– Ах, если бы моё перо было гениальным. Всё если бы, да кабы.

– Смирись. Вспомни знаменитых писателей, которым отказывали издательства. Они ждали долгие годы, прежде чем их рукописи увидели свет. Но они добились своего, вот и ты не отступай. Чудеса случаются только с теми, кто не сворачивает с выбранного пути.

– Здесь я могу с тобой не согласиться, – я уныло посмотрел на дно стакана. – В споре рождается истина!

– В споре рождаются синяки, если аргументы закончились! – парировал Коля.

   С такими убеждениями друг нередко оказывался в щекотливых ситуациях, из которых я выручал его. Человек со сложным характером, задиристый и безрассудный, Коля порой не представлял, к каким последствиям могут привести его поступки.

   Время в ресторане проходило шумно и весело. Посетителей было много, и все торопились забыть о дневных заботах. Среди множества незнакомых лиц я узнал старого приятеля. Артём часто заглядывал в гости. Он появился эффектно в окружении красивых девушек.

   Я сделаю краткую ремарку о моём товарище. Артём Дубовицкий – двадцатисемилетний директор благотворительного фонда, деньги для которого ссужал его отец – нефтяной магнат. Артём выделялся не только исполинским ростом, но и экзотическим обликом, подаренным необычным смешением кровей. Эксцентричность лежала в основе его натуры. Он был человеком, подобным солнцу, которое притягивает вращающиеся вокруг планеты, и согревает теплом. Солнце не светит наполовину. Артём всегда был полон энергии, радости и готов делиться со всеми тем, что имел.

   Из-за своих взглядов Дубовицкий слыл бунтарём, убеждённым, что уважающий себя мужчина тряхнёт древо мироздания; доберётся до самого дна, чтобы найти истину, покрытую тиной. Я знал Артёма со школьных времён. Мы ходили в одну спортивную секцию по фехтованию. Дубовицкий лучше всех справлялся с рапирой. Он привык бороться до конца. Так случилось и на этот раз. Артём с группой единомышленников подал иск на строительную компанию, которая занималась возведением торгового комплекса у метро "Озерки". На этом участке располагался живописный парк, раскинувшийся рядом с полуразрушенным храмом. Суд проигран, строительство продолжилось на законных основаниях, но Артём не унимался.

   Я налил виски в рюмку и подвинул её Артёму. Коля ухаживал за дамами, благосклонно принимавшими знаки внимания.

– Выпивка за счёт заведения, – радушно, будто хозяин ресторана, объявил Коля.

   Девушки хихикали, а я удивлённо наблюдал, как Коля за мгновение сумел расположить к себе двух бестий.

– Говорят, завтра митинг будет? – полюбопытствовал Николай, узнававший о событиях прежде, чем они случались.

   Артём придвинулся, и оглянувшись по сторонам, попросил:

– Приходите ребята. Завтра мы будем отстаивать парк. Набралась группа активистов, – и улыбнувшись лучезарно, как завзятый политик, добавил: – Нам важен каждый голос. Вы в теме?

   Коля рассмеялся и продолжил протирать бокалы.

– Разрушив храм, вырубив деревья в парке, засыпав пруд, чёртовы строители ломают всё, что существовало до них несколько столетий подряд. Тот парк – часть старинного Петербурга, который я знаю и люблю. Если бы нас было больше, мы бы смогли сохранить парк, но нас мало. Митинг – единственный шанс переломить ситуацию. Возможно, нам удастся заставить общество задуматься.

   Наивный оптимист и мертвеца убедит подняться из могилы.

– Да, – без сомнений ответил я, – мне интересно. Назначай место и время.

   Я никогда не был борцом за справедливость, не был фанатиком, свято верившим в непогрешимость цели. Раньше я и не задумывался о судьбе парка и храма, но мне хотелось изменить мир, почувствовать причастность к чему-то большому. И Вселенная благосклонно исполнила моё желание. Коля согласился принять участие в митинге, но воинственного энтузиазма не выказал. Воробьёв предпочитал плыть по течению жизни, особо не сопротивляясь поворотам реки бытия.

