— Гусик, — воскликнула она и поспешила к сыну, но вдруг словно наткнулась на невидимую стену. Лицо Рии исказилось непередаваемой мукой, она зажала рот обеими руками и метнулась обратно за загородку.
— Опять? — донесся оттуда встревоженный голос Цири, но слова ее вновь заглушили мучительные булькающие звуки, — Дай, я хоть волосы подержу, — сочувственно произнесла девушка.
Через пару минут, в течение которых юноши стояли, не смея двинуться с места и разомкнуть рук, женщины появились из-за ширмы вместе. Цири заботливо придерживала Рию за талию и помогла ей лечь в постель.
— Я позову Региса, — твердо сказала она.
— Не нужно, — покачала головой Рия и улыбнулась, — мне уже лучше.
Цири, явно не убежденная, перевела взгляд на мальчишек.
— А вы что тут забыли? — строго спросила она, и тут, видимо, до нее докатилась волна сладкого аромата, — сиськи Мелитэле, Гусик! Ты что — в духах искупался?
Гусик, растерянно моргая, как выброшенный на яркий свет котенок, что-то пробормотал, но Рия мягко рассмеялась.
— Милый мой, — обратилась она к нему, — ты хотел со мной поговорить?
— Да, — неуверенно начал Гусик, глянул на Иана в поисках поддержки, но юный эльф был слишком обескуражен произошедшим, — мы оба хотели с тобой поговорить.
Иан внезапно перехватил резкий, почти злой взгляд Цири, и она, отпустив руку подруги, выступила вперед, словно хотела заслонить ее собственным телом от полчищ врагов.
— Никаких разговоров, пока я не вымою их обоих в скипидаре, — заявила она, потом вновь повернулась к Рии, которая попыталась что-то возразить, но принцесса была тверда, — отдыхай. Успеете еще поболтать. — и Императрица сдалась, прикрыв веки.
— Марш, — скомандовала Цири, подошла к юношам, крепко сжала их плечи и развернула к выходу, буквально выталкивая их из спальни.
Когда они немного отошли от покоев Императрицы, девушка наконец разжала железную хватку, удержала Гусика и развернула его к себе лицом.
— Вы что это удумали? — требовательно спросила она. Было видно, что пришедший в себя принц начинал злиться — от непонимания и обиды.
— Мы пришли рассказать правду, — твердо ответствовал он.
— Еще чего не хватало! — Цири отстранилась и уперла руки в бока, — я, конечно, понимаю, что тебе вздумалось, что так будет лучше, и что мать выгородит тебя перед отцом, если он все узнает, но прибереги свои откровения — Рия не в том состоянии, чтобы ты вешал на нее свои проблемы.
Гусик, почти сломленный таким напором, хотел сказать слово поперек, но Цири не дала ему вклиниться.
— Твоя мать еще, чего доброго, узнав, что ты любишь другого, хотя женишься на Ани, организовала бы вам побег, — сказала она, немного смягчившись, — она и так волновалась, что отец приносит тебя в жертву, а ты — бедное дитя — будешь всю жизнь несчастным. Но лучше я сама с ним поговорю — совершенно точно не сейчас. И когда ты все же придешь к матери, не вздумай волновать ее понапрасну. Ты понял?
Гусик потерянно кивнул. Он протянул руку, и Иан сжал ее — а Цири фыркнула, заметив это.
— Тоже мне, страдальцы, — теперь девушка широко улыбалась, — да кто вам мешает-то? Анаис точно не будет против, если, конечно, вы не станете трубить об этом на всех углах.
Иану было неприятно думать, что самое прекрасное, самое светлое, что случилось с ним в жизни, должно было оставаться позорной тайной, но он понимал, что Цири права. Возможно, с годами, они с Гусиком, как и родители юного эльфа, смогли бы ни от кого не скрываться — но сейчас для этого было совершенно не время.
— Она права, Гусик, — тихо сказал он, и Фергус повернулся к другу, — Сейчас — так надо.
Гусик помедлил пару мгновений, потом кивнул, поджав губы, и наконец повернулся к сестре.
— А что с мамой? — спросил он почти шепотом, — она больна?
Цири смерила его взглядом, каким обычно смотрят на полного дурачка.
— Нет, — заверила она брата, — она не больна.
