— Э-э… я думаю… как ты считаешь…
— Какие-то деньги могут быть в банке из-под тянучек.
— Где это?
Карен открыла рот, затем закрыла его и открыла опять.
— В шкафу. Я не могу.
— Не беспокойся.
Рой отодвинул стул и пошел наверх, но на пороге спальни Авы замешкался, сам не зная почему. В конце концов, он собирался провести обычный поиск. Не подсматривать, не читать личные письма или делать что-то в этом роде. А комната была пустой. Или нет?
Рой переступил порог и тут же убрал ногу обратно. Он вспомнил, каким человеком была Ава. Человеком, обладавшим чрезвычайно сильным даром общения с потусторонним миром. Человеком, который только что умер. А вдруг ее дух еще бродит там? Рой втянул сквозь зубы воздух, внезапно показавшийся ему холодным и колючим. Что он подумает, этот дух, если увидит, что кто-то копается в его вещах? Впрочем, это полбеды. Куда важнее то, что он сделает.
Рой слышал истории о том, что случалось с людьми, грабившими мертвых. О расхитителях гробниц в Древнем Египте, которые дерзали идти по Дороге Фараонов и встречали ужасный конец. Однажды он видел старый фильм, в котором оборванный мальчик украл монеты с глаз покойника, а потом попал под лошадь, которая везла телегу.
Он слышал, как Карен открывала внизу краны. Готовилась к уборке. Не жалела сил. Досада на собственную трусость заставила Роя войти в комнату. Он быстро подошел к шкафу, открыл его и сразу увидел жестяную банку. На крышке было написано: «Тянучки Шарпа». Под пляшущими зелеными буквами был изображен человек в клетчатых штанах, щеки которого оттопыривались от сладостей. Жестянка была пуста.
Рой поставил ее обратно, застыл на месте и несколько минут дышал тихо и осторожно, пока не понял, что это ни к чему. Он был совершенно один. Ни особой атмосферы, ни мурашек, ни костлявых пальцев, стучащих по батарее. Только он, пустая кровать и не очень приятный запах, в котором он узнал запах лака для волос. Чтобы отпраздновать полное отсутствие всякого присутствия духов, Рой открыл окно и впустил в комнату солнечный свет.
Потом он вернулся к шкафу и проверил одежду Авы. Его пальцы молниеносно проникали в каждый карман. В воздух поднялась пыль, появились новые запахи, но денег не было и тут. Рой быстро осмотрел туалетный столик. Флаконы с какими-то розовыми и коричневыми жидкостями, пудра в коробочках, губная помада, краски в горшочках, ожерелья, свисающие с зеркала…
Сценический парик Авы висел на болванке рядом с большой фотографией, где она была снята в этом парике. Ава говорила Карен, что фотография была первой вещью, которую она видела каждое утро, когда открывала глаза; это помогало ей хранить верность своей мечте. Рой запомнил, как она это говорила, потому что впоследствии Ава сжигала каждую новую фотографию — как змея, меняющая кожу. Рой перебирал содержимое выдвижных ящиков, где лежали свитеры, нижнее белье и колготки, и думал, что это хорошая мысль. Он начал мечтать о том, как со временем будет выглядеть сам, и вдруг увидел сумочку Авы.
Она лежала на полу в дальнем углу комнаты, между дверью и кроватью. Квадратная, черная, с вытисненными золотом инициалами. Рой подумал, что это очень странно. Конечно, Ава не была самым аккуратным человеком на свете, но бросить сумку на пол… Если только она не держала ее в руках перед смертью. Ава ведь даже раздеться не успела. Должно быть, ее парализовало. Или она вернулась домой уже больная. Рой отогнал эту мысль. Получалось, что Карен спала без задних ног, когда ее мать умирала в комнате напротив.
