— Интересно, о чём он поёт? — шепчет девушка, прижимаясь и обжигая щеку горячим дыханием, — Нет, «ай лав ю», мне понятно. А дальше что?

— Если кратко, то о парне, который сильно влюбился, — отвечаю прямо в розовое аккуратное ушко, не обращая внимания на легонько щекочущий кожу длинный золотистый локон. — Сегодня не новый год, не теплое лето, не рождество или какой-то другой праздник. Но этот обычный день для парня особенный. Он позвонил любимой, чтобы сказать три заветных слова, идущих от сердца, и объяснить, как она ему нужна.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно прищуривается Ева. — Только не говори мне, что и английский язык успел в больнице выучить. В жизни не поверю.

— Нет, конечно, — улыбаюсь краешками губ. — А вот песню слышал. И полюбил.

— Да, ладно, — фыркает девушка. — У тебя раньше лучшими песнями были «гоп-стоп, мы подошли из-за угла» или «ах эти ночи, ночи, ночи, вы не забудьте снять колечко между прочим». Прошлое лето с пацанами во дворе, курили, пиво пили и «Весну» с собой таскали, чтобы постоянно крутить блатняк. Он всем во дворе до чертиков надоел. Бабки плевались, вас ругали. А потом участковому пожаловались и он это безобразие, слава богу, прекратил.

— Знаешь, — делаю серьезное лицо. — Я с недавних пор многое в жизни пересмотрел. Блатняк меня больше не прёт.

— С недавних, это, каких? — уточняет Ева.

— С тех пор, как меня пырнули ножом и еле откачали в реанимации, — спокойно ответил я.

— Извини, — маленькая ладошка нежно погладила плечо. — Я не хотела напоминать об этом.

— Ничего страшного, — отмахнулся я. — Самое худшее уже позади.

Музыка замолкает, и я отвожу даму к столу.

— Слушай, а давай поднимемся наверх, — предложила Ева. — Постоим на палубе, посмотрим на вечернюю Москву и попьем шампанское.

— Давай, — с готовностью согласился я.

Срываю блестящую обертку с горлышка шампанского. Слегка встряхиваю бутылку. Сдергиваю алюминиевую проволоку и выбиваю пробку. С громким хлопком она выстреливает вверх. Пена бьет фонтаном, выплескиваясь мне на руки.

Ева заразительно смеется, наблюдая за процессом.

Вытираю руки о заботливо повешенное на третий стул полотенце. Разливаю шампанское по бокалам. Даю один фужер девушке. Мы поднимаемся наверх и замираем на палубе. Город уже окутал вечерний сумрак и залитая желтым светом фонарей, проплывающая мимо нас набережная, смотрится особенно красиво.

— Знаешь, говорят, что молодость — это недостаток, который быстро проходит. А счастье не вечно и изменчиво, — начал я, задумчиво крутя ножку бокала и любуясь пузырящейся золотистой жидкостью. — Давай выпьем за то, чтобы мы как можно большее время оставались молодыми и счастливыми и радовались каждому мгновению жизни.

Наши бокалы соприкасаются, разрушая вечернюю тишину хрустальным звоном. Медленно, наслаждаясь каждым глотком, выпиваю шампанское, ощущая, как на языке лопаются горькие пузырьки. Бокал Евы тоже пуст.

Девушка неловко поворачивается, цепляется ножкой фужера за перила. Бокал выскальзывает из маленькой ладошки, кувыркаясь летит вниз и исчезает в толще темной речной воды.

— Извини, случайно получилось, — вздыхает Ева.

— Да, плевать, — улыбаюсь я, и запускаю свой фужер следом.

Девушка разворачивается ко мне, обхватив ладонями на перила. Легкий ветерок треплет золотистые локоны, игриво дергает футболку. В голубых глазах Евы мерцают звезды. Повинуясь неожиданному порыву, делаю шаг вперед и осторожно кладу ладони на талию девушки. Наши губы соединяются, и тонкие ручки нежно обвивают мои плечи.

Я сидел на веранде, вольготно раскинувшись в плетеном кресле. Ашот ушёл за дедом, и я отдыхал, наслаждаясь летней солнечной погодой. Тонкий аромат цветов будоражил сознание, а вид начинающих распускаться бутонов бордовых, бледно-розовых, белых и желтых роз возле веранды поднимал настроение.

