Такими были мои воспоминания о непреклонном молодом священнике – богатыре, который служил в Череповце во времена моего детства.

Прошло 50 лет, и вдруг детские воспоминания об отце Валентине снова всколыхнулись. Мне дали почитать книгу воспоминаний о благочестивых людях Кириллова «Рассказ о Евгении Васильевне Тихоновой (духовные истоки, жизнь, воспоминания её и о ней)» (М., 2002). В книге неоднократно упоминается отец Валентин Парамонов и дается краткое описание его жизни. Вскоре я прочитала об отце Валентине и статью монахини Кириллы Червовой в газете «Вера Эеком» (Сыктывкар, № 6 (535), 2007, с. 4). В этой статье она помещает воспоминания о нём его брата Юрия Викторовича Парамонова, его супруги – матушки Маргариты и православной писательницы Елены Стрельниковой. После знакомства с этими материалами передо мной предстал облик череповецкого священника во всей его мужественной православной силе. Стало понятно и то, откуда он черпал эту силу – из церковной традиции, которую сохранили в своей потаённой духовной жизни русские люди во времена богоборчества.

Отец Валентин родился в городе Кириллове в 1928 году. Его мать была глубоко верующим человеком, а тетя – монахиней в Петербурге. Его бабушка, которая до революции ходила пешком в Иерусалим, провидела в своем внуке будущего священника. Он рано стал ходить в церковь, с детства его привлекали люди, сохранившие твердую веру в Иисуса Христа. По соседству с их домом жили монахини из закрытого Горицкого монастыря. Он часто помогал им по хозяйству, а они учили его молитвам и посвящали в церковную жизнь. В школе над ним смеялись, дразнили попом, стыдили, жаловались его отцу, который работал в райисполкоме. Отец его наказывал, порол. Однако сын продолжал дружить с монахинями и ходил на службы в церковь Покрова Пресвятой Богородицы под Кирилловом. Вокруг этого храма в те годы собрались самые удивительные люди, наследники Святой Руси, например, старец Фёдор Соколов, о котором впоследствии многие писали, а доктор филологических наук, ведущий сотрудник Пушкинского дома Гелий Прохоров опубликовал о нём книгу.

Во время войны семья Валентина Парамонова пережила утрату родственников и сильный голод: погибли отец и старший брат будущего священника, а в 1947 году умерла мать. В 1943 году Валентин Парамонов окончил школу, работал, чтобы помочь семье, но уже тогда главная его цель была – стать священником и служить Богу. Он поехал в Ярославль за советом к ушедшему в затвор епископу Кирилловскому Тихону Тихомирову, аскету и молитвеннику (сыну известного философа – монархиста Льва Тихомирова). Владыка благословил молодого человека поступать в семинарию. Настоятель Покровского храма отец Павел дал рекомендацию, необходимую для поступления.

По воспоминаниям брата Юрия Викторовича Парамонова, «Валентин поехал в Москву, не имея знакомых и денег, а время было голодное. Но его всегда выручал твердый характер. Что задумает – обязательно добьется».

Будучи семинаристом, он служил иподиаконом у патриарха Алексия I (Симанского). В эти же годы он женился на девушке из благочестивой семьи, Маргарите Барашковой. Её родители были из священнического рода, их ближайшие родственники в 20-е годы подверглись репрессиям и погибли.

После окончания семинарии в 1951 году отец Валентин вернулся на родину, в Вологодскую епархию. Правящий архиерей, владыка Гавриил (Огородников), замечательный духоносный пастырь, и ныне многими вспоминаемый и почитаемый, принял молодых по-отечески, с Христовой любовью. В Вологодском кафедральном соборе Валентина рукоположили во священника. Владыка благословил его служить в родном храме Покрова Пресвятой Богородицы близ Кириллова, у отца Павла Никитина. Через два года, в 1953 году, отца Валентина перевели служить в Череповец, настоятелем единственного в городе Воскресенского собора.

