Для выполнения манёвра рулевой сначала уменьшил КПД работы сингулярного двигателя до сорока пяти процентов, а затем перераспределил высвободившуюся энергию на линейный двигатель, служивший своего рода первой передачей, позволявшей передвигаться внутри системы без боязни налететь на какую-нибудь планету. «Ипсилон» вскоре благополучно оказался на геостационарной орбите планеты и сразу же перешёл в режим энергосбережения. Сканеры поверхности безошибочно определили наиболее приемлемое место для приземления.

– Включить общекорабельную связь, – скомандовал капитан, – я хочу поговорить с экипажем.

– Канал связи открыт, – ответил Акива.

– Говорит капитан корабля Гедеон-Ульрих фон Хотторн. Хочу искренне поздравить всех с выполнением этой, казалось бы, невозможной задачи – мы смогли пройти сквозь Последний рубеж и первыми среди всего человечества достигнуть Центра, – он сделал паузу, словно собираясь с мыслями и взвешивая следующие слова: – На это у нас ушло без малого полгода, но мы все-таки нашли лазейку в этом Сингулярном барьере и преодолели его. Для этого потребовалась слаженная командная работа всего экипажа, отнимавшая, порой, все силы. Но все вы, каждый из вас, достойны звания героев, – он снова замолчал, обдумывая, не вызовут ли следующие его слова негодование членов экипажа, и не придётся ли ему из-за этого отказаться от своей идеи: – Также хочу поздравить с обнаружением первой сверхмассивной чёрной дыры, она перед нами, – нажав пальцем на кнопку в правом подлокотнике, капитан перевёл изображение с главного экрана на все мониторы «Ипсилона». Представшее взору изображение настолько заворожило экипаж, что показалось, будто бы жизнь на корабле остановилась на мгновение, ведь весь персонал прильнул к мониторам, позабыв о своих обязанностях. – В нашей истории ещё никому не удавалось подойти к синглу настолько близко и остаться при этом в живых, поэтому скромно прошу вас всех отнестись с пониманием к следующим моим словам, – он на мгновение замолчал, собираясь с силами: – я принял решение не упускать шанс, который все мы получили благодаря усердной работе, мы не отправляемся на Ту Сторону, а остаёмся здесь для проведения исследований нашего открытия. Это может не только дать шанс человечеству на выживание при встрече с блудницами, но также поможет разобраться в механизмах работы самой Вселенной, – в этот раз ему потребовался стакан воды, чтобы смочить пересохшее горло. – Мы останемся на орбите планеты на сутки, по истечении этого времени те, кто по каким-либо причинам решит, что не готов и дальше здесь оставаться, могут перейти на судно «Квирин» под командование капитана Митчелла, который идёт следом за нами. Я сообщу ему об этом. Тем же из вас, кто решит остаться, представится возможность внести свою лепту в историю освоения космоса, и помочь в дальнейшем продвижении Экспансии. Сегодня все можете отдыхать, все свободны, – закончив свой монолог капитан обмяк в кресле и создалось впечатление, что он словно бы сжался до вдвое меньших размеров. Руки, покоившиеся на подлокотниках, пробила дрожь.

– Я думал вы всё для себя решили, капитан, – заговорил первым Акива.

– При принятии любого решения, всегда нужно иметь в виду, что у членов экипажа есть неоспоримое право, – он отхлебнул воды из стакана, стоявшего теперь возле кресла. – Поверь мне, это решение далось не с такой лёгкостью, как могло показаться. Я отдаю себе отчёт в том, что затея эта, мягко говоря, сомнительная и на какое-то мгновение я поддался эмоциям, но ведь я же капитан и ответственен за жизни своего экипажа, – он подмигнул Акиве, который едва улыбнулся краешком рта в ответ и слегка приподнял правую бровь. Старый капитан во время их первой встречи казался ему прямолинейным самодуром, но поработав с ним бок о бок, он осознал, что ошибался – фон Хотторн проявил себя добрым и рассудительным, умеющим принимать непростые решения, когда этого требуют обстоятельства, но никогда не ставящим свои личные амбиции и принципы выше окружавших его людей.