— Здравствуй, Миша-джан, — на веранду вышел патриарх. Сзади маячил Ашот. Лучики морщинок собрались вокруг сияющих глаз старика, губы растянулись в широкой приветливой улыбке. Но я успел уловить оценивающее холодное выражение, на долю секунды промелькнувшее на лице Левона. Поэтому радушная маска меня не обманула. Передо мной был один из настоящих хищников — воротил «рыночной» мафии Союза, выживший и успешно развивающий своё дело.

— Здравствуйте, Левон-джан, — встаю и жму руку деду.

— Как дела у тебя, дорогой? — интересуется патриарх, усаживаясь в кресло напротив. — Ты садись, в ногах правды нет.

— Всё нормально, — улыбаюсь я, опускаясь на плетеное сиденье. — Работаем, готовимся к грядущим переменам.

— И как, получается? — невинно поинтересовался дед. Но я уловил в его голосе еле слышные ироничные нотки.

— Немного, — кивнул я. — Потихонечку идём к своей цели.

— Это хорошо, — кивнул Левон. — Главное, четко видеть её перед собой. Дорогу осилит идущий.

— Я тут осторожно поинтересовался у друзей в Москве и республиках по поводу грядущих перемен, — продолжил патриарх и успокаивающе махнул рукой, увидев, что я возмущенно привстал с кресла. — Нет, нет, не волнуйся, о тебе я ничего не сказал. И вообще, ничего определенного не озвучил. Просто осторожно намекнул, что есть у меня такое ощущение. И знаешь, твои слова частично подтвердились. В аппарате ЦК Армении и окружении первого секретаря уже ходят подобные слухи. Ничего конкретного, в виде намеков сверху, общих ощущений и консультаций членов Политбюро с армянским руководством. И среди московских чиновников и дипломатов та же история. Похоже, действительно в стране назревают перемены, и Горбачёв готовится запустить новый НЭП. Так что, спасибо тебе за сведения, они пришлась очень кстати. Теперь мы заранее подготовимся к работе в новых условиях.

— Ждать осталось недолго, — напомнил я, — в ноябре Верховный Совет должен принять закон «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР». Сейчас ведется его подготовка. Где-то весной 1987 года его введут в действие. Сами увидите. А через два года, предположительно в мае 1988-го года будет принят закон «О кооперации». Можно будет заниматься любой коммерческой деятельностью, не запрещенной законом.

— Дай бог, — задумчиво произнёс патриарх. — Для нас это многое меняет в лучшую сторону.

Несколько секунд помолчали.

— Как вы там? Готовитесь к поездке за джинсами? — спросил патриарх.

— Готовимся, конечно, — улыбнулся я. — Вот сегодня с вами поговорю, а завтра будем выезжать уже.

— Тебе деньги нужны? — оживился Левон. — Я как обещал, могу десять-пятнадцать тысяч вам выдать. Естественно, с возвратом.

— Нет, Левон Суренович, не нужны, — отказываюсь от предложенной помощи. — На закупки бабло у нас есть. Мне помощь Ваша требуется. Разумеется, на взаимовыгодных условиях. Вы и ваша семья можете хорошо заработать.

— Говори, — дед весь подобрался. Улыбка с лица мгновенно исчезла. Лицо стало сосредоточенным, а взгляд — острым и внимательным.

— У нас золото есть. В очень больших количествах. Нужно помочь, его продать. Не здесь, а желательно где-то на Кавказе, в Армении или Грузии. Сами искать крупного покупателя боимся. И за меньшие суммы убивали. По маленьким частям реализовывать не выход. Слишком велик риск попасть в поле зрения милиции или местных бандитов. Ашот рассказывал, у вас большие связи на Кавказе, можете помочь. Вот список, чтобы вы имели представление об объемах.

Достаю из нагрудного кармана рубашки сложенный вчетверо тетрадный листок и протягиваю патриарху. Он берет его, разворачивает и читает, шевеля губами, а потом поднимает глаза на меня.

— Это правда? У вас действительно всё это есть?

— Да, — киваю. — Точно в том количестве, которое указано.

— Ашот, иди в доме посиди, и дверь за собой закрой, — приказал дед.

— Дедушка, но…, - пробует возразить товарищ.

— Я что-то неясно сказал? — рычит патриарх.

— Хорошо, — вздохнул друг и удалился, не забыв аккуратно прикрыть дверь.

— А теперь скажи, откуда у тебя это? — пронзительный взгляд Левона сверлит моё лицо.