Он поднял сумку, сел на край кровати и открыл ее. Сколько барахла… Зачем женщины таскают с собой эту дрянь? Письма, счета, щетка для волос, исписанные листки, аспирин, полпачки «Поло»[105]. Ни следа мобильника. Косметичка была расстегнута, и Рой испачкал пальцы в чем-то черном. Он вытер их о простыню и открыл кошелек Авы. Деньги. Куча денег. Почти пятьдесят фунтов. Едва Рой закончил их пересчитывать, как увидел тонкую книжечку с именем Авы на обложке. Городской совет Костона. Квартирная книжка. Там было указано, что Ава Гаррет (миссис) платила за Рэйнбоу-Лодж всего шестьдесят пять фунтов в неделю. Шестьдесят пять фунтов? Рой разинул рот. Столь наглая несправедливость чуть не убила его. Он больше года спал на матрасе шириной с детскую кроватку в комнате площадью три квадратных метра, питался объедками, а платил столько, что на эти деньги можно было снять целый дом. Жадная корова! Он сказал это вслух, не боясь последствий. А потом повторил:
— Жадная траханая корова! — Рой прыгал по пустой комнате и молотил кулаками воздух. — Приди и напугай меня! Давай, попробуй! А если попробуешь, я убью тебя, сука!
В середине второй половины того же дня сержант уголовного розыска Трой припарковался в дальнем конце Суэйн-Кресента, и к Рэйнбоу-Лоджу двинулись два полицейских. Барнеби неодобрительно посмотрел на старую красную «хонду», стоявшую на тротуаре.
— От радуги мало что осталось, — сказал сержант Трой, когда поскреб ногтем краску на старой садовой калитке. Оранжевая и зеленая краски почти стерлись, а красная осыпалась.
— И от сторожки тоже.
Главный инспектор Барнеби шел за сержантом по цементной дорожке и осматривался по сторонам. Его душа садовода ныла при виде заросшего и запущенного палисадника. Было жалко засохший люпин и замученные ясколки. Зачем их сажали? Нужно было просто залить все цементом и не мучиться. Понимание того, что его реакция неадекватна, не улучшало Барнеби настроения. Он пытался успокоиться. Ему предстояло войти в дом, где внезапно умер человек, которого кто-то искренне оплакивал. Впрочем, при его работе зарекаться не следовало.
Трой постучал в дверь и подождал. Он заметил, что черные бархатные шторы с рисунком в виде звезд и планет слегка заколыхались. Ободренный, он постучал еще раз. Дверь медленно открылась.
Перед ним было пустое пространство.
— Привет.
Трой опустил глаза. На пороге стоял ребенок. Костлявая худенькая девочка с косыми глазами и волосами, напоминавшими солому. Она прошептала:
— Вы — социальный работник?
— Нет, — ответил Трой. А потом мягко добавил: — Вообще-то мы полицейские. Как ты думаешь, можно нам войти на минутку?
— Сержант, покажите ей свое удостоверение, — сказал главный инспектор, уже доставший свое. Благодаря влиянию телевидения даже годовалые малыши знали, как должна действовать полиция в таких случаях. Барнеби считал это правильным, но жалел, что всяким жуликам и проходимцам люди открывают дверь, не требуя у них никаких документов.
Они стояли на кухне. В комнате было очень чисто, но больше ничего хорошего о ней сказать было нельзя. Уродливая потертая мебель, полка без ручек. Твердые пластиковые стулья вокруг старого пластикового стола. Потрескавшийся линолеум.
Когда сержант, стоявший у него за спиной, издал нечленораздельный звук, Барнеби обернулся. Трой был бледнее полотна — даже бледнее девочки, хотя это было невозможно — и во все глаза смотрел на пакеты, лежавшие на столе. Красные, белые и синие пакеты с надписью «Теско».
— Что это с тобой?
Трой попытался взять себя в руки, и постепенно к нему начал возвращаться здравый смысл. То, что покойница покупала продукты в «Теско», еще не значило, что она не покупала их в других местах. И вино он выпил почти два дня назад. Конечно, сейчас он уже что-то почувствовал бы. Но тут сержант вспомнил, с каким трудом проснулся сегодня утром, как хотел спать, и ощутил приступ тошноты.
В туалете рядом с кухней послышался шум спущенной воды. Оттуда вышел какой-то подросток и серьезно посмотрел на главного инспектора. А Барнеби посмотрел на него с любопытством. День назад он увидел бы совсем другого человека. Рой, понимавший, что его внешность может скорее встревожить человека, чем успокоить его, резко сменил имидж. Приняв душ, смыв с волос лак и просушив их, он стал выглядеть не только чище, но и моложе. Вынул из носа кольца и цепочку (что оказалось довольно болезненно) и оставил два кольца только в ушах. Джинсы и майка с длинными рукавами, еще влажная после стирки, скрыли большинство его татуировок. Но скрыть пунктирную линию на горле с надписью «Режь здесь» было труднее. Рой сделал это, завязав на шее один из платков Авы.
