Облегченно выдохнув и осознав, что подозрения с меня сняты, я подключилась к дискуссии:

– Не знаю. Нас пять баб было. И я бы поспорила относительно варианта «выживают нас из дома». Зачем им или ему нас выживать? А вдруг то, что они или он ищут, уедет вместе с нами?

– А, если нас пугают для того, чтобы вернулись уехавшие представители нашего общества?– осенило Ирину.– Ну, предположим, они думают так. Эти испугаются и вызовут обратно других, для поддержки.

– Я бы конкретнее сформулировала: ОТ СТРАХА,– хмыкнула я,– Мы позовем не для поддержки, а потому что элементарно испугаемся находиться тут в малом количестве. А что?– понравилась мне версия Ирины, и я согласилась с ней.– Не исключено. И такой вариант возможен. Надо всем звонить, пусть сумки перетряхнут. Вдруг, и найдется какой посторонний предмет в вещах.

Вернулся Алексей, и я рассудила, что настала пора (тянуть больше не стоило) поведать ему всю информацию, которой мы с Ириной обладали.

– Леш, мы тут тебе в прошлый раз не все рассказали,– начала было я, но застопорилась, приметив, как напряглись мускулы брата и заходили желваки на скулах.

То, что не миновать бури, в виде упреков и, возможно, ненормативных фразиологических оборотов с подробным описанием, кто, куда конкретно пойдет и для какой конкретной цели, это я почувствовала рецепторами кожи, едва Алексей повернулся ко мне. Не говоря уж о зрительном контакте.

– Ну-ну,– подошел ко мне вплотную брат.– Продолжай.

Отважившись на прямой взгляд на Алексея, я успела в уме зафиксировать, что окажись я сейчас в лесу, и повстречай тех самых медведей, то испытала бы гораздо меньший страх от зрелища в анфас морды хищников (пусть даже нескольких), чем от лицезрения в анфас лица брата. Я подавилась и закашлялась. Слова застряли в горле и не продвигались ни туда, ни сюда.

Вообще, Алексей был младше меня, аж, на два года, и я никогда не испытывала такого страха перед ним, как в данный момент. «Лучше в лес, на поругание к убивцу!»,– билась в голове, словно птица в клетке, безысходная мысль.

– Это я еще, кое-что слышала,– проблеяла, откуда-то издалека, Ирина, протянув мне невидимую руку помощи.– В ту…ночь…слышала. Когда убили убитого.

Судя по ее «яркой» речи, облик Алексея в гневе и на нее произвел неизгладимое впечатление.

– Я слышала,– откашлявшись, Ирина продолжила с большей уверенностью в голосе.– Я слышала, как они говорили, о какой-то бабе, у которой есть то, что они ищут.

– Какой бабе?– роли резко поменялись, и теперь растерянным выглядел брат.

– Как какой бабе?– осмелела Ирина, уловив в брате эту перемену.– Кого-то из нас, видимо.

– Она имеет в виду,– взяла я себя в руки, перехватив инициативу.– Всех особей женского пола, непосредственно присутствующих в тот момент, когда было совершено преступление, именуемое убийством. Пять женщин, одна из которых причастна к пропаже, так сказать, вещи, принадлежавшей преступникам. И, которую, вещь, они рассчитывают, как можно скорей, вернуть.

От пережитого волненияеня со мной что-то стряслось. У меня случился скачок интеллекта, пробудивший талант формулировать предложения и формировать из них целые речи. Мои сотоварищи, не подготовленные к такому перевоплощению, просто внемлили каждому моему слову, отвесив челюсть.

– Следовательно, одна из нас является причиной того, что произошло убиение,– несло меня.– И я считаю, что в свете последних измышлений, пред нами встала острая необходимость, в виде задачи, оповестить всех отсутствующих, ранее находящихся в данном помещении, с целью проверки личных вещей на наличие постороннего предмета. В ином случае, необходим возврат всех отбывших на место преступления, дабы завершился этот бардак.

Во время своего выступления, краем глаз я отметила, что с каждым сказанным мной словом, мои слушатели меняются. Сначало это было «удивление», чуть позже «преклонение», а к концу «подозрительность». И вопрос Алексея стал тому подтверждением:

– Что с тобой? Ты, случаем, не заболела?

– Констатация факта!– торжественно возвестила я, довольная собой.

– Офигеть,– покачал брат головой, не сводя с меня огорошенного взгляда.– Тебя бы к нам в полицию, протоколы заполнять. Тебе бы цены не было.

