Вместо того, чтобы лить бесполезные слезы, она пошла к психотерапевту, сказала, что не может уснуть. Он прописал ей белое спасение. Она покупала его и прятала в большую сумку. А на следующем приеме просила новый рецепт. Она считала ночи. В ночь на первый день зимы она впервые спала спокойно.

Когда тело увезли, Анна села у зеркала. В ее белых окрашенных волосах все равно виднелись седые волосы, безжизненные, похожие на леску, они кричали ей о чем-то. Но она не хотела их слушать.

– Анна… – Франс застыла в дверях.

– Да… На ужин ничего не готовь. Эрик приедет только ночью, а Эду я скажу завтра. – Анна помедлила. – Адвокату я уже позвонила и теперь хочу побыть одна. Так что сегодня никого не принимай.

– А как же господин…

– Его тоже.

Франс кивнула и бесшумно вышла из комнаты.

Их всегда было двое. Оба занимались единоборствами. Мартин был старшим и у него получалось лучше. Он был более терпелив, внимателен к словам тренера и дисциплинирован. Каждый день перед сном он отрабатывал удары перед зеркалом. Младший же рвался в бой первым, порой даже не поняв, что нужно делать. Конечно, он оказывался поверженным уже через пару минут.

Их отец был бухгалтером, мать – секретарем, пока не стала матерью. Семья жила лучше других. Мясо было на столе через день, а не только по выходным и праздникам. Но отец постоянно твердил, что важно быть прилежными, получить образование. И тогда успех придет сам. Мартин не совсем понимал, что такое успех. И зачем он нужен. А вот брат всегда кивал головой, хоть и наверняка думал в этот момент не об учебе, а о пирожных на кухне. Поэтому Мартин и удивился, когда брат, будучи 16-летним подростком, вдруг сказал, что открывает свое дело.

– Ты что спятил? Или выпил? Какое еще дело? – оторвался Мартин от учебника.

– Мы с Томом хотим перепродавать кирпич.

– Какой кирпич?

– Обычный. Брусочки такие оранжевые. Не видел?

Мартина сарказм брата раздражал.

– Кому нужен ваш кирпич?

– А что? Сосед вон ремонт начал делать. Кирпич по-любому нужен будет. Да и другим тоже. Том нашел завод. Там можно взять оптом. И перепродавать тут, не совсем дешево, но дешевле, чем у конкурентов.

– А деньги ты у кого возьмешь?

– Я уже взял. Под расписку.

– У кого?

– Не скажу. А то родителям спалишь.

К удивлению Мартина брат всерьез взялся за дело. Они с Томом целыми днями пропадали где-то, пока Мартин продолжал тренироваться перед зеркалом и изучать все новые и новые учебники, готовясь к вступительным экзаменам. Отец хвалил его, но не так радостно, как бывало прежде. От его уже ставшим привычного «молодец» Мартина подташнивало. И теперь он тоже старался появляться дома попозже: сидел в библиотеке, пока дряхлая работница не начинала нарочито громко греметь стульями и ключами. Брат приходил домой еще позже, расположившись на кухне с подносом бутербродов, любовно приготовленных матерью заранее для сыночка, и писал что-то в своей записной книжке.

Отец явно гордился братом больше, чем Мартином. Хоть и не признавался, не извергал высоких речей. Но глаза его зажигались, когда редкий знакомый зашедший на ужин вдруг спрашивал об отсутствующем Филиппе. Отец сразу выпрямлялся, голос его становился покровительственным. И тогда, за теми длинными ужинами, в которых будучи дома приходилось принимать пассивное участие, Мартин ощущал смутное чувство, похожее на зависть. Он продолжал учиться и работать вместе с отцом, но гордиться тут было нечем. О тех, кто выбирает проторенную дорожку, самую легкую из всех возможных, книг не пишут.

А потом Филипп привел ее. Блондинку с зелеными глазами. Это было неожиданностью, ведь брат даже не потрудился предупредить домашних. Мать суетилась на кухне, доставая из закромов все самое лучшее, пока отец церемонно расспрашивал бедную девушку о ее родителях и работе.

После обязательных приветствий и ужина, на котором приходилось прятать глаза в тарелку, Мартин пошел в спальню, чтобы как следует позлиться на брата. Он ходил по комнате, садился на кровать, на стул, смотрел в окно и боялся спуститься вниз. Их громкий смех, который было слышно, наверное, даже у соседей раздражал. «Мог и предупредить! – крутилось у Мартина в голове. – Что за безответственность и инфантильность! Как будто она уже часть нашей семьи, и сообщать о приходе не требуется!»

Она и правда через два месяца стала частью их семьи и переехала в их дом. А Мартин стал все чаще пропускать ужины. Через полгода брат с женой, наконец, съехали и Мартин вздохнул с облегчением. Он даже помогал им переезжать в крошечную квартирку, которую они сняли. Ему хотелось скорее избавиться от их присутствия. Кажется, Филипп заметил его нетерпение и даже пошутил: «Хочешь скорее остаться в одиночестве, братец?» Шутка была несмешной и даже Анна, всегда такая смешливая, не смеялась. Повисшая в горячем воздухе июля, шутка еще долго отдавалась эхом в голове Мартина.

Он мог поклясться в том, что не любил ее. Погрузившись в белый поток бумажной работы, он почти напрочь забывал о ней. Но, ложась в холодную постель, закрывал глаза и пытался всем телом ощутить тепло ее тела, обнимая подушку, он обнимал ее, согревая, баюкая. Когда он думал о ней, то отчетливо осознавал, что они идеально подходят друг другу.

Все изменилось, когда умер отец. Скоропостижно и от того, от чего умирают все. Даже в этом плане отец не был оригинальным и угас всего за пару месяцев. Мать сидела у его постели почти круглосуточно, прерываясь только на приготовление пищи и походы в аптеку.

В эти месяцы, такие быстрые и одновременно долгие, Мартин пытался разгрести дела в фирме. Оказалось, что до болезни отца Мартин отвечал лишь за крохотную долю работы. Директор фирмы же отчего-то решил, что Мартин справится и за двоих. Оклад увеличили и Мартин трудился, вспоминая как отец буквально порхал от стола к столу, заваленными папками. Чтобы все успеть и не подвести отца, мужчине приходилось вставать в пять и ложиться после полуночи. Часто вместо обеда, наспех, но все-таки бережно собранного матерью, он засыпал прямо за рабочим столом. И порой даже рабочий звонок, извещающий о конце передышки, не был способен его разбудить. Он просыпался минут через десять после окончания обеда, охваченный ужасом. Не из-за того, что мог быть уволенным, а потому что кто-то мог увидеть его слабость, наблюдать за его беспомощностью, его человечностью.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.