И парню пришлось долго дышать носом, успокаивая огненный поток в жилах и свою вздыбившуюся фантазию. Этому хорошо помогало одно слово — «свадьба».

А потом Лафаэна спросила, а вдруг нас завтра всех эльфы поубивают? И разревелась. И плакала она так отчаянно и горько, что у Сашки все мысли о сексе совсем пропали. Он крепко обнял девушку и полночи травил байки и анекдоты, какие вспомнил. А потом, когда Лафаэна и думать забыла плакать, и только тихонько хихикала, зажимая ладошкой рот, он принялся расспрашивать её о жизни гномов, о шаманах и свадебных обычаях. Он уже понял, что бойкая девчонка успевает всунуть своё красивое маленькое ушко в любой разговор. И она его не разочаровала. Парень узнал много нового.

Юная гномесса удивилась, как они завтра пойдут в бой без доспехов. Пришлось ей рассказать, что у них есть лишних штук пять, но ни одна парням не подходит — слишком широкие и короткие. Тогда она предложила свою помощь…

О, а вот и она, с большим мешком на плече.

— Доброе утро! — Лафаэна была свежа, бодра, цвела и пахла, словно прекрасно выспалась. — А у меня для вас подарочки!

И вытряхнула из мешка под ноги удивленным парням сверкающий железный поток.

Кольчуги, пахнущие дымом и маслом, сияющие всеми своими начищенными кольцами.

— Примеряйте!

Она помогла парням надеть обновки. Кольчуги оказались впору, сидели идеально, как костюмы, пошитые на заказ у хорошего портного.

— Вот! — задрала нос гномесса. — Я и на глаз умею мерки снимать! У меня дедушка кузнец, он меня всему-всему научил!

— Молодец! Красава! Ты классная! — парни были в восторге.

— Лафаэна, сколько мы тебе должны за такую красоту? — Димка не переставал щупать блестящие металлические кольца, никак не мог поверить, что эта железная рубаха почти не давит на плечи, ну, примерно, как куртка кожаная.

— Ой, не надо ничего, — махнула рукой девушка. — Саша дал мне пять кольчуг, мы из них три сделали, а то, что осталось и будет платой за работу, — при этом она хитро улыбалась, и Сашка подумал, что деньгами наверняка вышло бы дешевле.

Да и фиг с ним, для нее не жалко.

— Ладно, мальчики, пока! Увидимся теперь в Барак-Дуре. Вы же с хирдом пойдете? А я — буду в задних рядах арбалеты заряжать, — сказала она так, что сразу стало понятно: нет задачи важнее в бою. И умчалась.

Завтрак перед штурмом состоял из чашки с кипятком, в котором плавали разбухшие лохмотья какой-то травы.

— А пожрать не дадут? — возмутился Димка.

— Нельзя, — ответил Кабан. — Если в бою в живот ранят, лучше, чтобы живот пустой был. Больше шансов выжить.

— Понятно, — протянул парень и больше не возмущался.

А Сашка впервые подумал, что им после попадания в этом мир всё время дико везло. А сегодня их ждут тысячи лучников, и стрелять эти длинноухие умеют. Да, у парней теперь кольчуги, но спасут они от прямого попадания? Андрон в боевом состоянии способен вынуть стрелу из воздуха, а для Димки в состоянии Халка те стрелы — что укусы комариные, но тысячи лучников и сотни тысяч стрел? Не до хрена окажется? А у него-то и боевой способности нет никакой…

От грустных мыслей его отвлек Кабан:

— Трубят построение, надо идти. Я всем рассказал, что вы — великие воины и попросил, чтобы нас всех впереди поставили, перед хирдом. Чтобы гномы под ногами не мешались!

— Ай ты молодец! — сказал Сашка с такой интонацией (была у него мысль прикрыться щитами гномов от эльфийских стрел), что Кабан забеспокоился:

— Я что-то не так сделал, Бугор?

И вопросительно посмотрел на Андрона.

— Всё нормуль, Кабан, — успокоил его тот. — Пошли, собирай ребят.

Гномы заплетали бороды, подтягивали ремни, перебрасывались шуточками с товарищами. Проходящих мимо парней и «реальных кабанов» провожали взглядами, в которых было больше ехидцы и снисхождения, чем надежды или восхищения.

«Подумаешь, дылды бестолковые, да разве они умеют драться — топора-то приличного ни у одного нет», — слышали парни за спиной.

Десяток «реальных кабанов» выстроились в линию, подняв большие, позаимствованные у стражников щиты.

