Он так ничего и не сказал, но и на нее больше не смотрел. Казалось, он хотел подобрать нужные слова.

Коннор вздохнул и взглянул на бассейн.

– Её звали Кэрри. Я помню, как в библиотеке, пытаясь выучить очередной параграф, увидел ее. Наше общение началось с того, в чем я спец — с медицины. – Он стал ходить из стороны в сторону. – Перед нашими днями рождения мы расписались. Этой весной отметили пять лет, готовились к рождению ребенка.

На последнем слове Коннор сглотнул. Скарлетт понимала, к чему все идет, и она, как никто другой, понимала его.

– Летом, в августе, они с матерью попали в аварию. Был дождь, электрокар улетел в кювет. – Коннор сжал кулаки. – Власти дали два месяца, чтобы прийти в себя. Мы жили в западном крыле.

Сказав это, он вышел из помещения. Скарлетт опустилась на пол, почувствовав себя еще той сволочью. Она вынудила его заговорить о настолько ужасной ситуации только затем, чтобы наконец убедить ее не заходить в крыло его собственного поместья.

Скарлетт вспомнила о Тори и тот момент, когда узнала о ее смерти:

Скарлетт пришла домой после прогулки с Чаком и очередной выгодной сделки.

– Мам, пап, я дома! – она сняла с Чака поводок.

Никто не отказывался.

– Мам, пап?

Скарлетт прошла дальше, в гостиную. Эллы и Софы не было, как и Дэниса с Лорен. Зайдя в комнату, она увидела родителей и включенный голограф. Мама плакала у папы на плече, сжимая в руке платок.

– Что случилось?!

Мама обернулась и испуганно посмотрела на Скарлетт. Она попыталась выключить голограф, но папа не дал ей этого сделать.

– Она заслуживает право знать.

Он подозвал ее к себе. Скарлетт села на диван, не сводя с родителей удивленного взгляда.

Папа запустил ролик. На нем была мама Тори. Той Тори, что сейчас в Португалии, но ненадолго. Ведь Скарлетт поедет к ней через две недели.

«Дорогие Сьюзан и Рэй, я бы очень хотела, чтобы это видео было розыгрышем на первое апреля, но это не так. Сегодня мне сообщили, что Тори снова избил муж. И этот раз стал последним».

– Как хорошо, что его посадили, – прокомментировала Скарлетт. Мама только положила ладонь ей на спину.

«Вчера ночью Феликс ударил Тори об угол стола. В больнице констатировали смерть от потери крови. Передайте это видео Скарлетт, пожалуйста».

Она не помнила, как оказалась на полу возле дивана, как орала в плечо маме, как вплоть до октября не могла встать с кровати. Четырнадцатого сентября её подруги не стало, а следовательно, и прежней жизни тоже.

Больше не будет идиотских разговоров, когда у одной двенадцать ночи, а у другой пять утра. Скарлетт не поедет в Португалию, чтобы поддержать Тори. Никто больше не похвалит ее работы и не толкнет в бок, чтобы наконец заговорила.

Без Тори жизнь Скарлетт станет серой и скучной, как и она сама.

Скарлетт не заметила, как плачет. Слезы текли по щекам, но больно не было. Она поняла, почему так испугалась угроз Коннора. На подсознательном уровне Скарлетт проецировала на него образ Феликса, считала их одинаковыми.

Но Коннор не такой. Он помогает людям в больницах, спасает жизни, а не бухает неделями. И ей стало стыдно за то, что она так о нем думала.

*

Проходили дни, Коннор не попадался ей на глаза. Сначала Скарлетт подумала, что они просто не пересекаются, но потом поняла, что он сам старается ее избегать.

Но сейчас ее волновало кое-что другое: она глядела на пустую стену в коридоре восточного крыла.

– Что ты тут делаешь? – спросил Майкл.

– Этому коридору не хватает жизни. Где у вас краски?

– У нас только белая, других нет, – нахмурился он.

Скарлетт скрестила руки на груди.

– А можно съездить в город?

– Думаю, да, но только с Шэрон.

– Конечно.

Она улыбнулась и пошла собираться, ибо ехать в центр Лондона в спортивном костюме — идея не из лучших.

– Ты правда хочешь поехать? – недоумевала Шэрон.

