- Лишь одно тревожит меня по-настоящему,- заговорила она тихо, но решительно.- Ты, отец. И то, что тяготит твое сердце.

- Дитя мое,- поспешил заверить ее Келеборн,- я же писал тебе, что беспокоиться не о чем - сейчас ты должна думать о себе самой и…

- И о моих детях,- прервала его Келебриан, еще больше хмурясь,- я знаю. Но все вокруг меня словно вместе хранят какую-то тайну, в которую мне разрешили лишь заглянуть, а теперь не подпускают и на расстояние полета стрелы. Но неужели никто не понимает, что такая неизвестность хуже всего! - она посмотрела на Элронда, на этот раз серьезно и с укоризной. Казалось, это недовольство росло и ширилось в ней уже давно, и теперь наконец-то прорвалось наружу,- скажи мне лишь одно, отец,- Келебориан сильнее сжала пальцы Келеборна,- дело в нем? - сердце владыки упало, но Келебриан продолжала,- дело в Едином Кольце, ведь так?

- Кольце? - не успев справиться с удивлением, переспросил Келеборн, растерянно моргнув,- каком кольце?

Келебриан посмотрел на него с не меньшей растерянностью.

- Матушка не рассказывала тебе? - спросила она, явно совершенно сбитая с толку, - как же так?

Элронд понял, что дело плохо. Тилли сама подсказала ответ - и вот, Келеборн не может даже подыграть ей. Видимо, обману тоже следует учиться. Но должен ли и он, Элронд, сын Эарендиля, лгать, чтобы помочь отцу Келебриан выпутаться из ловушки, в которую тот загнал себя сам?

- Кольцо Власти, выкованное Сауроном, - проговорил Элронд медленно. - Его взял Исилдур, сын Элендила, ставший королем Арнора и Гондора. Увы, теперь Исилдур считает кольцо своим. Он назвал его “семейным сокровищем”. Не удивлюсь, если он скоро начнет носить кольцо на пальце, как враг делал это когда-то.

Келеборн перевел взгляд с дочери на ее супруга, и взгляд этот был полон изумления, граничащего почти с ужасом.

- Пытался ли кто-то говорить с ним? - спросил он, стараясь ухватить ситуацию и выйти из нее с наименьшими потерями - хотя, казалось, все и так уже было потеряно,- объяснить, как опасно сокровище Врага?

Но Тилли, кажется, проблема Кольца и Исилдура больше не интересовала.

- Почему матушка не рассказала об этом тебе, тому, кого прозвали Мудрым? - спросила она негромко, и рука ее скользнула по складкам платья, словно она хотела оградить от чего-то своих нерожденных детей.

Келеборн ответил ей виноватым взглядом, пытаясь подобрать верные слова. Он понимал, что в этом вопросе от Элронда помощи можно было не ждать.

Элронд перевел взгляд с Келеборна на его дочь и обратно. Потом посмотрел на свое кольцо. Вилья, сапфир небес, помоги Келебриан Серебровласой, помоги моей любимой!

Его губы, словно сами собой, без участия воли, стали рассказывать про посольство, которое было направлено в Гондор - как и следовало ожидать, безрезультатно.

Келеборн понимал, что эта отсрочка лишь еще больше разожжет подозрения Келебриан, и потому, когда Элронд закончил, он кивнул ему и снова повернулся к дочери. На этот раз взял ее за обе ладони и заглянул в глаза.

- Это правда,- проговорил он печально,- мы с твоей матерью не слишком много разговариваем в последнее время, и в том моя вина, и ничья больше. Но, прошу тебя, не проси рассказывать, что произошло между нами.

Келебриан помедлила мгновение, потом отняла свои ладони, и руки Келеборна на мгновение застыли, хватая воздух, а потом бессильно упали.

- Вот, значит, как,- Келебриан одной рукой снова отгородила от него детей, а второй сжала пальцы Элронда,- ты говоришь мне, что это не мое дело?

- Вовсе нет! - поспешил заверить ее Келеборн, чувствуя, что вязнет, как муха в сосновой смоле,- но я не хочу, чтобы это отягощало твои мысли и твое…

- Довольно! - Келебриан нахмурилась и отступила на шаг,- довольно тайн! Довольно недомолвок! Ни от тебя,- он глянула на Элронда,- ни от тебя,- еще один взгляд достался Келеборну,- я не потерплю этого больше!

Она развернулась, готовая уйти прочь с террасы.