Еще не уяснив для себя, как воспринять слова Алексея: как оскорбление или комплимент, я, на всякий случай, обиделась. Он же, совершенно не придавая значения и не обращая на меня внимания, переключился на Ирину.

– Теперь ты говори,– перешло командывание, вновь, к брату (хотя никто ему бразды правления не передавал).

– Мы с Таней тут обсудили…– начала опять блеять Ирина.

– Обсудили они,– как-то уж слишком самоуверенно усмехнулся Алексей.

– Ну, порассуждали,– совсем поникла Ирина,– Так. Немного. В общем, как я уже упоминала, те двое тогда обсуждали, что, что-то находится у какой-то бабы, которую нужно обшмонать. И мы с Таней подумали,– она виновато взглянула на меня.– Что нам сейчас не дают покоя, пытаясь запугать. Но запугать с целью, или, чтобы мы уехали и оставили дом пустым, или наоборот, чтобы вернулись те, кто уже уехал. Нас же было пять баб, а теперь только две: я и Таня. Может же быть такое, что им нужна уехавшая баба, а не мы, оставшиеся?

– Стоп,– оборвал ее Алексей.– То есть, вы предполагаете, что нас пугают, с целью вернуть уехавших?

– Ну, да,– разволновавшись, поднялась я из-за стола.– Ну, да. Они или он, вызывая в нас чувство страха, полагают, что мы испугаемся и позовем на помощь остальных.

– Женская логика,– изрек брат, чем еще больше нанес мне оскорбление.

«И откуда в нем это взялось? А был такой пай-мальчик, когда-то,– пожалела я себя.– «..А был ли мальчик?»».

– Выходит, что за нами наблюдают, раз в курсе наших передвижений,– в это время размышлял вслух Алексей,– Надо бы с утреца еще раз забор осмотреть. И за забором по лесу пройтись, может, и обнаружим что-нибудь. Полиция, правда, там все исследовала, но больше суток уж прошло. Да, и дуракам, говорят, везет,– усмехнулся брат.– Конечно, было бы правильней, позвонить Сергею Анатольевичу, но, честно скажу, мне и самому уже не терпится разгадать этот ребус с голосами и трупом.

«Ну, наконец-то,– вздохнула я с облегчением.– Вот, же. Может же. «Слова не мальчика, но мужа»».

На том и сговорились, приняв данное предложение единогласно.

Спать легли под утро. Обсудив заранее, что сегодня обязательно обзвоним друзей, и в первую очередь сообщим следователю, Сергею Анатольевичу, ранее и сознательно утаенную информацию.

Поэтому, пробудившись около полудня, без лишних слов, не расходуя времени на завтрак, мы, одевшись, вышли во двор.

Путь наш лежал к забору, где полицейские обнаружили лаз. Еще не достигнув цели, мы приметили, что доски опять оторваны и валяются рядом с отверстием, которое снова кем-то использовалось, как вход на наш двор. Мое сердце забилось в тревоге. Алексей решительно шагнул в лаз. Я и Ирина, с не меньшей смелостью, последовали за ним.

Продвинувшись на несколько шагов вперед и внимательно вглядываясь себе под ноги, Алексей резко остановился. Я, не подготовленная к его нежданно-негаданному маневру, налетела на брата, больно ударившись лбом о его затылок. Ирине повезло больше. Она воткнулась лицом мне в спину. А, так как, я была в зимнем бушлате, то серьезного урона Ирина не понесла. Я же, ойкнув, отскочила от Алексея, как ошпаренная. Инстинктивно зажав голову и один глаз, я отошла от них, подальше, в сторону. Брат даже не заметил, что натворили его следственно-разыскные работы. Он повернул обратно и присел на корточки у того места, где был явно виден отпечаток человека, лежащего на земле. Именно его и обнаружили в первый день полицейские. Но Алексей, вероятно, стараясь найти, что-то новое, взялся изучать каждую примятую травинку. Проклиная стриженый затылок брата, я машинально стала передвигаться вдоль забора. И тут перед моим взором «нарисовалась» картина, какую я никак не ожидала увидеть. Завернув за угол ограждения, я обнаружила точно такую же «плешину» на земле и, раздвинутые снизу, доски. Не оторванные до конца, они не выдавали лаза, и со стороны дома видны не были. Мне ничего не оставалось, как пригласить Алексея с Ириной, которые не заставили себя долго ждать.