Рау смотрит так, будто на них закричало бревно. Воспользовавшись заминкой, Магда прячет лепешку в драном подкладе жилета. Украшений на нем больше нет, ни браслетов, ни колец. Наверняка и серег в ушах не осталось, – все успел промотать. Даже оба меча, раз новое оружие требует.

– Ты согласен. – Бесцветно сообщает Гойске, вызывав новую дрожь возмущения.

Магда широко, совсем по-старому ухмыляется:

– Просто пока об этом не знаешь.

Уоллас ненавидит этот оскал. Ему омерзительно все, что связано с эльфом, с ходячим напоминанием о собственной легковерности и душном грехе, в котором никому не признаешься. Он только и может, что досадливо рыкнуть.

– Получишь четверть добычи. – Легко обещает темный, блеснув красными глазами из-под своего капюшона.

– Это с чего? – Вдруг щурится Гойске. – Добычу делим на равные части, тебе и нам, все по чести. С выродком без нас решай, как условитесь.

Тогда Магда открыто смеется. Рау вроде как дурную шутку сморозил.

– Оформи вольную своему захребетнику, и будем говорить о ваших двух третях. – Из-под капюшона вновь мелькает зубастый серпик ухмылки. – А до тех пор разговор один, по половине добычи на свободного эльфа. Тут таких ты да я. С подручным разбирайся по своему уговору, можешь какую хочешь долю из личной отдать.

Уоллас бросает быстрый взгляд на Лушту. Вся забава с того разом слетела. Видно, что Лушта тяготится собственным положением: сжал зубы так сильно, что на небритых щеках валиками перекатываются желваки. Но в разговор не вступает, волком уставившись на хозяина. Прозрачные глаза у него не бледно-розовые, как у всех местных, а почти серые, – железного цвета. У Гойске глаза точно такие же.

Магда продолжает сковыривать корку:

– Рау, ты из тех, кто вольные не кладет. Так что, давай не будем мочу в ступе толочь. Вопрос сам собой разрешается: добычу делим напополам. Сейчас вы обеспечиваете меня и моего выродка необходимыми вещами, потом я помогаю провернуть ваше дело. В конце мы разбегаемся с миром. Все просто. Каждый доволен.

– Не лез бы ты в чужие дела, Черные Руки. – Цедит непривычное прозвище Гойске, первый эльф, использующий обозначение цвета. – Говорят, это дурная примета.

Но темный все сводит до простого смешка:

– Дурная примета людских баб убивать. – Поднимается. – Так мы с тобой все решили?

Гойске безмолвно встает, кивком подзывая невольника.

Тихо. Кажется, тишину можно делить по частям и раскладывать на тарелки. Магда смотрит под ноги, а Уоллас уставился в туманную даль между сараями, словно надеясь, что оттуда вновь кто-то появится, поднеся большое лукошко с ответами.

– Хочешь дать в морду? – Помолчав, прямо интересуется Магда.

– Вот еще. – Через силу пожимает плечами Уоллас. – Это тебя не изменит.

Эльф со вздохом стягивает капюшон. Ткань сползает на плечи, обнажив череп с клочками черных волос, такими драными, что местами просвечивает его смуглая кожа.

– Им обрил. – Поясняет Магда, по-прежнему глядя под ноги. Его огрызки ушей жалко жмутся к затылку.

– Так ты теперь раб?! – Отшатывается Уоллас.

Темный зыркает исподлобья:

– Думаешь, я че-нибудь понимаю? Он запер меня где-то в середине болота, туда хрен доберешься еще. Это далеко за «У Тохто», честное слово, ушатаешься глину месить. Меня бы там, наверное, никогда не нашли. Посадил в сарае на цепь, – собственно, так я остатки лета провел. А вчера пришел в говно пьяный, расковал и велел выметаться прочь из Камней. – Магда рывком обнимает себя руками, пальцы сжимаются на локтях так, что на грязных костяшках проступают светлые пятна. На тощей расписной шее осталась ссадина от ошейника.

«Все-таки попытался», – понимает Уоллас. Им попробовал удержать ветер в узде, или что он там думал затеять. Может, хотел себе душу вернуть.

В мыслях та же отравленная тишина, что стоит сейчас в Лунных Камнях. Она разливается как Вода по весне и заполняет все до лысой макушки. Думать и решать сложно.

– Дай мне хлеб, – срывается с губ Уолласа. Он вздрагивает от удивления, как будто еду потребовал кто-то другой.

Моргнув, эльф лезет под безрукавку. Без споров кладет оборвыш лепешки в протянутую ладонь. Хлеб согрелся, впитав тепло тела.

Уоллас как болван пялится на жратву. Зачем отнял у доходяги горбушку?

А Магда вдруг резко садится. Прямо в ноги обессилено опускается. Вытирает запястьем испарину, на коже остаются грязные полосы. Эльф смотрит Уолласу куда-то в колени:

– Случайно наткнулся на Рау, тоже вчера. Гойске-то мой давний знакомец. Старый хрыч поделился кой-чем интересным: до ушлых ушей дошли слухи о караване, который движется с Запада. Там два нхарга и вроде как пара матерых людских мужиков. Видать, не из пужливой породы, потому что без светлых в Лесу, конечно, беда. Наверняка двух нхаргов видели только в Устье Руки. Потом болтали, что нхарг и один из людей объявились в Дроздах, для закупки свежей провизии. А еще взяли на рынке сапоги на мальца. Дорогие, размером не больше ладони. Второго человека никто вовсе не видел, по всему получилось, тот всегда оставался в Лесу, подельников дожидаться. Согласись, странным несет? С чего бы ему вместо нхарга к родокам на заставу не сунуться? Попарился бы в бане, с бабой потискался, потом бы нажрался в трактире. В постели, опять же, поспал. Так?

Уоллас отступает на пару шагов и тоже садится. Не хочется близко к темному быть. Лепешку он по-прежнему сжимает в руке, крохотную в его лопате серого цвета. Хлеб как залог. Правда, он не знает чего.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.