Валери вытащила из ящика стола их оставшиеся семейные фото и бросила их в мусорный бак. Вынув все безделушки и бумагу из шкафчика, она заперла его и оставила ключи на крючке – для нового хозяина.

–Мой отец приедет через две недели и закончит здесь, – сказала она Проповеднику, который посмотрел на нее поверх круглых очков. – Я пойду.

–Конечно, уважаемая. Пусть мир улыбается Вам.

–Да, да. До свидания.

Валери не успела закрыть дверь магазина, как кто-то окликнул ее. Она повернулась на голос: это был Ивар Харбор, брат их дорогого посредника, который две недели назад сообщил им неприятные новости. Его удрученный вид взволновал Валери, но она не показала. Нельзя было позволять ему вывести себя из равновесия ни на секунду.

–Не ожидала тебя здесь увидеть.

–А я не ждал, что найду тебя. Ты же всего на один день?

–Да. Пришел попрощаться?

–Можно и так сказать, – Ивар шел рядом с ней, считая линии на асфальте. –Мне жаль, что все так вышло. С магазином. И с остальными.

–Что ж, наверное, так было нужно. Больше у меня нет объяснения.

–Но я уверен, вы все наверстаете. Ты наверстаешь.

–Нет, Ивар, я отхожу от дел. Пусть мой отец теперь всем занимается. Я устала.

–Но… что тогда будет?

–Не знаю. Просто, что бы я ни делала, отец все равно испортит результат. Если я для кого и буду стараться, то только для себя. Он теперь работает на государство, и должность прибыльная, если уметь извлечь из нее прибыль, а он в этом не силен, ты знаешь. Быть чиновником для него внове.

–Что ж, желаю ему удачи. Надеюсь, все наладится, – юноша нервно сжимал шляпу.

–Хорошо, я передам.

Мимо проехал фургон, из окон которого вырывалась мелодия, которая играла во всех ресторанах два года назад. Валери проводила его взглядом.

–Да что с тобой такое? – Ивар подошел спереди и посмотрел ей в глаза.

–А что со мной? – удивилась она.

–Мы же так долго были друзьями, а ты вот так…

–Не придумывай, мы с тобой никогда тесно не общались. Почему ты вдруг про дружбу? Тем более, мы переехали, ты в курсе. Какая уж теперь дружба? – Валери потупилась. Ей стало неприятно от сказанных слов. Получилось совсем не то, что она на самом деле хотела сказать.

Ивар молча шел рядом.

–Мне правда жаль, что вы с отцом уехали. Я надеялся, что вы останетесь, и мы будем общаться чаще. Мне кажется, наши родители бы этого хотели.

–Прости, но ты понятия не имеешь, чего они на самом деле хотят. И давай не будем больше об этом.

–Как тебе Калле? – Он быстро сменил тему.

–Скучный. И там почти никогда не бывает солнца. По крайней мере, весной.

–Но зато природа на островах намного красивее, чем у нас. Я читал.

–Возможно, я еще не успела оценить.

–Если буду там проездом, можно к тебе заглянуть?

–Разумеется.

Ни ногой в мой дом, даже не думай!!!

–А как тебе местные? Уже появились друзья?

Из-за двух значений этого слова Валери не знала, как интерпретировать вопрос. Она решила пойти по простому пути.

–Да, есть кое-кто. Дружу с двумя одноклассницами. Они интересные девушки. Ходим в кино, гуляем вместе, одна даже домой пригласила. В общем, как обычно.

–И тебе не хочется…ну, нестандартного общения? Не хочешь поговорить об истории?

–Что, прости? Я ясно выразилась в прошлую нашу встречу. Или нужно яснее?

–Да брось, я просто спросил.

–Лучше бы молчал.

–Больше не скажу ни слова об этом. Не думал, что так тебя задену.

–Ты не задел.

–Ну, да… И послушай, я хочу, чтобы ты знала: Роки никак не связан с вашими неудачами. Ты думаешь, что он как-то способствовал закрытию магазина, но нет.

–Да, конечно. Роки Харбор тихо сидел в сторонке, когда появилась возможность прибрать к рукам контроль над нашим бизнесом. Конечно, это так логично.

–Неужели ты не можешь просто мне поверить?

