А утром через стационарные порталы и открытые кем-то отдельные магические проходы в Вызиму начали доставлять тяжело раненных. Следом прибыл и гонец — сражение было выиграно, но ужасной, кровавой ценой.

Никого не слушая, не желая знать подробностей, Иан вместе с Кейрой бросился в лечебницу Святого Лебеды, куда свозили раненных. Фергус не отправился вместе с ним, но через час, выслушав доклады и узнав подробности произошедшего, присоединился к Анаис, которая хотела лично навестить героев Флотзамской битвы.

Как и предполагал принц, объединенных сил защитников фактории, пограничных отрядов и нильфгаардских дивизий оказалось недостаточно, хотя сражались они отважно и без оглядки. За первые часы битвы половина солдат была убита или тяжело ранена. Фергус почти воочию видел, как, оскальзываясь на прочном речном льду и крови товарищей, рыцари, не бросая стягов, не выпуская оружия из рук, упорно оборонялись, уже понимая, что битва проиграна. Вокруг них гремели взрывы, трещали боевые заклятья.

Спасение пришло за пару часов до рассвета — реданская кавалерия, подготовленная для атаки на Каэдвен, по приказу королевы Адды, успела сменить дислокацию и ворваться в сражение, когда все, казалось, было потеряно. Свежие, хорошо натренированные и вооруженные солдаты с алыми стягами, вгрызались во вражеские ряды, снося и отбрасывая из вглубь долины. Но даже этого могло не хватить для победы — гонец с восторженным придыханием рассказывал, как с первыми рассветными лучами на поле брани появились чародейки. Адда никогда не делилась с сестрой своими далеко идущими планами, и той было, конечно, неизвестно, какую работу за годы мира провела советница королевы Филиппа. Ей удалось, в пику политике Саскии, собрать под совиным крылом тех чародеек, против которых агрессор настраивала своих сторонников.

Магический удар был таким мощным и неудержимым — похоже, магички применили какие-то запретные заклинания — что остатки вражеских сил были быстро обращены в бегство. Долина Понтара была освобождена, и именно прибывшие чародейки занялись транспортировкой раненных в Вызиму и Третогор.

В лечебнице было шумно и многолюдно. Окровавленные, истерзанные огнем и сталью люди — в черных доспехах или форме темерских отрядов — стонали, кричали, и лекари сбивались с ног, стараясь оказать помощь тем, кому еще можно было помочь.

Здесь все было совсем не так, как в Нильфгаарде, где в светлых просторных стенах солдаты принимали бесшумную смерть, стараясь сохранить достоинство — здесь люди умирали громко, требуя справедливости у тех, кто еще мог их слышать. От запаха паленой плоти, крови и испражнений Фергуса затошнило, но Ани, шедшая рядом с ним и старавшаяся выглядеть сочувственно, но гордо, вдруг скользнула ладонью в его ладонь, и принц, чувствуя внезапный прилив сил, сжал ее. Они проходили между рядами наскоро установленных коек, разговаривали с теми солдатами, которые еще могли говорить. Анаис лично поднесла ковш с водой одному изувеченному нильфгаардскому рыцарю — черный доспех вплавился ему в грудь, и он, похоже, не понимал, где находится и что произошло. Умирая, он отдал королеве честь, а она, отвернувшись, сглотнула слезы.

Ани и Гусик, снова сцепившись руками, как маленькие дети, шли все дальше, оглядываясь по сторонам. Фергус надеялся застать в лечебнице Иана, узнать, не нужна ли эльфу помощь, но один из охранявших лазарет солдат, сообщил, что юный маг и его наставница были заняты какой-то сложной операцией — было понятно, что другу пришлось принять главный закон полевого медика — оказывать помощь лишь тем, кому еще можно было помочь.

Неожиданно Ани вскрикнула, выпустила руку Фергуса и понеслась вперед, рухнула на колени перед одной из коек и ухватила лежавшего на ней солдата за руку. Лишь подойдя ближе, Фергус увидел, что на колченогой кровати лежал Вернон Роше.

Его одежда — изорванная и обожженная — местами обнажала кожу, но, быстро досчитав до четырех, Фергус убедился, что конечности у командира были на месте. И лишь подняв глаза выше, Гусик понял, отчего Ани так отчаянно залилась слезами. Половина лица Роше была залита алой кровью, а на месте правого глаза зиял багрово-красный провал. Волосы слиплись и стояли торчком, а под спекшейся бурой маской кожа казалась мертвенно бледной.

