— Годится, — кивнул Олег. — Вроде, все продумано.

— А то, — самодовольно ухмыльнулся Саша. — Елизар — голова. Всё предусмотрел.

— Добавь ещё, что мне «палец в рот не клади», в лучших традициях «Золотого теленка», — улыбнулся я. — Только держи свои грязные лапы с обгрызенным ногтями подальше от меня.

— Гонишь, — нахмурился гопник, озабоченно рассматривая пятерни. — Нормальные у меня руки. Чистые. И ногти нисколько не обгрызенные. На фига фуфел гнать?

— Вот видишь, как наша компания положительно влияет, — продолжил веселиться я. — Начали работать вместе, ты подстригся, помылся, денег заработал, и главное, ногти грызть перестал. На человека стал похож.

— Гонишь, — утвердился Саня. — Ладно, юморист, шути дальше.

— Да не переживай ты, — дружески хлопнул Санька по плечу десантник, подмигнув мне. — Труд сделал из обезьяны человека. А чистота — залог здоровья. Чтобы ты был умный и не расслаблялся, мы тебя как следует загрузим. А если сильно запачкаешься и устанешь, из шланга помоем как хрюшку.

— Мне ваши подначки по фигу, — спокойно заявил гопник. — Вон, лучше на кошках тренируйтесь или на Ашоте.

— На мне не надо, — армянин перестал улыбаться и насупился. — У меня чувство юмора плохое, совсем плохое, да.

— Так, парни пошутили, и хватит, — прерываю содержательный диалог. — Вроде всё по делу обсудили. Если какие-то вопросы лучше их задать здесь и сейчас. Не думаю, что в гостинице нас могут прослушать, но как говорится, береженного бог бережет, а не береженного конвой стережет.

— Да вроде всё обговорили, — задумчиво протянул Олег, — У меня вопросов нет.

— У меня — тоже, — поддерживает его гопник.

В голову приходит неожиданная мысль

— Ашот и Саня, ещё один важный момент. При начале общения с фарцой, можно как будто невзначай, но упомянуть, что за вами непростые люди стоят. Скорее всего, они эту инфу пропустят мимо ушей. Но в случае какого-то замеса и разборок с местными блатными, можно эту тему поднять, и сказать, мол, предупреждали, что свои, а они все равно на «гоп-стоп» взяли или кинуть пытались. А у нас с Саней связи ещё по зоне есть, можем кое-кого из авторитетов припомнить и словесно подтянуть, при базаре.

Армянин и гопник послушно кивнули.

— На сегодня всё, — поднимаюсь со скамьи. — Пошли, поужинаем в гостиничном ресторане и на боковую. Завтра будет тяжёлый день.

— Похоже, они его жомкнут[6] сейчас, — лихорадочно шепчет Саня, наблюдая за тремя модно одетыми одесскими жуликами, затащившими Ашота в глухой скверик, возле кладбища. — Поломать могут или грохнуть. Один из них точно чёрт конченый, на герыче или антраците[7] сидит. Зрачки, как точки. Ему человека завалить, как сплюнуть. И двое остальных не лучше.

— Секунду, Саня, — останавливаю товарища, наблюдая за компанией, сквозь деревья и зеленую пелену кустов. Вижу, как молодой, но уже потасканный и седой парень в надвинутой на лоб кепочке, лезет в карман. В исцарапанной грязной ладони мелькает серебристое лезвие выкидного ножа. Ашот быстро отпрыгивает в сторону. В ладони армянина щелкает, раскладываясь и угрожающе блеснув стальным шариком, телескопическая дубинка.

— Пошли, — выдыхаю я, нащупывая пугач, на поясе под мастеркой «адидас». Саня, оскалившись, клацает выкидухой, выбрасывая клинок. Десантник перехватывает в руку завернутый в кулек и газеты, туристический топорик. И мы втроем рванулись, ломая ветки кустов, навстречу растерянно обернувшимся бандитам.

Ашот среагировал молниеносно. Взлетевшая дубинка обрушилась на запястье обернувшегося седого. Парень взвывает, дергаясь и хватаясь за поврежденную руку. Выкидушка, мелькнув сталью клинка, перекувыркнулась и полетела в пыль.

Второй, высокий сутулый парень, в модной красно-белой рубашке, отпрыгивает назад, лихорадочно надевая на пальцы пластинку железного кастета. Олег, забравший влево, смачно всаживает обухом топора по открытым ребрам, а я с другой стороны добавляю рукоятью пистолета по голове. Сутулый, глухо застонав, мешком валится на землю.

