Но очередной корабль привёз Баре не только приятные воспоминания о доме – знакомый купец рассказал ему, что набеги пескоедов в последнее время стали более жестокими. Что-то заставило их, изможденных и озверелых, напасть на одно из отдалённых поселений и попытаться выгнать мирных жителей из домов. Купец рассказал также про странные слухи, разлетевшиеся после этого – что некоторые из нападавших выкрикивали какие-то слова, от которых люди замертво падали на землю. Внимательно выслушав весь рассказ, Бара поблагодарил купца и поспешил в замок.

Обучение в башне было не похоже на обычные занятия, но и на какую-то тайную академию тоже похоже не было, вопреки фантазиям Шандо. Одни мастеры собирали всех учеников вместе в большом зале и рассказывали основы теоретических предметов: магии, истории, культуры. Другие занимались с небольшими группами по интересам и способностям: механика, техника боя, медицина, астрономия. Мастер Айдор работал с Шандо и десятком других учеников над основами коммуникации, объяснял принципы государственного устройства и политики и рассказывал про различные военные стратегии. Мастер Ро Од – вальтр, которого видел Шандо во второй день – вёл технику ближнего боя. Иногда Шандо задумывался, почему им не дали выбрать для себя предметы, которыми они хотят заниматься, но тут же признавался себе, что ничего бы не стал менять.

Щуря глаза от солнечных бликов, Шандо слушал мастера Иту, которая рассказывала о магии.

Мастер Ита была из ведьм. Она была абсолютно лысой, могла видеть в темноте и, конечно, владела магией. Хотя демонстрировала свое мастерство она очень редко, её рассказы о старой и новой магии и их месте в устройстве мира были сами по себе впечатляющими.

От мастера Иты они узнали, что в древние времена магией владели только мужчины-колдуны, открывшие её источник. Колдуны передавали свои знания от отца к сыну. Возможно, в том тоже был магический закон, потому что в их семьях рождался всегда только один мальчик. После них старой магией – Магией Слова – овладели Старые ведьмы. Это произошло, когда у одного из колдунов родилась двойня, магически одаренные мальчик и девочка. У этой девочки, первой ведьмы, тоже появилась дочь, и тогда мир начал меняться. Ведьм рождалось все больше, а колдунов – все меньше, пока они не исчезли совсем.

В разное время ведьмы стали покидать свой дом, собирались в группы, и в конце концов их магия начала претерпевать изменения. Конечно, как и обычные люди, ведьмы не рождались злыми. Но если изначально колдуны использовали Магию Слова, чтобы лечить людей и животных и постигать законы природы, то некоторые ведьмы, потеряв своих наставников, начали применять ее совсем для других целей и извратили её назначение, научившись проклинать и насылать напасти на других и изменять природу вещей. Такие ведьмы объединились в первый ковен.

Их злобное колдовство необратимо изменило их самих. Облюбовав дикие болотистые низины и старые полумертвые леса, где их никто не мог найти, они все больше сливались со своей магией и тлетворной сущностью нового дома и в конце концов перестали быть похожими на прежних женщин.

Ведьмы, продолжающие созидательные традиции своего волшебного рода, объединились в ковен Новых ведьм. Их магия стала практической: они травницы, целительницы и зачаровательницы.

Ита разрешала задавать вопросы, но отвечала очень кратко. Ученику, спросившему, существует ли боевая магия, она пояснила, что оба вида магии имеют ресурс для разрушения, но его использование сильно влияет на ведьму. В конце она добавила фразу, которая особенно запомнилась Шандо:

– Хорошо, что ведьмы рождаются не так часто и враждуют между собой. Если бы они объединили свою волю, этот мир бы не устоял.

У Шандо перед глазами проносились целые картины, пока он слушал мастера Иту. Но назойливые солнечные зайчики снова и снова скакали по его лицу. Он огляделся по сторонам и заметил, что их пускает браслет девушки, сидевшей неподалёку. Сначала он видел только её темную косу и руку, но потом она подвинулась, и Шандо с удивлением понял, что это её он встретил на второй день в обеденном зале – на её форменной одежде красовались узорчатые кожаные наплечники и пояс ха'асов.