Когда на следующий день Вернон Роше в парадном синем мундире, надевший по случаю все свои ордена, вел Анаис по устланному голубым ковром проходу, Иан, стоявший в толпе собравшихся вельмож и придворных, улыбался, глядя на сестру. Та ни за что бы не призналась, что платье, сшитое реданским портным, было ей очень к лицу — это еще раньше оценила даже придирчивая Лита. Королева еле сдерживалась, чтобы не начать смущенно одергивать корсаж, и старалась шагать не слишком по-солдатски — этой премудрости ее накануне вечером научила Рия. Фергус ждал ее — торжественно серьезный, но при том — удивительно хрупкий в наглухо застегнутом новом камзоле. Иан постарался перехватить взгляд друга, но тот, может, слишком взволнованный, может, следуя строгому протоколу, смотрел только на невесту. И когда папа вложил ее руку в его ладонь, сжал ее чуть крепче, чем следовало — а Ани наконец улыбнулась ему.
Было решено не устраивать церемонию в храме Мелитэле, хотя многие при дворе на этом настаивали. Действо проходило в тронном зале, где прежде отец Анаис, король Фольтест, проводил все торжественные церемонии — и ни одной свадьбы. Обычно этим помещением не пользовались — королева предпочитала принимать послов и почетных гостей в просторном кабинете или зале Совета. Но сегодня тронный зал выглядел так, как Фольтесту непременно бы понравилось — так сказал папа, явно желавший добавить о своих сожалениях о том, что король не дожил до этого славного дня.
Император — непроницаемо спокойный, прямой и величественный, облаченный в привычный черный бархат — соединил руки своего сына и юной королевы, когда те принесли приличествующие случаю клятвы — их текст оставался неизменным на всех нильфгаардских бракосочетаниях, и Анаис пару раз сбилась, проговаривая свою часть. В самом конце Фергус опустился перед новоиспеченной супругой на одно колено и надел ей на палец венчальное кольцо, следуя еще одной традиции Империи. Иан знал, что Ани собиралась в скором времени снять его — кольцо на рабочей руке помешало бы ей твердо сжимать в ладони рукоять меча, но отчего-то про себя Иан надеялся, что она этого не сделает. Целоваться на глазах у всех брачующимся не полагалось, но Фергус, не поднимаясь, коснулся губами пальцев Анаис, и по толпе пронесся восхищенный вздох — юноша делал это не для посторонних глаз, а для собственной матери, которую вчера убедил в том, что брак для него — никакая не трагедия.
Готовая к войне, Вызима праздновала. Люди могли что угодно думать о союзе с Нильфгаарским наследником, но столица нуждалась в радости, как поле — в дожде, и на улицах развернулись веселые, беззаботные гуляния — Темерия надеялась урвать последние крохи света до того, как погрузится в багряную тьму.
Иану в тот вечер было позволено праздновать со взрослыми за одним столом. Фергус и Анаис, сидевшие во главе, исправно поднимали кубки на пожелания счастья, процветания и скорейшего появления потомства — на празднике, как заметил Иан, разглядывая гостей, не пили лишь двое — Императрица, сидевшая рядом с супругом по правую руку от виновников торжества, и папа, по привычке цепко следивший, чтобы Иорвет не слишком налегал на выпивку. Отец — на удивление веселый — лишь отмахивался от него, шутил и смеялся, будто завтрашнего дня для него не существовало вовсе. Иан не знал, преподнесли ли они с папой Фергусу свой таинственный дар, а спрашивать не отважился. Родители должны были отбыть на восточную границу через четыре дня — и Иорвет, как каждый житель Вызимы в этот день — явно надеялся навеселиться вдоволь.
Огромным сюрпризом для всех собравшихся было явление на праздник мастера Лютика. Иан давно ничего о нем не слышал, даже пока был в Оксенфурте, и на церемонию музыкант не явился — даже на праздник он опоздал, и, ворвавшись в зал, выглядел так, словно скакал на лошади всю ночь напролет, лишь бы не пропустить свадьбу. Хотя на самом деле, как подозревал Иан, мастер Лютик просто предпочел чинному торжеству шумные уличные гуляния, и решил эффектно появиться, когда публика уже «немного прогрелась».
Юный эльф никогда толком не интересовался, сколько же музыканту лет. По его подсчетам выходило, что он почти одного возраста с папой, может быть, даже немного старше, но возраст его становился очевидным, лишь когда Лютик облачался в синюю профессорскую мантию и превращался в виконта де Леттенхофа, магистра свободных искусств. И все неподдающиеся счету годы слетали с него, стоило мастеру взять в руки верную лютню. На сегодняшний праздник Лютик, конечно, тоже приготовил новую балладу.
