Папа, проведя три месяца с Йоле после ранения и смерти бабушки, забрал дочь обратно в Москву. Решив, что так будет лучше, женился во второй раз. Оксана была очаровательной хохотушкой с обаятельными ямочками на румяных щёчках. В присутствии папы. Когда он уезжал, то предпочитала падчерицу не замечать вообще, что Йоле гораздо больше устраивало, чем показная забота при отце. Оксана могла по несколько дней не появляться дома, но хоть ухажёров не водила, а гуляла на стороне. Естественно, Йоле отца не ставила в известность. Взрослые дела – это для взрослых, тем более папа был самым умным. Если ничего не спрашивал, то, значит, так нужно.
В десять лет Йоле могла и борщ сварить, и бельё выстирать, и продукты закупить. Она уже не обращала внимания на жалостливые взгляды учителей, бабушек-соседок, издёвки одноклассниц и прочую мелочь. Мышка уже привыкла быть самой мелкой по росту и возрасту, ведь в первый класс пошла в шесть лет. И подумаешь, что нет мамы! У полкласса нет отцов, а в представлении маленькой Йоле это гораздо хуже. Девчонки отпускали шуточки по поводу её маленького роста, по поводу полного отсутствия вкуса в одежде, но списать просили постоянно. Мальчишки же почему-то принимали за своего парня, а не за девчонку. И Йоле это устраивало. Главным для неё было, чтобы не доставали, а мальчишки часто и от девчонок защищали, и рюкзак донести помогали, с ними было проще. А потом дружно списывали домашние работы и контрольные. Когда Йоле исполнилось двенадцать лет, Яна Владиленовича привезли с тяжёлой контузией и осколочными ранениями из командировки на Ближний Восток. Почти год он провёл в больнице и реабилитационном центре, но на прежнюю службу вернуться уже не смог. От преподавательской деятельности и штабной работы отказался, вышел на пенсию в сорок семь лет в чине полковника, став сразу же неинтересен молодой жене. В итоге костяк семьи Суходольских, освободив ведомственное жильё, перебрался в папин родной город, в старую уютную квартирку бабушки Иоланды.
Жили они скромно и дружно. Ян Владиленович устроился в местное управление ФСБ на консультативную должность, а Йоле росла, отлично училась и радовалась, что папа каждый вечер был дома. Им было очень хорошо вдвоём. По выходным они ездили в горы или в лес, по утрам бегали в парке. Ян Владиленович придумал устраивать недели языков народов мира. Вначале Йоле злилась, когда не могла сказать или понять, но потом вошла во вкус. Отец в совершенстве владел практически всеми диалектами английского, немецкого, французского, испанского, португальского, финского, польского, чешского, болгарского, японского, китайского и вьетнамского языков. Йоле языки давались легко, но с испанским и португальским она никак не могла сладить, путая их. Говорить на китайском ей папа запретил, сославшись на то, что у неё получаются хорошо только ругательства. С остальными проблем не возникло. А ещё они вместе начали изучать арабские языки, вернее, изучала Йоле, а папа просто вспоминал.
Иногда к ним приезжали друзья, бывшие сослуживцы. И дядя Пьеро, который, вопреки дикой пиратской внешности, был очень добрым и смешил Йоле своими байками со специфическим присказками. Дядя Пьеро был ещё и крёстным. Однажды девочка спросила у него, почему Пьеро и где тогда его Мальвина? Он рассмеялся и ответил, что Пьеро его позывной, а Мальвину ещё не отвоевал у злобного Арлекина. После его слов Йоле возненавидела фильм «Золотой ключик», потому что там Пьеро какой-то пришибленный лузер, а Мальвина дура, запавшая на хулигана и выпендрёжника Буратино с улыбкой «радость стоматолога».
Что интересно, Йоле пыталась вспомнить, какие у неё были игрушки, и не могла. Помнила лишь пушистого медведя больше её ростом, подаренного на семилетие дядей Пьеро. Кукол не было никогда, вернее, были, но в шкафу, пока не были раздарены соседским девчонкам. Она категорически не признавала игрушками маленьких человечков, потому что у них были либо грустные, либо глупые глаза и страшные несоразмерные тела. Пластиковые или резиновые уродцы. Ленке было неприятно даже брать их в руки. А вот с Мишкой они нашли общий язык ещё и потому, что в нём находился её личный тайник. Там в маленькой коробочке хранилось тоненькое серебряное колечко с крошечным изумрудом, которое подарила бабушка Иоланда, когда ей исполнилось шесть лет и она пошла в первый класс. Это колечко не представляло особой ценности ни для кого, кроме Йоле и отца. Папа рассказал, что оно передаётся в их роду по женской линии больше двухсот лет. В этом маленьком ободке серебра хранилось тепло женских рук стольких поколений! Оно так и лежит в тайнике по сей момент, а Йоле по наставлению бабушки должна передать его своей дочери или внучке. По семейным преданиям кольцо было оберегом женщин их рода. Только что-то не сберегло… или, наоборот, сберегло? Жаль, что оно сейчас не у неё, а в пустой квартире.
