Валери взглянула на Александра: он тушил сигарету в пепельнице и тут же тянулся за новой. Нужно было с ним говорить, иначе он сожжет свои легкие.

–Объяснишь, что это было? – обратилась она к нему, пытаясь с помощью интонации сделать вопрос мягче.

Александр сделал глубокий вдох. Валери будто видела, как в его голове крутятся шестеренки, придумывая лживое разъяснение, которое ей, на самом деле, уже не так хотелось услышать. Несколько секунд он не двигался, потом провел рукой по лицу и полез в карман за новой пачкой.

–Не нужно, – она дала понять, что передумала. – Возможно, позже. А сейчас я бы не отказалась от дополнительного бокала. Ничего ведь не осталось, – она взяла в руки пустую бутылку и повертела ей в воздухе.

–Да, да, разумеется.

Александр отошел к барной стойке, и Валери использовала несколько минут в одиночестве для раздумий. Ей не хватало информации, чтобы судить о ситуации, чтобы дойти до ее сути, оставалось только делать догадки. Что за странный друг? Генри Филипп точно не подходит под описание друга Александра. Как, в прочем, и друга Виды. Вообще сложно представить себе человека, который мог бы быть ее другом. Вопросы щекотали ее голову изнутри, не давая полностью прийти в себя.

Новый бокал она осушила, как стакан воды. Александр посмотрел на нее, и в его взгляде было беспокойство. Она осознала, что уже минуты три он что-то говорил ей и теперь, похоже, ждал ответа на какой-то вопрос. Валери сжала руку в кулак – мокрая салфетка распалась на части. Со сцены доносились безумные крики саксофона, они шли на одной волне с пугающими образами, выпрыгивающими из ее взбудораженного сознания.

–Думаю, на сегодня хватит, у нас еще будет возможность побеседовать. Пойдем, отвезу тебя домой, – Александр положил несколько банкнот на скатерть и помог ей надеть жакет. – Отец тебя встретит?

–Нет, он уже лег.

–Мой часто ложится в три ночи. В детстве мне казалось, что он вообще не спит.

–Так делаются большие состояния. А тот, кто предпочитает высыпаться, обычно спит на дряхлом матрасе.

–Интересное наблюдение.

Когда они шли к выходу, Валери заметила тех же самых людей в пальто, которые, как ей показалось, ожидали кого-то возле двери в служебное помещение. Ее взгляд успел только скользнуть по ним и в следующую секунду уже был сосредоточен на другом, но весь оставшийся путь до выхода Валери не переставала гадать, о чем они могли говорить. Она шла впереди по коридору, Александр следовал за ней. Чуть впереди две девушки снимали свои зонтики с вешалок, и официант пробежал мимо них – должно быть, вернулся с перекура.

–Чем собираешься заниматься завтра? – спросила Валери.

С улицы подул ветер, и она остановилась перед самым порогом, чтобы застегнуть жакет.

–Уеду, если ничего не помешает. С понедельника по среду у меня дела на материке. Там есть городок, он полностью окружен лесом…

Воздух сотряс тяжелый, мощный звук, похожий на искаженный и чрезвычайно сильный гром, и Валери показалось, что ее барабанные перепонки вот-вот лопнут. Все произошло быстро, она не успела опомниться, как они уже лежали на земле в нескольких метрах от парадных дверей, отброшенные взрывной волной. Чей-то крик «Ложись!» был первым, что она услышала после падения. Валери приоткрыла глаза и высвободила руку, чтобы убрать с лица пыль. Тело казалось неимоверно тяжелым, и голова резко заболела. Валери закашлялась и собралась с силами, чтобы встать, но тут же почувствовала, что ее ноги чем-то придавило. Она с трудом приподнялась и увидела, что у нее на коленях была голова девушки, которая минуту назад снимала зонтик с вешалки. Тело ее неподвижно лежало на земле, засыпанное осколками стекла и каменной пылью, она слабо кашляла. Зрение Валери затуманилось, и пришлось вернуться в прежнее положение.