Чувствуя, как от ужаса у него чаще забилось сердце, Фергус на дрожащих ногах приблизился. На короткий миг принцу показалось, что командир мертв — но тот вдруг едва заметно пошевелился, выдохнул и с трудом поднял уцелевшее веко, разлепив склеившиеся ресницы.

— Моя королева, — слабо проговорил он, и от облегчения при звуках его голоса у Фергуса подкосились колени. Он вынужден был присесть рядом Анаис, прижаться к ней плечом, а королева тихо рассмеялась сквозь слезы.

— Я сто раз просила тебя не называть меня так, отец, — строго выговорила она, и Вернон Роше, улыбаясь, снова прикрыл веко.

Анаис, пришедшая в себя мгновенно, вскочила и бросилась прочь — громко призывая лекарей, знахарей — кого угодно, а Роше, снова пошевелившись, сделал попытку удержать ее. На этот раз Гусик перехватил его горячую сухую руку.

— Не надо, все будет хорошо, — шепнул он. Роше покосился на него, будто только что заметил юношу.

— Здравствуй, Гусик, — сказал человек, и принц, повинуясь невольному порыву, прижал его ладонь к своей щеке. Командир, чуть шевельнув пальцами, погладил его, оставляя влажный след крови на коже юноши, — Ну-ну, — прошептал он, словно это Гусик был ранен и нуждался в помощи, — я живой, и у нас с Иорветом теперь два глаза на двоих.

— Он жив? — глотая слезы, спросил Гусик, — Иорвет — жив?

Роше кивнул.

— Он остался во Флотзаме, занялся перегруппировкой войск, — каждое слово давалось ему с видимым невероятным трудом, но командир упрямо продолжал говорить, — везучая эльфская сволочь — его даже не задело.

К койке уже спешила кто-то из медичек лечебницы вместе с Анаис, а Гусик все не мог выпустить руки Роше, даже когда девушка осматривала его рану и умывала засохшую кровь с лица.

По приказу королевы и под чутким присмотром Кейры к вечеру Вернона Роше доставили во дворец. Он пытался сопротивляться — хотел остаться со своими бойцами, многими из которых до сих пор занимались лекари в лазарете, но королева была тверда. Устроив Роше в его прежней комнате и убедившись, что жизни командира ничто не угрожает, чародейка вернулась в лечебницу, зато ее место занял Иан.

Юному эльфу о том, что его родители пережили битву, Фергус сообщил лично, и он немедленно поспешил к постели отца. Рана человека выглядела паршиво, хотя заражения удалось избежать. Глаз оказался выбит — Роше сказал, что прямо перед его лицом взорвалась одна из магических бомб. Всю левую сторону лица избороздили мелкие неглубокие раны от осколков, большую часть которых удалось вытащить, но оставшиеся пришлось вырезать по живому. Глядя на то, как друг промывает кровавые выемки, наносит целебную мазь и меняет повязки, Гусик не мог не восхищаться. Руки Иана были тверды и точны, а лицо ни разу не дрогнуло, хотя он явно смертельно устал и еще не оправился от потрясения. Закончив, юноша поднес отцу кружку с сонным эликсиром, а потом просидел у его постели всю ночь, сбивая жар и следя, чтобы раны не открылись.

И только когда его сменил утром один из придворных медиков, Иан, придя в комнату Фергуса, упал на постель и заснул мертвым сном. Гусик посидел немного рядом с юношей, потом аккуратно перевернул его, стащил с него окровавленную одежду и сапоги, а, видя, что Иан не просыпается, сходил за миской теплой воды и губкой и обтер его лицо и тело одним из снадобий, которыми его снарядила мама. Этот состав тоже был гордостью мастера Риннельдора, и помогал в основном от мигреней и тяжелых простуд, но, когда Гусик закончил омовение, лицо Иана расслабилось, и он задышал глубоко и ровно.

Вернон Роше изъявил настойчивое желание вернуться на фронт через четыре дня после Флотзамской битвы. Еще не получив разрешения от Кейры встать с постели, он уже готов был даже сбежать через окно, если бы кому-то вздумалось его останавливать. Анаис не хватило ни твердости, ни влияния, чтобы удержать его.