– Мы убиваем время, пока время убивает нас, – громогласно произнёс Дубовицкий и залпом осушил бокал.

Девушки расхохотались. Они походили друг на друга, как сёстры. Золотистые пережжённые локоны, осунувшееся лицо сидящего на диете человека, несуразно подобранная одежда и жадный блеск в глазах. То были хищницы, вышедшие на охоту в каменных джунглях.

– Красотки, развлекайтесь! Выпивка и блюдо от шеф-повара за мой счёт, – объявил Артём.

   Дубовицкий, считавшийся человеком с щедрой душой, любил великодушные жесты. Две прекрасные фурии, обрадовавшись, расположились за дальним столиком. Они смеялись чуть громче, чем положено по этикету.

– Арсюша, вы когда заканчиваете? – спросил Артём. Во взгляде мелькнул огонёк нетерпения. – Нужно лозунги придумать.

– Ещё два часа и мы в твоём распоряжении.

   ***

   Санкт-Петербург разрастался, и скоро ему стало тесно в прежних границах. Численность горожан увеличивалась. Дома-коробки вырастали с удивительной быстротой, будто какой-то великан доставал их из кармана. Многоэтажные монстры заслоняли солнце, но и их не хватало. В каждом закоулке строилось великое множество безликих зданий. Дома теснились вокруг кленового парка, голодно поглядывая тёмными глазницами окон на незахваченную территорию. Парк жил, пестрел красками, завораживал пением птиц, но его время подходило к концу. Этот участок нетронутой земли давно разделили между собой ушлые застройщики. По их замыслу здесь появится огромный торговый комплекс, строительство, которого шло стремительным темпом. Для удобства посетителей задумана просторная парковка. Часть деревьев вырубили, но маленький пруд, куда каждую весну прилетали лебеди, и полуразрушенный храм ещё сохранились. Церковь стояла здесь испокон веков. Старожилы помнят истории, связанные с храмом, построенным в восемнадцатом веке. Он простоял не одно столетие, видел разные эпохи: был свидетелем падения Российской империи; расцвета и развала Советского Союза и зарождения новой России. Выстоял под градом нескольких войн. Монументальные руины, пережившие столько исторических периодов, видевшие немало человеческих судеб, вызывали почтительный трепет. Было в этом что-то от вечности – спокойное, неспешное и основательное. Таким я вспоминал красивое местечко. Завтра определится судьба уютного уголка. И решать его участь будем мы.

   Артём жил в пригородном коттедже, вдали от суеты мегаполиса. Комфортабельный особняк, огороженный от реальности высоким забором, Дубовицкому на совершеннолетие подарил папа. Это была Артёмова берлога и штаб–квартира, где рождались идеи по спасению мира, которые нередко превращались в стычки с полицией и судебные дела. Из неприятностей, возникавших с законом, ему помогал выпутываться отец – нефтяной магнат, который никогда не занимался воспитанием сына, откупаясь дорогими репетиторами и обучением в престижном закрытом интернате, а позже в парижском университете – Сорбонне.

   Артём предложил нарисовать плакаты, чтобы демонстрация выглядела яркой. Он принёс краски, ватманы и кисти.  Я никогда и не думал, что во мне дремлет талант художника. На плакате я изобразил поваленные деревья и окровавленный топор. Одна картина порой красноречивее тысячи слов. Ведь каждый человек по-своему воспринимает увиденное.

– Я уже и на телевидение позвонил. Приедет съёмочная группа, – сообщил Дубовицкий, сделав перерыв в импровизированных уроках рисования.

   Он хотел привлечь как можно больше внимания к акции. Если общественность поддержит это начинание, то удастся сохранить парк. Его фанатичность и приверженность идее передавалась и нам. Словно одержимые, всю ночь напролёт мы рисовали плакаты, сочиняли призывы. Я оказался самым стойким – продержался до утра. Ненадолго заснул с кистью в руке, положив голову на законченный плакат. Мне снились далёкие неведомые края, густо раскрашенные всеми цветами спектра.

– Вставай, – кто-то дотронулся до моего плеча.

   Я разлепил тяжёлые веки.

– Проснулся? – спросил Коля, протягивая кружку с кофе.