Элронд вздохнул. Он догадывался, что так все и закончится - не следовало Келеборну приезжать. Келебриан - не из тех, кто привык закрывать глаза и ждать, пока проблемы исчезнут.

- Моя супруга права, владыка Келеборн, - проговорил он. - Разве она не должна знать то, что касается ее близких? И как бы ни было опасно знание, в незнании редко скрывается спасение.

- Что ты хочешь, чтобы я сказал ей? - тихо спросил Келеборн, глянув вслед уходящей дочери,- я знаю, что сам загнал себя в ловушку, но что именно я должен ей сказать?

- Чего я хочу? - проговорил Элронд, выделяя каждое слово. - Я всегда выполнял свой долг, Келеборн. Всегда, когда мог. И когда не мог, я старался. Так что я хочу лишь, чтобы такие вопросы ты задавал не мне. Волей судьбы у меня есть лучшее из сокровищ мира, твоя дочь Келебриан. И она достойна того, чтобы знать правду. Я не буду больше хранить твои тайны.

- Я никогда не просил тебя хранить мои тайны,- ответил Келеборн холодно, и голос его опустился почти до шепота,- особенно тогда, когда тебе мало что о них известно. Ты прав - она достойна правды, и я расскажу ей все, хоть и не знаю, за что она меня будет ненавидеть больше - за эти слова или за молчание.

- Да будет так, - ответил Элронд. - Мне жаль, что все вышло так, как вышло, о Келеборн. Будь нашим гостем, располагай всем, что есть в нашем доме. И да помогут нам те, кто хранит наши судьбы, - с этими словами, Элронд, коротко поклонившись, покинул террасу.

*****

Он нашел ее в саду, в резной беседке, увитой желтеющим плющом. Келебриан сидела на скамье, сложив руки на коленях и глядя куда-то мимо изгибов золотистых стеблей. Келеборн подошел к ней неспешно, будто боялся, что она прогонит его прочь. Присел на скамью рядом и потянулся к ее ладони, чтобы сжать ее в своей, но Келебриан отняла руку, не повернувшись. Она была так решительна сейчас - и так хрупка, и Келеборн половину жизни бы отдал, чтобы ему не пришлось сейчас говорить с дочерью о том, о чем он должен был поговорить.

- Дитя мое…- начал он.

- Я не дитя больше,- ответила она сухо и все еще глядя в сторону.

- Для родителей дети всегда остаются детьми,- отозвался Келеборн,- и через несколько лет ты сама это поймешь.

- Не нужно отвлекать меня избитыми истинами,- Келебриан все же повернулась, и ее серебристо-серые глаза были темны от сдерживаемой ярости,- ты пришел поговорить со мной - так говори. Или уходи - ты ведь так не хотел приезжать!

- Не хотел,- подтвердил Келеборн печально,- и именно потому, что я знал, что придется говорить с тобой об этом, я пытался отсрочить свой визит, как мог. Но теперь, видимо, время тайн закончено. Слушай же, Келебриан,- он впервые за долгое время назвал ее полным именем, и в его звучании слышалась глубокая горечь. - Я уже писал тебе, что ни секунды не сожалею о принятом решении, и это правда. Но правда также и то, что, даже если бы мог, я не изменил бы ничего из того, что сделал. Ибо пойди моя жизнь иначе, в ней не было бы тебя. Я не буду брать с тебя обещания простить меня, но прошу, пообещай попытаться меня понять.

- Я уже писала тебе,- она повернулась наконец, и золотистый свет утреннего солнца запутал блики в ее волосах, лицо оставалось напряженным и бледным, но было видно - Келебриан готова слушать очень внимательно,- я писала, что прощу любую твою ошибку и не стану вспоминать о ней. Ибо ты отец мне, и я люблю тебя.

Келеборн покачал головой.

- Не совершай моих ошибок - не обещай ничего, не продумав все до конца. Сперва послушай, а потом реши,- он глубоко вздохнул,- мне стоит начать с тех дней, когда домом моим был благословенный Дориат - сокрытое королевство, в котором мне - тогда юному и невинному - не были ведомы ни страх, ни тьма. То была весна моей жизни, и я, никогда не знавший любви, встретил того, кто завладел моим сердцем и разумом…

Келебриан понимающе кивнула, решив, видимо, что речь идет об Артанис, но Келеборн покачал головой.

- Он сам был, как весна - и даже имя его говорило об этом. Я полюбил его, едва увидев, и я отдал ему все, что у меня было. Кроме клятв. Но они она были ни к чему. Мы были юны тогда - и думали, что клятва тела дороже и прочней клятвы душ.