цивилизации и нормальных условия для проживания.

Чем они здесь вообще занимались все то время, пока Ленки у них не было?

— Казлы, — прокомментировала увиденное Ленка, — вАнючие!

— И чё это за хрень? — она повернулась в скрипучем седле и строго посмотрела на советниц.

Советницы, все три штуки, ехали на таких же козлах, рядом с Ленкой, и оказались не в курсе того, что именно не так и чем в данном случае недовольна госпожа старшая советница царицы.

— Блядь! Кто так строит? И чем это строили? И зачем это вообще построили? На-хе-ра? Можете мне объяснить?

Советницы промолчали и на этот раз. А чего говорить? Нормально все.

Бабьи войска медленно втягивались в столицу мазонов, поднимая в воздух густую и жирную пыль. Солнце палило немилосердно и со всем старанием подогревало плотный настоявшийся воздух. Немногочисленные местные жители встречали доблестных воительниц довольно равнодушно, лениво перебрасывались словами со своими знакомыми и удивленно покачивали головами. Из загонов выглядывали любопытные головы парнокопытных и парноконечных. Последних было немного.

— А где ваши мужчины? — спросила Ленка у советниц.

— Так где им еще быть? В яслях и краалях! — с немалой гордостью и весьма напыщенно высказалась советница Кларисса.

Та, что совсем недавно еще была царицей. Ленка недоверчиво покосилась на нее и тяжело вздохнула.

— Пипец просто какой-то… за что мне такое счастье?! Дура на дуре…