Третий, перестает тянуть руки к поясу и испуганно отшатывается, увидев направленное на него дуло пистолета, примирительно поднимает вверх ладони. Но раздухарившийся Санек, размахнувшись по футбольному стопой, пробивает пенальти между ног «вратарю». Тот, всхлипнув, сгибается и хватается руками за свои «сокровища». А обозленный нападением Ашот добавляет дубинкой по башке, заставляя шпанюка уткнуться носом в пыль.

Седой неожиданно с силой толкает замахнувшегося для нового удара армянина. Ашот летит под ноги Саньку. Образуется куча мала.

Десантник перепрыгивает через барахтающихся парней и засаживает обухом топора по корпусу отморозка. Седой мастерски уходит от удара, мягко опрокидываясь спиной на землю, пинает ногой Олега, отбрасывая его назад, переворачивается на бок, отталкивается рукой от земли и пробует дать деру. Хорошая, но неудачная попытка. Я врезаюсь в него с разбега, вышибая дыхание и вбивая бандита в широкий ствол дуба. Чуть отстраняюсь, от хватающего ртом воздух седого, от души засаживаю ему рукоятью пистолета в голову. По лбу оглушенного отморозка ручейком стекают капли крови, а дуло жестко упирается в горло.

Краем глаза контролирую окружающую обстановку, не забывая о своем противнике.

Ашот и десантник мощными ударами ног добивают стонущих сявок. Опытный Санёк, оценив бесчувственные тушки вырубленных отморозков, останавливает парней.

Убедившись, что у товарищей всё в порядке, возвращаюсь к разговору с седым.

Бандит находится в состоянии грогги, и смотрит на меня затуманенными глазами.

— Ну что, завалить тебя, козла? — криво ухмыляюсь я, усиливая давление ствола на горло.

Седой выплывает из «нирваны». Туман в зрачках сменяется осмысленным выражением.

— Не надо, — бормочет бандит. Он держится за разбитую голову и с ужасом смотрит на меня.

— Не буду, — обещаю я, и тут же добавляю, чтобы ему жизнь малиной не казалась. — Пока.

— Чего ты хочешь? — седой стирает ладонью кровавые дорожки со лба.

— От тебя? — ухмыльнулся я. — Уже ничего. Только на пару вопросов ответь. Хотя можешь и промолчать. Но тогда не обижайся.

— Спрашивай, — обреченно выдохнул бандит.

— Вы по гоп-стопу постоянно промышляете или барыжничаете потихоньку, увидели жирненького карася и решили его распотрошить?

— Первое, — седой держится за разбитую голову и настороженно наблюдает за мной. — Нам Алешка Комар скидывает таких лохов. Бывает к нему подходят фраера с баблом, желающие хорошо прикупиться. Так он их на нас переводит, особенно если лохи приезжие. А там вся схема отработана. Предлагаем пройтись недалеко, чтобы показать товар и раздеваем лоха.

— Вас же предупреждали, что парень не один?

— Да мало ли, кто о чем базарит, — кривится парень. Он пошатывается, и чтобы устоять, опирается рукой о ствол дерева.

— Видно же было, что лох, да ещё и не местный.

— Плохое у тебя зрение, — усмехнулся я.

— Да я уже понял, — бурчит седой, стараясь не встречаться со мной взглядом.

— Ты понял, что мы люди непростые? — уточняю у отморозка.

— Понял, — согласился бандит, стреляя взглядом в мои пальцы, «украшенные» татуировками перстней.

— Сейчас мы с тобой разойдемся краями. Без взаимных предъяв. Хотя вы, пацаны, конкретно накосячили.

— Слушай, вы вроде бродяги правильные, — оживился седой, поняв, что добивать его не будут. — Так чего за барыгу мазу тянете?

— Того, что барыга, как ты выразился, из одной серьезной семьи. Правильной. Многим жуликам она помогла. А джинсы покупает он по нашей просьбе. Поэтому мы его и страхуем, чтобы проблем не было.

— Так подкатили бы к нам напрямую, проблем бы не было, — бубнит седой. — На хера такой цирк устраивать?

— Цирк вы устроили, когда нашего человека жомкнуть попытались, — обрываю бандита. — А что касается «подкатить». На вашем рынке много ушей и глаз ментовских и гбшных, а мы светиться не хотим. Кстати, ты что, мне аккуратно предъяву кинул? Так мы в своем праве. Можем вопрос решить через старших. Разберем ситуацию, есть люди серьезные, которые за нас слово скажут. И вообще, чего я перед тобой распинаюсь? Может загрузить тебя за косяк? Или добавить ещё по-братски, чтобы не борзел и глупые вопросы не задавал?