– Мостик капитану, – неожиданно раздалось в динамиках уютной каюты.

– Слушаю, – ответил капитан Гедеон-Ульрих фон Хотторн, после того как отставил в сторону тарелку с обедом и вытер рот.

– Сэр, мы приближаемся к конечной точке маршрута. Вам лучше бы взглянуть на то, что мы обнаружили, – голос старпома Акивы Бранденбурга звучал несколько встревоженным и в то же время изумлённым.

– Уже иду. Конец связи, – капитан встал из-за стола, снял со спинки кресла свой мундир и сперва было начал надевать его на ходу, но это оказалось плохой затеей – в молодости стройный и подтянутый, с годами он стал грузным. И дело вовсе не в неправильном питании, а скорее в генетической предрасположенности, поэтому ему пришлось остановиться и неспеша застегнуть мундир, поборов непослушную застёжку «молнию», и уже после этого двинуться дальше.

Мостик находился прямо по коридору, который Гвидо преодолел с необычайной для себя быстротой. Стоит отметить, что прозвище это закрепилось за ним ещё в бытность курсантом в академии и поначалу даже нравилось, но с возрастом капитан поменял свое отношение к нему, ведь теперь оно прямо указывало на его возрастные изменения – содержащийся в нём элемент «wid» переводился со старогерманского как «широкий», «обширный». К сожалению, окружающие не разделяли его взглядов на сей счёт и между собой пользовались именно прозвищем, в то время как обратиться так к капитану напрямую никто не осмеливался. Двери распахнулись и Гедеон-Ульрих фон Хотторн сразу же услышал протокольную фразу своего старпома:

– Капитан на мостике, – рапортовал он, встав по стойке смирно. Остальные последовали его примеру. Акива Бранденбург, в отличие от своего начальника, был по меркам флота довольно молодым для занимаемой должности – по сложившейся традиции, прямо не вытекавшей из уставов, приказов и прочих протоколов, на должность старшего помощника колониальных судов принимали мужчин не младше сорока пяти лет. Акиве на тот момент было всего тридцать пять. Капитан же полностью соответствовал возрастному цензу своего ранга – ему было пятьдесят четыре.

– Вольно. Сейчас можно обойтись и без формальностей, Кив, – мягко и с улыбкой сказал капитан. – Показывай, что тебя так взбудоражило.

– Вывести изображение на главный экран, – сказав это, взору капитана предстала удивительная картина: в черноте космоса, заполненной блеском бесчисленного количества звёзд, прямо на их пути покоилась невероятных размеров чёрная дыра. Невероятными они были в сравнении с размерами своих собратьев, информация о которых, как и обо всех открытых человечеством за годы Экспансии1 астрономических объектах, хранилась в памяти корабля.

– Начинаю завидовать, что ты увидел это первым, – посетовал капитан и тут же решил прояснить: – Зачем тогда вновь закрыл экран, чтобы сделать мне сюрприз?

– На самом деле я почувствовал себя шкодливым ребёнком, подсмотревшим то, что для него не полагается, в щёлку двери и вновь захлопнувшим её в страхе, – ответил Акива не без доли иронии.

– Ну что ж, спасибо и на том, – улыбнулся в ответ капитан. – Но меня, если честно, волнует другой вопрос: почему нас до сих пор не начало затягивать внутрь, до дыры уже рукой подать? И почему вокруг неё такое количество свободно обращающихся объектов, которые она до сих пор не поглотила? – вопрос капитана прозвучал как гром среди ясного неба: пока все восхищались увиденной на столь близком расстоянии сверхмассивной чёрной дырой, никому даже и в голову не пришло задаться вопросом как, собственно, такое возможно. Да, человечество открыло себе дорогу в космос именно благодаря обузданию энергии сингулярностей, но с некоторыми оговорками: это были «домашние» сингулярности, выращенные в специальных лабораториях на орбитах обитаемых планет, оснащённых темпоральными мельницами2.

– Не в бровь, а в глаз, капитан, – пришёл в себя после минутного замешательства старпом. – Умеете вы поставить вопрос ребром. А ведь никто из нас об этом даже не подумал.

