Вой волков послышался ближе.

– Ты говоришь, что ценна любая жизнь, – продолжил он. – То есть ты ценишь жизни тварей, которые насылают чуму на сёла и города? Тварей, которые тревожат покой мёртвых, чтобы те поднялись из своих могил и несли смерть любому на своём пути? Тварей, которые рвут на части женщин и детей? Это за их жизни ты хочешь заступиться?

– Ты сейчас перечисляешь убийц, а не тварей, но это лишь моё определение. Ты же говоришь, что кто не человек – тот тварь. То есть, для тебя разница между тем, чью жизнь нужно охранять, а чью отнять, заключается лишь во внешнем виде, отличном от «нормального»? Уханье филина в ночном лесу напугает многих, а если он вдобавок пронесётся над твоей головой, его вид уж точно не покажется милым и забавным. Но ты ведь не идёшь истреблять всех филинов? Встретить волка тоже страшно, да и смертельно опасно. Но ты не станешь истреблять всех волков. Ты убьёшь только тех, кто действительно угрожают тебе или тем, кого ты защищаешь. Не всё, что страшно выглядит, заслуживает смерти.

Впервые в жизни Маю терзали сомнения, разговор о лёгкой работе и чётких границах эхом звучал в опустевшем сознании. Она никогда не считала мир настолько простым, как напарник. Но прежде у неё не возникал вопрос, а действительно ли стоило убивать все те создания? Да, твари, распотрошившие, заразившие, проклявшие или любым иным способом убившие людей, подлежали уничтожению. Но ведь были и те, кто на самом-то деле никак не навредил, их просто испугались. Разве должен кто-то умирать только из-за того, что его испугались? Охотница ощущала, будто просыпается из глубокого забытья, оживая с каждым новым глотком воздуха. Старые стереотипы, будто созданные в её голове чужой рукой, рушились один за другим, позволяя Мае наконец-то думать самой.

И почему этот купец так странно смотрит? Быть может, он и есть тот оборотень, благодаря которому они сегодня здесь. Тогда почему её единственное желание сейчас – слушать его дальше?

Диалог Ворса и Эрика вместе с собственными размышлениями настолько увлекли её, что только сейчас Мая заметила, как рука напарника крепко сжимает рукоять клинка, готового в любое мгновение выскользнуть и устремиться к противнику, а мышцы тела напряжены, готовя его к броску. Неужели он собирается напасть, даже не выяснив, кто из них оборотень? Он все-таки решил убить обоих?

Эрик понимал, что если волки нападут раньше, чем голова оборотня отделится от остального тела, ни он, ни Мая не уйдут отсюда живыми. Больше ждать нельзя.

Отточенным движением он высвободил клинок и занял боевую стойку. Мая мгновенно возникла рядом с ним. Скорее по старой привычке, чем по собственной воле. На долю секунды повисла тишина.

И в этот момент волки напали. Их было около десятка, и размером они значительно превосходили обычных.

– Волколаки! – завопил Николай. Он был уверен, что страх в голосе получился достоверно. И с облегчением выдохнул. Успел. Теперь всё в их руках, они должны выжить.

Воздух засверкал клинками. Эрик и Мая кружились в бешеном танце, облепленные со всех сторон серой массой. Отработанные движения невозможно забыть. И зов битвы, заставляющий сердцебиение учащаться. Лишь ошмётки шкуры и крови отлетали от скачущего клубка. Они не заметили, когда у их плечей возник Ворс и влился в пляску. У него не было меча, но его нож разил не менее искусно, а сила удара несоизмеримо превосходила человеческую.

– А, мелкие шавки! – прорычал в пылу Эрик. – Не в ту ночь вы решили вылезти из нор, безмозглые ублюдки!

Раз за разом его клинок прошивал плоть, но волки будто взбесились. Даже полумёртвые, они шли в бой. Мая срубала голову одному, на этом месте тут же возникал новый. Но в его глаз вонзался нож Ворса.

Казалось, битва длилась целую вечность, и одновременно только началась. Стая выбралась на обед, которому не суждено состояться.

Пока зубы одного из них не впились в руку Эрика. Скорее от удивления, чем от боли он выронил клинок. Мая коротко вскрикнула, понимая, что уже не успевает помочь напарнику.