В следующий раз ему удалось увидеть её на занятии по технике боя, где она, невысокая и крепкая, с лёгкостью отражала все удары соперников утяжеленным деревянным мечом и тренировочным щитом. Шандо и с ним ещё несколько учеников закончили свои спарринги и теперь наблюдали только за тем, как она отделывает одного соперника за другим.

– Черт, и откуда столько силы в таких маленьких ручонках? – задумчиво произнёс темноволосый парень, с которым Шандо тренировался несколько минут назад. В его внешности не было бы ничего выдающегося, если бы не запоминающиеся глубокие серые глаза, необычайно внимательно и цепко оглядывающие все вокруг. Среднего роста, гибкий и ловкий, он и сам отлично управлялся со своим оружием, легко заставив Шандо отступить и отправив его копье в непродолжительный полёт.

Улыбнувшись, Шандо протянул ему ладонь:

– Я Шандо, мастер летающего копья.

Парень рассмеялся и пожал руку.

– Ристаф.

Не успели они разнять рук, как мастер Ро Од вызвал Ристафа в центр зала. Девушка в ха'асских доспехах ждала, положив меч на плечо. Ро Од поставил их на разметке друг напротив друга и кивнул. Девушка начала кружить вокруг Ристафа, а тот поворачивался вслед за ней, все время держа защиту, хотя при этом казался расслабленным и совершал минимум движений, экономя силы. Она несколько раз попыталась достать его резкими выпадами, но парень легко уворачивался, делая шаг в сторону, будто читая её мысли. Потом она попробовала внезапную атаку, описав мечом широкую дугу, которая снесла бы врагу голову, будь она в настоящем бою. Но Ристаф только присел и проводил деревянное лезвие щитом. Девушка наступала, вращая мечом, пытаясь подобраться под защиту Ристафа под разными углами, но тот, казалось, предугадывал каждый маневр.

Наконец, когда ему, очевидно, надоели её безуспешные попытки, он неуловимым движением метнул свой щит прямо ей в лицо, отвлекая на защиту, а мечом одновременно ударил по её оружию по ходу движения, как бы поддевая его под рукоять. Деревяшка вырвалась из руки девушки и пролетела прямо над головой Ро Ода, который, и глазом не моргнув, одобрительно ухмылялся. Ученики, наблюдавшие за поединком, ухнули. Ристаф коротко поклонился, отбросил упавшую на лицо прядь волос и пошёл сдавать снаряжение.

Вождь На’акри-Мах сидел на своем украшенном резьбой троне, водя ладонью по отполированному за многие годы подлокотнику из лунного эбена. Природа сплела темные и светлые линии этого редчайшего дерева в изящный узор, который останавливал на себе любой взгляд. Ветер вздымал белую ткань полога и купола шатра, и вождь уже чувствовал запах приближающегося дождя. Перед На’акри-Махом стояли двое его воинов, только что вернувшихся из разведки. Их лица были встревожены, но они молчали, ожидая, пока вождь обратится к ним.

Полог откинулся, и в шатер вошли старейшины-советники и жена На’акри-Маха. Они заняли свои места, и вождь обратился к воинам на ха’асском языке:

– Говорите.

– На’акри-Мах, вчера пропала одна из наших кобылиц. Мы нашли ее сегодня в полудне езды отсюда. Она была обезумевшей, грызла свои ноги и бросилась на нас, когда мы подъехали ближе. Нам пришлось прервать ее мучения.

Воин склонил голову. Лошади ха’асов были важной частью культуры и их верными товарищами. Лицо вождя потемнело, и жена встревоженно посмотрела на его суровый профиль. Та самая болезнь, которая, по слухам, появилась далеко на юге, очень быстро оказалась у них на пороге. На’акри-Мах поднял голову, темные глаза сверкнули, и он сказал:

– Ха’асы должны уйти дальше на север. Мы пойдем к Серым холмам. Мы – свободный народ и не будем, как бараны, ждать своей участи.

Ха’асы считали себя свободными, как лошади, поэтому слово «свободный» в их языке звучало так же, как «лошадиный». Противопоставляя ха’асов баранам, На’акри-Мах с гордостью назвал их лошадиным народом.