Вставать не хотелось. И не только мне. Кровать покинула только Марина, которая вышла, встречать представителей власти.
На веранде послышались чужие голоса, и в комнату зашел брат:
– Чего валяетесь?– опрокинул он в себя воду из чайника, вытягивая ее большими глотками через носик.
– Устали,– потягиваясь, ответила ему за всех я.
– От чего устали-то? Валяться на кроватях?– усмехнулся Алексей, опустив чайник на плиту.
«О, если бы ты знал,– подумала я.– Надеть сапог покойнику – это тебе не хухры-мухры».
– Да сапог еле надели,– в первый момент я подумала, что мне послышалось Ирино вступление.
– Какой сапог?– насторожился брат, после чего я четко уяснила, что не послышалось.– Вы, что, убитого трогали?
– Н-е-е-е-е-т,– затянули мы в один голос, отрицая реплику Ирины и, заодно, уходя от возмездия Алексея.
Слава усмехнулся, но промолчал, видимо, оттягивая нашу казнь на более позднее время, когда убудут свидетели из наказывающих органов. Брат с подозрением оглядел каждую из нас, и покинул помещение, явно не в самом лучшем расположении духа. Я и Наталья, не смогли сдержать возмущения и тут же набросились на Ирину.
– Ты совсем уже ку-ку?– не сдержалась я первой.– Сама нас на это толкнула и сама же и сдала.
– Слушай, ты, идиотка,– не церемонясь с Ириной, возмутилась и Наталья.– Я тебя сейчас собственными руками придушу.
– Да, у меня само собой выскочило. Я не хотела. Честное слово,– испугалась та не на шутку, взвизгнув и прикрывая шею руками.– Простите меня, пожалуйста. Я еще так молода, чтобы умирать.
– Я прощу,– немного успокоилась Наташа.– Если ты, вообще, больше ни слова не произнесешь. Никогда. Поняла?
– Поняла,– промямлила Ирина.– Больше не заговорю. Обещаю.
– То, то же,– совсем миролюбиво проговорила Наталья.
– Да, ладно вам,– вмешалась в конфликт Люда.– Ну, человек она такой. Вы уж привыкнуть должны. Не убивать же ее за это, в самом-то деле.
Я бросила взгляд на Ирину, и меня пронзило чувство жалости. «Все люди разные и у каждого свои плюсы и минусы,– задумалась я.– Ирина вот такая, я другая, остальные тоже со своими тараканами в голове. От этого же жить только интересней. Ну, каков был бы мир, если бы мы все были одинаковыми? Уверена, наискучнейшим, одномерным и черно-белым. Пусть уж лучше он будет разным, с глупостями и ошибками».
В дверь постучали. От неожиданности мы замерли, потому что еще никогда ни один визитер не считал нужным предупреждать о своем прибытии стуком. Все передвигались в этом доме без приглашений и проявлений вежливости. Одним словом, не церемонясь.
От прозвучавшего «тук-тук», нас словно сдуло с кроватей, и мы приняли позы добропорядочных хозяев, занятых текущими делами. Правда, дела наши заключались на данный момент лишь в том, что мы просто занимали сидячие места вокруг стола, дружно повернув головы и устремив умные взгляды на входную дверь.
В комнату же вошел высокий, вполне, даже симпатичный, аккуратно одетый, в костюме темно-синего цвета и голубой рубашке, но без галстука, а самое главное, благоухающий приятной туалетной водой, мужчина. Его темные, как будто вымазанные первосортным дегтем, волосы были безупречно уложены, из чего я сделала вывод, что расческа является его неотъемлемым спутником. Широкий лоб буквально кричал о недюжиных умственных способностях следователя, что поначалу меня напугало, но тут же и успокоило, потому как мое подсознание, независимо от сознания, осознало, что дело наше в надежных руках. Цепкий взгляд карих глаз, которымы он, якобы, мельком обвел нас, подействовал на мое подсознание подобным образом, не дав сознанию взвизгнуть и съежиться от страха. В одной руке он держал толстую кожаную папку, основательно набитую бумагой, от чего она в большей степени уже напоминала шар и грозила в любой момент лопнуть по швам, а в другой куртку бежевого цвета, довольно легкую для нынешнего времени года. Его коричневые ботинки, очивидно, подобранные в тон куртки, блестели чистотой и щедростью нанесенного на них крема, отражая лучи света, падающие через окно.