Раздался дикий, звериный рык. Охотница не успела увидеть, но почувствовала резкий толчок в грудь и упала. Рядом с ней лежал Эрик, судорожно сжимавший повреждённую руку, и яростно глядящий на битву. На спину Ворса, обращённую к ним. «Честный торговец» дрался с волками один. Теперь было ясно, что рычал именно он. Удары мелькали один за другим, нож, рука, когти.

Когда шоковая волна, пройдя судорогой по телу, отпустила Маю, её первым порывом было вскочить и снова драться. Защищать. Но битва была закончена – последний жалобный вой, и установилась мёртвая тишина.

Ворс стоял весь в крови, раны на теле быстро затягивались. Пламя медленно гасло в зрачках.

Девушка пыталась понять, что произошло, но Эрик был быстрее.

– Наконец-то я тебя догнал, чёртов выродок!

Он вскинул свой меч здоровой рукой и направил его на Ворса. Но тот не сдвинулся с места и даже не попытался прикрыться.

– Вот, кто охраняет твою спину, Мая. Неужели ты так же уверена, что вы никогда не ошибаетесь?

– Ха, будешь строить из себя невинную жертву?

– Я спас твою жизнь, человек! – и снова звериный рык скользнул в его словах. – Имей хоть каплю чести.

– Вонючий оборотень будет говорить мне о благородстве? Да вы, твари, совсем наглые пошли!

– Я не выбирал, кем мне родиться. Зато ты осознанно стал убийцей. И никогда не задумывался, сколько зла мог причинить.

– А ты у нас, как вижу, воплощение добра, – Эрик скривил рот в насмешке. – Просто сказочка какая-то. Добрый волк и злой охотник.

– В твоём мире нет места сказкам, – презрительно бросил оборотень. – Да, в моём тоже. Но есть место чести и правде, на которую ты давно закрыл глаза.

Без предупреждения, даже не замахнувшись, Эрик ударил. Отточенным движением клинка по шее Ворса. Но в последний момент его меч звонко стукнулся о второй.

– Ты?! – со смесью лютой злобы и недоумения он уставился на Маю, остановившую удар. – Что ты делаешь!

– Поступаю правильно.

И, пока напарник не успел опомниться, коротко ударила его рукоятью ножа, зажатого в левой руке, по затылку. Она точно рассчитала силу, и Эрик мгновенно свалился без сознания.

– Спасибо, – Ворс устало опустился перед пламенем.

Мая остановилась рядом, будто ошарашенная собственным поступком. Она растерянно перевела взгляд с напарника на оборотня.

– Я не трону тебя, – успокаивающе произнёс последний. – Ты ведь не считаешь меня тварью?

– Нет, – тихо ответила она. И почему-то опустилась рядом. Страха не было, и лишь один вопрос терзал Маю – что такого пряталось в глазах этого незнакомца, к чему ей хотелось тянуться. Тянуться, слушать, просто сидеть рядом… Без страха перед монстром, именем которого пугают маленьких детей.

Она знала убийц, знала чудовищ из легенд и чудовищ настоящих – и он не был похож ни на одного из них. А его слова будто будили её посреди холодной зимней ночи от вечного сна. Настоящий, реальный и живой мир, наконец, разрушил кокон, окружавший её всю жизнь.

Ворс сидел рядом и просто хотел её обнять. Девушку, которая одним взглядом прокралась в его душу. Сердце билось так бешено, будто он всё ещё бежал, но теперь не от неё, а к ней. И целая жизнь, которую им не суждено было провести вместе, пролетала перед его мысленным взглядом. Жизнь, полная её улыбок, которые он хотел заслужить.

Они молчали целую вечность, глядя друг другу в глаза.

Николай улыбался. Его уже давно не замечали ни волки, ни люди, ни оборотни. Его присутствие отныне больше не требовалось. В этом мраке, окружавшем его с момента появления Марты, он впервые был счастлив.

– Почему я должен непременно уничтожать созданный мной мир? У меня же получилось, они ожили! Настоящие люди, ты видела! Разве не этого ты хотела от меня?! – Николай наворачивал круги по маленькой комнате, не глядя Марте в глаза. Но его голос непроизвольно срывался на крик. – Как же можно! Ведь это убийство!