Кто-то аккуратно убрал голову девушки с ее колен, и Валери увидела, как ее куда-то уносят. В этот же момент чьи-то руки приподняли ее сзади, и она спокойно встала на ноги. Голова сразу закружилась, но никакой боли, кроме как в висках, она не чувствовала. Валери взглянула на Александра: он был цел, но его правая щека была сильно поцарапана, а черный пиджак стал почти белым от пыли. Он выглядел потерянным.

Валери понимала, что нужно время, чтобы отойти от шока. Она села на покосившуюся скамейку и посмотрела на здание: двери упали, два окна были разбиты (одно из них было вырвано вместе с рамой), стена рядом с левой створкой двери повреждена, большой зал пустовал. Александр что-то говорил, стоя рядом, и несколько раз пытался ее увести, но Валери продолжала сидеть и смотреть на здание. Шум и движение вокруг ее не беспокоили: она почти ничего не слышала.

Скорая приехала только через сорок минут. Девушку, которая так и не пришла в сознание, погрузили в машину. Подул сильный ветер, и в глаза полетел песок. Полиция начала сгонять оставшийся народ к медикам, но почти все уже давно разъехались: тех, кто сидел внутри, не затронуло, и они в первые десять минут после происшествия в панике разбежались.

Валери догадывалась, кто это сделал. Все догадывались. Никто не говорил об этом вслух, но люди понимали, что рано или поздно это случится и в их городке. Куда бы ты ни поехал, где бы ни пытался жить мирно и спокойно, они появятся и там. И они запросто уничтожат твою маленькую трусливую жизнь ради их высокой цели. И не в 7:00 двадцать восьмого мая, а тогда, когда ты меньше всего ждешь.

Интерьер магазина не изменился, но в его стенах присутствовал иной дух, будто уже много лет здесь заправляли другие люди. В зал через открытое окно проникал яркий солнечный свет, и пыль плыла в его теплых лучах, разгоняемая работающим вентилятором.

Глаза закрывались, рука не держала ручку: трехчасовой сон и общая апатичная атмосфера дня соединились в своем разрушительном воздействии на ее способность размышлять и быстро реагировать. Валери отрезала полоску скотча и прикрепила к стеклу объявление «Ликвидация. До 30 июня скидка 50% на все», и в тот момент магазин стал для нее совсем чужим – будто просто переключили тумблер.

Канцелярский никогда не прогорает – этот пункт ей пришлось вычеркнуть из списка неоспоримых фактов, и она терла ластиком бумагу, пока на месте этой фразы не образовалась рваная дыра, сквозь которую был виден правый нижний угол их семейного фото: локоть Валери и обрубок ее лилового платья – все это было измазано чернилами.

Доктор Готланд уже подписал договор об аренде. За совсем низкую цену новому владельцу помещения удалось уладить все формальности и начать приготовления к оборудованию здесь частного стоматологического кабинета. Ни Валери, ни ее отца не порадовало увеличение в городе количества зубодеров, но, должно быть, они нужнее людям, чем вторичные материалы лесопереработки. Ведь писать можно на туалетной бумаге или на салфетке, даже на коре деревьев; в конце концов, даже в блокнотах, которые продает другая сеть канцелярских, выдавившая их с рынка Линдо. А здоровье ваших зубов в руках доброго доктора Готланда, будь он проклят, то есть счастлив.

Возле кассы шуршал бумажками Ангус, а точнее, Ангус Проповедник, их старый продавец. Он уже пятнадцать лет следил за их книжными и только два года назад перешел сюда пробивать ручки, тетради и остальные мелочи для школы и офиса: сказал, что в этом районе люди лучше, то есть, почва более благодатная. Им он и собирался высказывать свои убеждения о том, что нельзя загрязнять окружающую среду, иначе природа начнет строить козни людям, и весь мир заполонят ранее невиданные существа размером со слона. Должно быть, он с чем-то переборщил на опиумных вечеринках, которые были неотъемлемой частью его бурной молодости, но Валери он даже нравился, если не жужжал весь день. Сначала слушать его было занятно, но уже через полчаса его речевые обороты, скопированные из дешевых классиков, вызывали только раздражение. Валери смотрела на его морщинистое лицо и была рада, что они больше не увидятся.