– Здравствуйте,– вежливо произнес мужчина, смело передвигаясь по комнате от вешалки к свободному стулу у стола.– Могу я присоединитсяк вашей компании?
И не дождавшись ни нашего ответа, ни какой бы на то ни было реакции, продолжил, доставая из папки ручку и раскладывая на столе листки бумаги:
– Меня зовут Сергей Анатольевич. Я – следователь прокуратуры,– и далее последовало подробное название организации, откуда прибыл воспитанный полицейский.– Я буду заниматься вашим делом. А для начала, мне нужно опросить всех. И, если вас не затруднит, я бы хотел поговорить с каждым по отдельности. Извините, но я вынужден, просить остальных присутствующих покинуть помещение.
Спорить никто не осмелился, все потянулись к курткам.
– Простите, а кто первым увидел труп?– вдруг, спросил следователь, внимательно вглядываясь в наши лица, словно выискивая среди нас убийцу.
Мы покосились в сторону Ирины. Она же, ничегоне замечая никого и ничего, застегивала пуговицы. Уловив, в чью сторону мы устремили наши порывы, Сергей Анатольевич обратился к Ирине:
– Я так полагаю, это Вы обнаружили труп?
Но Ирина, то ли действительно не услышав, что обращаются к ней, направилась к выходу.
– Извините,– перешел на крик следователь, развернувшись.– Я бы хотел с вами первой пообщаться.
Но Ирина, с отрешенным от всего мира взглядом и видом, вышла, не забыв хлопнуть дверью. Сказать, что мы были поражены и обескуражены, мало. Мы были парализованы.
– Что это было?– отмерла первой Люда.
– Это же ее обещание молчать!– вспомнила я клятву Ирины.
– А-а-а,– равнодушно отреагировали все остальные, уразумев, в чем дело, и продолжили обуваться.
Следователь, впав в ступор, и не в силах произнести ни слова, только часто моргал, наблюдая за нашими действиями и делая, по всем признакам, первые для себя выводы о странностях членов нашей братии.
– Скажите, пожалуйста, а что происходит?– наконец, взял он себя в руки, громко протолкнув что-то у себя в горле.– Я чего-то не так сделал или сказал?
– Не берите в голову,– отмахнулась я, сморщив нос, в надежде, что мой знак воспримется следователем, как жест доверия, а не отвращения.– Сейчая я ее верну, и вы вдоволь наговоритесь. А пока отдохните и подготовьтесь. День у вас будет еще тот. Поверьте, беседа с каждым из нас, принесет вам массу удовольствий.
И я покинула комнату, краем глаза отметив острый нос ботинка на ноге, выставленной вперед и раскрытый рот следователя, как признак очередного шока.
На веранде полным ходом шла работа. С убитого опять содрали куртку, и он опять безмолвно уставился в потолок. Я вышла во двор, осторожно пробираясь между людьми, заполнившими все пространство веранды. Ирина в гордом одиночестве сидела на лавочке, молчаливо вглядываясь вдаль. Я присела рядом:
– Извини меня за те слова, нехорошо получилось. Обиделась?
– Да, нет, все в порядке. Со мной всегда так, ляпну, не подумав, потом жалею. Вы с Наташей тут ни при чем.
Я почесала затылок, не зная, что на это ответить.
– С тобой следователь там поговорить хочет. Ты разве не слышала, он обращался к тебе?
– Слышала,– выдохнула Ирина.
– А почему ушла?
– Боюсь. А, вдруг, опять, что-нибудь не то ляпну.
– А ты не ляпай. Спросит, ты сначала подумай, а уж потом отвечай, но только правду.
– А про сапог, что, неправда что ли?
– Давай так,– начала я заводится.– Ты рассказываешь только то, что произошло до ухода Алексея. Обо всем остальном умолчи. Скажи, телевизор смотрели. В принципе-то, так оно и есть.
– Да, понимаю я, Тань,– вполне разумно заговорила Ирина.– Что говорить надо, что нет, просто боюсь именно ляпнуть. Следователь же уцепится и вытянет из меня и про сапог.
Я задумалась. А что собственно мы такого преступного совершили? Ну, порылись в карманах убитого, так не нашли же ничего и от полиции не скрыли. Ну, сняли и надели сапог из любопытства, но не убили же? Сделали все аккуратно, Лешу не подвели, криминалистам улики не затерли и не уничтожили, да, и свои следы постарались не оставить. Плевать. Пусть узнают, коли человеку невмоготу врать.