– Ладно, хватит болтать тут как две старухи, мы все вымотались и даже мне теперь нужен отдых и покой, – сказал, вставая, капитан, – тушите свет. – Обронил он через плечо, покидая мостик.

Придя к себе в каюту накануне вечером, фон Хотторн решил, что ему достанет ещё сил перечитать исследования чёрных дыр за бутылкой виски, но после первого же стакана он понял, как сильно устал, и лёг спать. Никаких снов ему этой ночью не снилось.

Открыв глаза на следующее утро как обычно в шесть тридцать, капитан ещё минут пять лежал на кровати, уставившись в потолок. Не успев даже толком проснуться, все его мысли уже занимала сингулярность. Он отдавал себе отчёт в том, что его решение было отчасти бравадой перед космическим явлением, унёсшим жизнь его отца, но теперь, переспав с этой мыслью, он совершенно не представлял себе, как подступиться к проблеме. С одной стороны, «Ипсилон» был флагманом в своём классе, построенным, если можно так выразиться, под фон Хотторна, принимавшего в этом непосредственное участие, с другой, несмотря на передовое научное оснащение и возможность найти в базах данных статью на любую научную тематику, как таковых ученых-теоретиков в области изучения синглов на борту не было. Хотя на палубе «Д» располагалась научная лаборатория, работавшие там сотрудники вряд ли соответствовали тем критериям, которые были нужны капитану. На «Ипсилоне» были экзо-биологи, ботаники, геологи, был даже один химик и доктор естественных наук, но они ему сейчас были бесполезны. Как он мог допустить такой просчёт при отборе команды? Почему не взял с собой на борт нужного специалиста? Ответ казался ему простым: эта часть Галактики была уже хорошо известна человечеству, а сама идея того, что кому-то удастся проскочить сквозь Сингулярный барьер, казалась просто невозможной. Но вот им это удалось, и что дальше? Ответа на этот вопрос он не знал. Второй навязчивой мыслью, поселившейся в голове капитана, было даже не то, каким образом они сюда попали, а почему им позволили пройти? Да, команда отработала на отлично и с поставленной задачей справилась, но почему после стольких лет попыток это получилось только у экипажа «Ипсилона»? Можно было бы сослаться на удачу, но капитан всегда был реалистом и видел в этом чьё-то постороннее вмешательство.

Обдумав свои мысли, фон Хотторн осознал, что дальше лежать в постели было бессмысленно, поэтому он, не раздумывая больше ни секунды, поднялся и направился в ванную. Приведя себя в порядок и умывшись, он заварил кофе и сел за суточный отчёт – системы корабля позволяли человеческому экипажу отдохнуть, беря все его функции на себя и ведя наблюдение за внешними и внутренними изменениями, предоставляя их после в виде отчётов.

Первые минут пять глазу было не за что зацепиться: стандартные наблюдения за биоритмами команды, космическим излучением и прочим. Спустя минут пять капитан уже заскучал, но тут он вдруг наткнулся на нечто интересное. В разделе о состоянии сингулярного реактора корабля говорилось, что размер сингулярности вышел за рамки допустимого и она уже еле помещается в клетку Хокинга6, в связи с чем общий КПД стремился к нулю. Это означало только одно, если не удастся стабилизировать сингулярность, они тут застрянут навечно, ведь с нынешними её размерами двигателю просто не хватит мощности, чтобы сдвинуться с места хоть на миллиметр.

Данный факт привёл капитана в замешательство, отчего сонливость как рукой сняло. Вопросы напрашивались сами собой, во-первых, явился ли данный инцидент следствием внутренней поломки или же это диверсия. Во-вторых, несмотря на то, что сингулярность выросла в размерах, мощность должна была упасть, но не настолько, чтобы корабль остался без движения. Энергия словно испарилась куда-то. Вопросы всё множились, а ответов так и не было. Оставив недопитую чашку с кофе на столе, фон Хотторн поспешно оделся и двинулся прямиком на мостик.