– Почему нет? Я просто не могу проходить по коридору и видеть скучные, пустые стены.

Служанка покачала головой и улыбнулась. Они вышли из дома к такси.

Машина уже везла их в город. Прекрасный, великий город. Давным давно тут начинались история, войны и прочее. Лондон — один из передовых городов мира и сей статус держит веками.

Они специально поехали по тауэрскому мосту. Скарлетт просто не могла оторвать взгляд от Бигбена, Лондонского глаза и простых улиц. Этот город вдохновлял ее. Она сначала хотела нарисовать его на той стене, но вскоре передумала, так как есть кое-что более подходящее.

– Он рассказал тебе?

Скарлетт повернулась к Шэрон. Её печальный взгляд не утратил той пронзительности, что присутствовала всегда, когда она смотрела на неё.

– Да, сказал. Простите, мне действительно стоило послушаться.

– И ты не была удивлена?

– Авария на скользкой дороге предсказуема.

Шэрон отвернулась.

– Значит, умолчал, – шепнула она.

– Вы о чём?

– Кэрри не умерла в машине, ее и ребенка могли спасти. Но дежурный врач по-другому расставил приоритеты и решил, что это идеальная возможность испытать нового робота, хотя никто не был уверен в нем. Не смогли спасти ни Кэрри, ни Дилана.

– Дилана?

– Так они хотели назвать сына.

Скарлетт уже хотела что-то сказать, но водитель ей помешал.

– Приехали.

Стиснув зубы, они вышли из электрокара.

Магазинчик был уютным и ламповым: домашние корзины, где лежали баночки с красками; целые полки с коробками; подвешенные светильники.

Скарлетт дотронулась до шарообразной лампы.

– Что вы ищете? – спросила консультант. Высокая блондинка-андроид с аккуратными бровями, то есть полная противоположность ей. Она была невероятно красивой, Скарлетт даже стало не по себе. Но она взяла себя в руки.

– Да, можете показать ваши наборы? – Она ткнула пальцем на полки.

*

Вернувшись в поместье, Скарлетт буквально прыгала от счастья, держа в руках коробку с акриловыми красками.

Она поднялась к себе в комнату и поставила их на стол. Сумерки уже спускались на небо, а стены западного крыла приобретали оранжевый оттенок.

Несколько лет назад они с Эллой вставали рано каждое утро, чтобы посмотреть на рассвет и сравнить его с закатом. И обе пришли к одному выводу: ничто не сравнится с закатом, он более яркий, гармоничный. Это наблюдение натолкнуло их на еще большие философские размышления.

Уход всегда будет ярче, чем приход. Теперь есть визуальное подтверждение этому.

Вдруг она почувствовала укол вины, и от улыбки не осталось и следа. Она чувствовала вину за то, что так и не рассказала Шэрон о Тори. Но на этот раз Скарлетт не будет молчать. Она решительно сжала кулаки и пошла в столовую.

– Где Шэрон? – спросила она у Валери.

– В западном крыле.

Скарлетт ругнулась про себя.

– А когда она вернется?

– Не знаю.

Она была неудовлетворена таким ответом, но ничего не сказала.

Вместо этого она обратила внимание на голографон. Входящий звонок. Лорен.

– Извините. Алло?

– Скар, можешь говорить?

– Конечно!

Она ушла в восточное крыло, ведь там никого, кроме неё, не было.

– Как ты? Мне все говорят, что ты испытываешь страшные боли.

– Да, но это пройдет. Всё будет хорошо.

– Лорен, не надо надеятся, надо действовать. Что врач говорит?

– Что это плохо.

Скарлетт начала ходить вдоль коридора.

– А что делать?

– Меньше напрягаться и отдыхать. Если приступы участятся, то уже обращаться снова.

– И не таблеток, ничего?

– А какие таблетки? Это для ребенка вредно. Но я звонила за другим. Дэн с ума сходит.

– Это понятно, он волнуется.

– Я понимаю, но не могла бы ты его успокоить? Мне и так тяжело, я не могу смотреть, как он мучается.

Скарлетт вздохнула и схватилась свободной рукой за волосы, поворачиваясь на 180 градусов, как военный на марше.

– Ладно, я попробую что-нибудь сделать.

– Спасибо.