– И очень зря, – посетовал Гвидо, – раз уж мы первыми добрались сюда, то почему бы не постараться первыми объяснить природу самих чёрных дыр, – предложил он, – тем более что одной из наших ключевых задач является подтверждение факта наличия сверхмассивной чёрной дыры в центре Галактики.

– Вы же сами знаете, что этот вопрос перестал быть приоритетным после открытия процесса синтезирования искусственных синглов3 , – напомнил ему Акива. – Мы больше не ломаем голову над тем, как устроены сингулярности естественные.

– Для умников, сидящих в уютных кабинетах на орбитальных станциях, это может быть уже и не представляет интереса, но только не для меня, – довольно жёстко парировал капитан. – Я ещё помню времена твердотопливных кораблей и первых попыток запуска Экспансии. Тогда мы думали, что достаточно хорошо представляем, как устроена Вселенная и что чёрные дыры в ней встречаются не чаще, чем иголка в стоге сена, – тут капитан сделал театральную паузу, нервно сглотнул и посмотрел на старпома стеклянными глазами, – и на первом же вылете погибло сразу пять кораблей, которым посчастливилось встретиться с одной такой блудницей4 недалеко от Нептуна, – он снова остановился, и затем добавил тихим голосом: – Среди членов экипажа «Пионера-3» был мой отец, – закончив, он резко развернулся и плюхнулся в своё кресло, протирая лицо руками, словно в попытке снять накатившую усталость.

– Капитан, я понимаю, что для вас делом всей жизни является разгадка тайны этих безмолвных космических объектов, но прошу вас, не тащите команду за собой в пасть Моби Дику, словно мифический Ахав, – Акира старался тщательно подбирать слова, так как был хорошо осведомлён о взрывном характере капитана, особенно в критические моменты. – Если обычные дыры для нас до сих пор загадка, то кто знает, чего следует ожидать от этой неправильной, – он посмотрел капитану прямо в глаза и по выражению его лица было видно, что он тщательно подбирает дальнейшие слова: – Следом за нами идёт «Квирин», доложим о нашей находке его капитану, и он сможет захватить на Прингоссе необходимое оборудование для исследования, а мы полетим на Ту Сторону. Свою задачу мы здесь выполнили.

– Ценю твои советы, Старбек5, но уступать я не собираюсь, это выше моих сил, – ответил капитан уставшим голосом. – В последнее время активность сингулярностей усилилась на границах дальних миров, они будто нарочно закрывают нас в нашей Галактики, не давая возможности вылететь за её пределы, но об этом умалчивают. Много хороших, толковых капитанов гибнет вместе с экипажами, но и это старательно скрывается пропагандой Экспансии, – в тоне Гвидо слышался плохо скрываемый гнев. – Мы обожглись однажды и теперь боимся непознанного. Я не могу больше мириться с таким положением дел. Я уверен, что решение проблем Экспансии находится прямо перед нами, – он кивнул в сторону главного экрана.

– Вы ведь не собираетесь передумать, правда? – в последней попытке спросил старпом.

– Я всё сказал, – твёрдо ответил капитан. – Просканируйте окружающее пространство и найдите более-менее пригодную для высадки планету, пришвартуемся на её геостационарной орбите и начнём исследования, – закончив, он погрузился в свои мысли.

– Вы слышали капитана, приступайте, – повторил приказ Акива и занял своё место рядом с ним.

Спустя пять минут сканеры указали на планету класса «М» всего в паре световых лет от местоположения корабля. «Ипсилон» вместе с командой направился в её координаты. Надо сказать, что кораблям класса «Богатырь», к которому он принадлежал, лучше всего давались прыжки на дальние расстояние, вот где они могли показать себя во всей красе, пересекая огромные космические пространства за короткие промежутки времени. Но вот на малых и средних дистанциях они уступали тем же «Колибри», сновавшим тут и там от планеты к планете, но в рамках одной системы. Судно капитана фон Хотторна ко всему прочему было оснащено самой передовой системой вооружения и тяжелой бронёй, что также делало его неповоротливым.