Матушка Маргарита вспоминает о тех годах: «Именно в Череповце, как мне кажется, он состоялся как священник. Череповчане его любили, а он – их. Много лет спустя, когда мы жили уже в Москве, они каждый год приезжали на день Ангела отца Валентина – 19 июля». В её воспоминаниях рассказано и об отчаянном поступке отца Валентина: «Церковь в Череповце была без креста на куполе, власти не разрешали ставить. Однажды под Преображенье батюшка решил преобразить храм. Надо сказать, что этот праздник – один из самых любимых отца Валентина. Тогда он сам изготовил каркас купола и поставил на нем крест. Уполномоченный пришел в ужас, когда узнал о таком самочинстве. Отца Валентина вызвали к прокурору, который приказал убрать крест и пригрозил, что в противном случае батюшке придется покинуть город. Отношения с уполномоченным у отца Валентина были сложные. Надо сказать, что тогда уполномоченных, как правило, людей неверующих, богоборцев, боялись больше, чем архиерея, – слишком многое в церкви от них зависело. И надо было как-то сосуществовать с ними, выживать, сохранять храм Божий и паству». Вспоминает матушка Маргарита и тот случай шантажа – угрозы и требования большой суммы денег в анонимном письме.

Но кроме печалей были в те годы и неожиданные духовные радости, которые Господь дарует Своим верным исповедникам. Именно в Череповце к отцу Валентину «пришла» святая икона преподобного Зосимы Ворбозомского.

Как повествует в своей статье монахиня Кирилла Червова, опираясь на воспоминания матушки Маргариты, эта икона «приплыла по Шексне и на ней, перевернутой, полоскали на реке белье. Однажды открылся святой лик. Кто-то из верующих принес икону в церковь отцу Валентину. Он взял ее и никогда с ней не расставался, где бы ни служил в последующие годы. По размерам иконы можно предположить, что она или от раки святых мощей преподобного или из иконостаса. В архиве отца Валентина хранился редкий акафист преподобному Зосиме Ворбозомскому, составленный, похоже, горицкими монахинями».

Память преподобного Зосимы – 17 апреля и 20 ноября (по новому стилю). Он получил иноческое воспитание у преподобного Корнилия Комельского. Затем Зосима по любви к уединению поселился на маленьком острове Ворбозомского озера близ Белозерска. Там построил деревянную церковь во имя Благовещения Божией Матери, куда стали собираться любители пустынного жития. Вскоре образовалась обитель по образу Корнилиева монастыря – со строгим общежительным уставом. После многих иноческих подвигов преподобный почил в 1550 году и был погребен в устроенной им обители.

Итак, непреклонный в своей вере и церковном служении отец Валентин получил из глубины веков благодатную весть и духовную поддержку от древнего вологодского подвижника Зосимы Ворбозомского. С его иконой, явленной таким чудесным образом, священник не расставался всю свою жизнь. Ныне этот образ находится в храме Воскресения Словущего на Ваганьковском кладбище в Москве, где отец Валентин был настоятелем последние 12 лет (1982–1994). Она является чтимой святыней.

В Москву он переехал в 1961 году и служил в различных московских храмах. Православная писательница и позднее монахиня Елена Стрельникова, жившая в Ферапонтове и знавшая отца Валентина ещё со времён Кириллова, вспоминает его непреклонный в вере характер. Он проявился и во время его служения в Москве. В мае 1991 года, за десятилетие до официального прославления Царственных страстотерпцев, возле храма Воскресения Словущего, за алтарем, были установлены крест и каменные плиты с именами убиенных. Настоятель этого храма отец Валентин открыто служил панихиды по Царской Семье.

Отец Валентин Парамонов мирно почил 12 сентября 1994 года. Его отпевали 26 священников во главе с владыкой Арсением Истринским. Проститься со своим батюшкой пришло очень много прихожан и тех, кто знал и любил отца Валентина. По его завещанию, гроб опускали в могилу под ангельское славословие «О Всепетая Мати…», которое он очень любил, особо почитая Царицу Небесную.

Я написала эти воспоминания, желая следовать совету апостола Павла, который говорил: «Поминайте наставников ваших…».

Впервые слова Евангелия я прочитала на иконе Иисуса Христа. У бабушки был небольшой образ, который она повесила за ширмой в углу. Спаситель держал открытую книгу, на синих эмалевых страницах которой было написано: «Приидите ко мне все труждающиеся и обремененные и аз упокою вы» (Мф. 11. 28). Только-только научившись читать современный текст, я каким-то чудом разобрала буквы старой кириллицы и восприняла сердцем евангельскую фразу на церковнославянском! Сердце замерло от умиления и радости, словно оно, наконец, приобрело то, что давно в глубине жаждало. Смысл фразы ускользал от детского сознания, но глубоко проникал в душу.