–Не нужно его выгораживать. Ему тридцать, нужно обеспечивать семью. Кстати, как Матильда? Как племянник? Я, можно сказать, даже понимаю Роки. На его месте я бы поступила также. Но все это не делает его поступок менее гнусным. Если хочешь, передай ему мои слова.

–Я не стану.

–Как хочешь.

–И ты точно не можешь все вернуть? Нет никакого плана?

–Никакого плана нет.

–Не могу поверить, что у тебя нет плана. Скорее, солнце перестанет светить. Вы же можете вернуться и попробовать снова.

–Нет. Только не здесь.

–И что ты будешь делать?

–Буду учиться. И жить, как получится.

–И ты не хочешь чего-то еще, чего-то большего?

Она хотела, чтобы ее отец из бесхребетного тюфяка превратился в гангстера. Хотела, чтобы она спокойно могла взять пистолет, прийти ночью в дом Харборов и убить обоих братьев и их родителей. Хотела устроить нестандартное общение, засунув дуло пистолета ему в рот.

–Нет, ничего, – спокойно ответила она.

Какое-то время они молча шли, уставившись на асфальт.

–Ивар, пойми: все мы живем, как получится, и не нужно делать из этого трагедию. А сейчас мне пора идти, – Валери прибавила шагу, чтобы успеть сесть на только что подошедший к остановке трамвай – он ехал совсем не туда, куда ей было нужно, в совершенно другую сторону, но в тот конкретный момент это не имело значения.

–Но все же будет хорошо? – спросил он, догоняя ее и обращая к ней потерянный взгляд.

Валери обернулась.

–Разумеется, все будет хорошо. Другого выхода нет.

Она запрыгнула в трамвай и быстро смешалась с толпой пассажиров. Она не смотрела в его сторону и не знала, остался ли Ивар на остановке или уже ушел. Валери не хотелось говорить с ним ни минуты более, и она была рада тому, что так удачно уехала. Иначе пришлось бы еще долго выжимать из себя фразы, как сок из засохшего лимона. Ивар был из тех людей, которые никогда не хотят расставаться: они могут тянуть беседу часами, шаря в карманах в поисках причины не прощаться. А он еще и ждал от нее обещания вернуться, обещания не терять связь. Он не мог принять простого факта: ее связь с этим городом разорвана.

–Скоро они всех нас потравят газом, – мычал себе под нос старик, сидящий у окна. –Они уже давно плетут этот заговор. Мы им не нужны, им нужна только земля, здесь нефть, где-то глубоко здесь нефть, они знают. Скоро они всех нас потравят газом.

Она старалась не слушать, но он сидел слишком близко. Пассажиров становилось все больше, и не было возможности перейти в другую часть трамвая, не выведя никого из себя. Валери стала прокручивать в голове заученные мелодии, которые заглушали лепетание старика, но в текст незамысловатых песен все время вплетались фразы про заговор, и ей уже начало казаться, что в трамвае пахнет газом.

Валери с трудом протиснулась к дверям и вышла на Круговом бульваре, от которого пешком направилась к портовому району, чтобы проветрить голову. До отправления ее парома оставалось три часа, и Валери села на террасе простенького кафе, откуда открывался вид на причал. Она наблюдала за тем, как солнечные лучи нагревают волны, как тканевые навесы проседают и железные поручни в зоне посадки становятся все горячее. Ей всегда казалось, что она ощущает все эти процессы, их медленное развитие и угасание.

Ей не хотелось думать об Иваре или Проповеднике, но больше никого из знакомых ей встретить не пришлось, и, какими бы кругами ни ходила мысль, все равно по какому-то странному закону она возвращалась к ним. Валери не желала, чтобы они страдали: пули, которыми она недавно жаждала наградить Харборов, были, скорее, милостью. Она была почти уверена, что оба брата будут несчастны, но жить им предстоит долго, и поэтому ей было их искренне жаль. Еще ей было жаль клиентов, которым предстоит выслушивать наставления старика Проповедника за прилавком – как не загрязнять окружающую среду, которую уже никак нельзя спасти, как научиться независимо мыслить в мире, где все от чего-то зависят, как устроить себе незабываемый отдых а-ля-франсэ, когда Французская Коммуна снова закрыла границы. Слишком навязчивый. Это они привыкли к нему и терпели, а другой босс уволит его после первой недели. Его ей тоже было жаль.