— Прошу покорнейше простить меня, ваше высочество, но я уже детально пообщался с властями…

— Но со мной-то вы не общались. — Себастьян покачал головой, давая знак Каю. Тот замер в нерешительности… но лишь на мгновение.

— Не соблаговолите ли выйти со мной? Я не займу у вас много времени, — сказал принц и улыбнулся.

— Я не… я не уверен, что мне есть что вам сказать.

— Но, быть может, вы все же вспомните, — продолжал настаивать Себастьян. И сдержанно улыбнулся. Он по глазам видел, что Хит взвешивает все «за» и «против», что из-за внутреннего спора с самим собой не знает, как поступить. Поэтому принц взял банкира за локоток и помог принять решение: потянул того к двери, пока их не догнал Кай.

— Я был бы вам крайне признателен, если бы вы рассказали мне о предмете вашей беседы с мистером Рейно, — заявил Себастьян, как только они вышли в коридор.

— Я имел с ним лишь короткую беседу. — Господин Хит отвечал суетливо. — Мы поздоровались. Поговорили о погоде.

Себастьян оглянулся через плечо.

— Вы общались с ним трижды, а вы вспомнили лишь об одном разговоре. А поскольку мне известно, как мистер Рейно любил обсуждать погоду, не могу себе представить, чтобы он заводил о ней три разных разговора.

Кончики усов господина Хита задрожали.

— Я не хочу неприятностей, — негромко признался банкир. — До того вечера с мистером Рейно мы не были знакомы. Вы должны мне верить: я не хотел ему ничего дурного.

— В таком случае прошу вас поведать мне, о чем вы говорили. У меня единственное желание — узнать, кто это сделал.

Господин Хит с тоской посмотрел на длинный коридор. Кивком предложил Себастьяну следовать за ним. Они быстро удалялись по коридору, дошли до угла, потом шагнули в другой, более темный коридор. Оказавшись там, господин Хит оглянулся и поспешно произнес:

— Ваш секретарь интересовался, обращался ли ко мне французский банкир Адольф д’Эйшталь. Он сказал, что речь идет о каком-то долге. Кто-то хотел погасить довольно крупную сумму и перевести деньги во французский банк.

— Через банк Англии?

— Я так понял.

Рассказанное не имело смысла. Зачем это Матусу?

— Это каким-то образом связано с нашими переговорами? — Но, уже задав вопрос, Себастьян понял, что связи быть не может. Матус был его личным секретарем и не стал бы обсуждать торговые переговоры с кем бы то ни было.

— К сожалению, я не знаю, о чем шла речь. И чьи были деньги, — признался Хит.

— Вы знакомы с д’Эйшталем?

— Да, мы встречались во время всяких государственных переговоров. Но об этих мне ничего неизвестно. Как я объяснил мистеру Рейно, с месье д’Эйшталем я не разговаривал, и с его стороны было бы крайне странно обратиться ко мне непосредственно по вопросам перевода денег. Для подобного рода переводов существуют банковские клерки, а не управляющие банками.

Себастьян отставил бокал на пристеночный столик и упер руки в бока.

— Вы общались с ним не один раз.

— Он задавал один и тот же вопрос, но формулировал его иначе, ваше высочество. В конце концов я сказал ему, что, если речь идет о довольно крупной сумме денег, которую необходимо перевести из одного банка в другой, это, разумеется, можно сделать, но мне об этом ничего неизвестно.

— Почему же тогда вы не спешили поделиться со мной данной информацией? — полюбопытствовал принц. — Почему изначально заявили, что беседовали о погоде?

Господни Хит потупился.

Себастьян шагнул ближе.

— Что вы рассказали своему правительству?

— То же самое. Что мы обсуждали погоду в Лондоне.

— Почему вы умолчали, господин Хит? — не отступал Себастьян.

— Наверное, потому что сделка показалась мне сомнительной, — ответил он. — Откровенно говоря, все расспросы казались мне подозрительными. Как видите, я не ошибся.

Но вопрос оставался открытым: кто намеревался перевести внушительную сумму денег через Англию во Францию? И почему именно Матус знал об этом?

— Он сказал, от чьего имени интересуется? Или… — следующий вопрос дался Себастьяну с заметным трудом. — Или он интересовался для себя?

Господин Хит покачал головой.

— Даю слово, я не знаю. Никаких имен он не называл. Никаких намеков, что это каким-либо образом касается его самого. Но у меня было такое ощущение, что он проявляет интерес не для подданного английской короны. Уверен, что он наводил справки для кого-то из алусианцев.

— Что вас заставило так думать?

Хит на мгновение отвернулся.

— Не могу сказать точно… руководствуюсь только ощущениями. Речь определенно касалась кого-то из алусианцев. Наверное, потому что он выглядел таким… встревоженным.

Встревоженным.

— Я рассказал вам все, что знал, — заверил принца господин Хит. — С того вечера больше ни с одним алусианцем я не общался.

Себастьян молчал. Все еще пытался переварить сказанное.

— Если позволите, я откланяюсь…

— Разумеется, — ответил Себастьян. — Благодарю вас, господин Хит. Очень любезно с вашей стороны было удовлетворить мое любопытство. — Принц посторонился, чтобы господин Хит мог пройти. Последний поспешно ретировался и скрылся в недрах коридора, стремясь убраться подальше от Себастьяна.

Погрузившийся в размышления Себастьян застыл на минуту, опираясь рукой о стену. Ростафан унаследовал огромную сумму денег. Неужели он привез их в Англию? Если да, то зачем? Почему не положил в алусианский банк? И откуда об этом прознал Матус?

— Тебя все ищут. Ты заставил охрану изрядно попотеть.

Себастьян обернулся к брату. Леопольд держал в руке бокал вина. И улыбался.

— Пошли, старина, нас ждут танцы и вино. — Он обхватил Себастьяна за плечо, увлекая за собой.

Себастьян, слишком погруженный в собственные мысли, которые, к слову, были отнюдь не веселыми, позволил брату увести себя.

В бальной зале женщин стало еще больше. Многие прогуливались по саду. Себастьян сделал еще один тур танца, поддерживая пустые разговоры о красотах Алусии и пожелания теплых дней. И так до бесконечности.

Снова и снова.

И снова.

Элиза вновь наступила на те же грабли, выпив слишком много пунша с ромом. Но разве можно ее винить? Она только привыкает к подобным праздникам. Раньше ее никогда на них не приглашали. И она еще никогда не казалась такой обворожительной, несмотря на то, что корсет, в который ее затянули, чтобы она втиснулась в перешитое платье Каролины, препятствовал свободному кровообращению.

То ли из-за нехватки воздуха, то ли из-за вкуснейшего пунша с ромом Элиза расхаживала по залу, излучая теплое сияние. Хотя этот ужин был не в ее честь, она вполне могла бы сойти за почетную гостью. После танцев с Себастьяном она словно летала по воздуху, улыбалась всем встречным гостям, время от времени останавливалась, чтобы вмешаться в чужой оживленный разговор. Когда Каролина представила ее мисс Уитбред, Элиза улыбнулась пьяной улыбкой и бурно поздравила виновницу торжества с днем рождения.

Мисс Уитбред оказалась красивой молодой леди в белом с лавандовым платье со шлейфом, который плыл за ней, когда она перемещалась по залу. По счастливой улыбке и сияющим глазам было заметно, что девушка упивается этим вечером. Почему бы и нет? Она отличалась красотой, была намного моложе Элизы, и, казалось, ее ждала жизнь, полная привилегий и уюта.