Зато Лена помнила все книги, которые есть у неё дома. Она перечитала многие по несколько раз. Отец приучил дочь читать иностранных авторов только на их родном языке, потому что как ни был бы хорош перевод, но это перевод. Терялось очарование языка, менялись обороты речи, и восприятие уже не было таким, как у автора. Особенно это ощущалось при чтении поэзии. Она даже экспериментировала с «Фаустом». Сначала прочла в оригинале и была потрясена до глубины души. Насколько же Гёте изучил человеческую натуру, чтобы создать таких персонажей. Потом прочла в переводе на английский язык, русский и французский. А насколько красиво звучат рубаи Абу ибн Сина, поэзия Омара Хайяма на родных языках. Читаешь вслух и, словно это горный ручеёк журчит, или животворящая вода в арыках у корней цветущих яблонь, словно песнь жаворонка в бездонно голубом небе над цветущей весенней степью. Пришла к твёрдому мнению, что папа прав, как всегда!
Ещё Йоле очень любила мультфильмы. Даже став взрослой предпочитала их кинофильмам, но не всем, конечно. Очень любила старые диснеевские сказки: «Красавица и чудовище», «Золушка», «Белоснежка и семь гномов» и многие другие. Несколько раз пересматривала мультфильмы «Как приручить дракона», любила старые советские мультики – наивные и добрые. Она любила мультик про Золушку, но терпеть не могла сказку, особенно советскую экранизацию. Слишком слащавая, слишком пафосная и слишком глупая на её притязательный вкус. И вообще так не бывает даже в сказках! Короли не бывают такими идиотами. Принцы не женятся на прислуге, они женятся только на прекрасных принцессах.
Вот так незаметно и выросла на книгах, романтических и добрых мультфильмах, приключенческих и военных фильмах о настоящих мужчинах и верных им подругах.
С животными у неё с раннего детства сложились странные отношения. Ещё когда маленькой жила с бабушкой на даче, поняла, что слышит растения и понимает эмоции животных. Сорвать цветок стало сложно, ведь он живой и так радуется прилёту пчелы или бабочки, что поёт и танцует от этого! Как можно оборвать его жизнь и так мимолётную? Йоле чувствовала страх и боль соседской кошки, когда та, прыгнув с дерева, ушибла лапки. Животные, почему-то особенно кошки и лошади, сразу признавали её за свою. С собаками сложнее. Они слишком преданные и слишком хотят угодить хозяину или просто приласкавшему их человеку. Преданные и зависимые. А Йоле это не нравилось, она ценила больше независимый нрав свободолюбивых кошек и гордых лошадей. Но дома у Суходольских не было даже рыбок. Квартира – это тюрьма для животных, клетка. А вот для дворовых собак, кошек и птиц еда находилась всегда. Без угощения для своих друзей она не выходила из дому. Смешно смотреть из окошка, как друзья ждали её появления. На асфальте у подъезда терпеливо и чинно сидели четыре дворовые собачки. Ярусом повыше, на крыше подвала и низкой ветке – пять кошек, а на деревьях повыше и карнизах окон голуби и сороки. Зато, когда раздавалось угощение, наступал бедлам. Птицы воровали у кошек и собак, собаки отбирали у кошек, а кошки отбирали у собак, попутно охотясь на птиц. Инстинкты, что тут поделаешь?
В выборе профессии не сомневалась ни минуты. Однажды Ян Владиленович спросил её, почему при редком понимании животных и такой любви к ним, она не захотела учиться на ветеринара? Йоле немного подумала и сильно шокировала поначалу своим ответом отца. Она хотела заниматься исключительно хирургией, и на то была веская причина. Лечить же животных или детей она никогда бы не смогла, потому что хирургия – это боль, пусть и во спасение. А причинить боль безответным существам она не могла. С взрослыми всё по-другому, проще, потому что безгрешных и безобидных взрослых не бывает. У взрослых не искрятся глаза! Они затуманены заботами, разбившимися надеждами, завистью, ложью.