«Не слишком надежное прикрытие от стрел, — вздохнул Сашка, — но хоть такое.»

Димка, держа в одной руке бутыль самогона, заткнутую морковкой вместо пробки, а в другой — флакон с хранью, вертел головой, с интересом наблюдая, как сходятся линии гномских бойцов, как плотно составляется то, что называют хирдом.

Появился Дуболоб.

Гомон враз затих и стало слышно, как тяжело скрипит большими колесами сарай с подвешенным под крышей здоровенным бревном, который подкатывали к хирду сзади.

— Дети мои! — открыл рот Дуболоб.

А силен предводитель, поняли парни, борясь с желанием заткнуть уши — они стояли ближе всех к акустическим волнам, бьющим из седобородой головы Дуболоба.

— Братья! Сестры! Двоюродные и троюродные! Кожаные Шапки! Сегодня мы освободим наш замок, наше родовое гнездо! Вырвем его из лап длинноухих засранцев! Сегодня мы поквитаемся с ними за все обиды! За вероломство! За то, что запретили нам меряться бородами!

Вопль возмущения прошел по железным рядам ему в ответ.

— А еще за то, что в своих кабаках длинноухие нам всегда не доливали пива!

Возмущение слушателей превратилось в яростный рёв.

— Так вперед, гномы! Пусть отведают недоноски нашу гномью секиру!

И Дуболоб влился в ряды смыкающего строй хирда.

«Красиво», — подумал Сашка, глядя на сплошную, как по линейке выстроенную, стену щитов.

Стоявшие в следующих рядах гномы поднимали щиты над головами, превращая хирд в подобие огромной железной черепахи.

Запищали трубы, застучали барабаны, хирд двинулся.

И тут стало понятно, почему Дуболоб жаловался, что с ним пастухи да кузнецы — двигался хирд неровно, стройные ряды щитов размыкались, топот сотен ног не попадал в ритм барабанов. Сашкин музыкальный слух просто раздражал такой сильный диссонанс. И он взял в руки инструмент. Нужный ритм возник словно сам собой.

Стук, прихлоп, притоп и…

We will, we will rock you

We will, we will rock you!

Сначала Димка и Андрон подхватили, выпрямили спины, подняли головы, а потом и «реальные кабаны» подтянулись, поймав нехитрый ритм. А потом, Сашка даже оглянулся недоверчиво, первые ряды хирда, а за ними и остальные: хлоп, топ, шлёп.

We will, we will rock you

We will, we will rock you!

И он вдруг заметил клубящиеся синие туманные полосы, что поднимались от травы, тянулись от марширующих гномов к нему, а его лютня словно пылесосом втягивала их в себя, и звук её становился всё громче и четче. Хирд уплотнился, выровнял ряды и двигался, как одно целое многоногое создание. Хотелось протереть глаза — что за глюки с недосыпа, но руки были заняты. Он играл.

Крепостная стена приблизилась. Сашка уже мог разглядеть выстроившихся на ней в несколько рядов эльфов, натягивающих луки.

«Сейчас вдарят, — подумал он. — Сделают из черепахи ежа!»

Представил, как острые злые стрелы смертельным дождем падают с неба, выискивая щели меж щитов, впиваются в тела.

«Эх, сейчас бы ветер бы поднялся, сильный, чтобы сдувал стрелы и пыль гнал в глаза стрелкам!»

А руки его запорхали над струнами, и будто сам собой поменялся строй и тональность у лютни. Мелодия ожила и струны вдруг запели:

«Что, что нам ветер да на это ответит?

Несущийся мимо, да сломавший крыло?»

Он сам не знал, почему именно эта песня, но чувствовал: так правильно!

Сначала загудели деревья на оставленных за спиной холмах, да так громко, что их слышно было и сквозь слитный топот сотен ног. Тугая плотная волна воздуха с шумом пошла с холмов вниз, на секунду застряла в тесных рядах хирда. И уже потом, взлохматив шевелюру Андрона, вырвалась на простор, сморщила рябью зеленую воду во рву так, что потревоженная волна плеснула на противоположный берег.

С разбегу воздушный таран врезался в стену и, отскочив от неё, тугой волной взлетел вверх, подхватил выпущенные эльфами стрелы и стал разбрасывать в разные стороны, куражась, вниз, вверх, а некоторые и обратно — в стрелков. Еще одна волна воздуха принесла собранные со всей долины листья, мелкие ветки, золу от костров и просто пыль и подвесила по-над стеной сплошным клубящимся покровом.