– Здравствуйте! Вас беспокоит банк "Восхождение". Вы оформляли кредит в офисе на Большой Морской улице? – бодро начал Коля.

Когда он развлекался подобным способом, его голос менялся и становился практически неузнаваемым. В Коле проявился талант перевоплощения. Он взял бинокль и внимательно наблюдал за соседом.

– Я не кредитовался в вашем банке, – удивлённо ответил тот.

   Коля покачал головой и провёл пальцем по странице справочника.

– Толмачёв Валентин Николаевич?

– Да, это я, но у меня нет кредита в этом банке.

– Как же нет, у меня на вас числится заём на сумму два миллиона рублей, – голосом, напоминавшим автоинформатор, лишённый всяких эмоций, сказал Коля.

– Ничего я не брал, – упрямо повторил динамик телефона.

– Толмачёв Валентин Николаевич, Конюшенная 35?

– Да это я, но вы ошибаетесь, – артачился Валентин Николаевич.

– Нет никакой путаницы. На ваше имя взят кредит, – отчеканил Коля. – Если вы продолжите препираться, я приму меры.

– Не оформлял я кредит, чёрт побери! – возмутилась трубка.

– Вы покупали квартиру?

   Телефон прошелестел что-то невразумительное в ответ.

– Нет? Как же? Ваши данные в моём компьютере?

– Я не намерен тратить время на пустые разговоры, – сдерживая гнев, верещала трубка.

– Если вы не погасите задолженность, то будете тратить время в суде. Знаете какие штрафные санкции вам грозят?

– Не брал я кредитов, и никогда не бывал в банке "Возрождение", – упрямился Валентин Николаевич.

– "Восхождение".

– "Возрождение", "Восхождение" какая разница!

– Ну как же, уважаемый Валентин Николаевич,  на вашу фамилию оформлен заём, а вы не платите. Долг передан банку "Восхождение", который имеет право забрать жильё, – продолжал Коля металлическим голосом.

– Что? Забрать квартиру? – ошеломлённо переспросил подопытный.

Коля вручил мне бинокль. Я увидел горевший в окне напротив тусклый свет лампы. В проёме двери, ведущей на кухню, прислонившись к косяку, стоял невзрачный мужчина. Валентин Николаевич приближался к сорок пятому дню рождения. Этот рубеж он пересекал неважно – на голове блестела лысина, рубашка едва сходилась на животе.

   Он владел всеми атрибутами успешности: просторные апартаменты обставлены со вкусом, вещами, купленными в кредит; роскошная немецкая машина и отдых раз в год на зарубежных курортах. Существование в кредит – пугающая перспектива. Можно ли прибрести душу или новую жизнь взаймы? Люди становятся похожими на денежные купюры. У каждого достоинства на определённую сумму.

– Вы не сможете этого сделать, нам негде жить, –  с дрожью в голосе говорил он.

– Конфисковать квартиру просто! Есть множество законных методов, поверьте, это к лучшему, сколько времени и сил у вас освободится. Расширятся горизонты.

– Какие ещё горизонты? – проворчал Валентин Николаевич. – Оказаться бездомными – радужное будущее.

– Подумай, сколько времени теряешь зря. Целыми днями пытаешься заработать денег, чтобы расплатиться с кредитами, – Николай резко перешёл на "ты", что придало разговору неформальный оттенок. – Ты рано выходишь из парадной, не выспавшийся, злой, заводишь машину. Потом четверть часа простаиваешь в пробке. Добравшись до работы,  перекладываешь документы, забывая о своём истинном предназначении. Каждый день по кругу с шести утра и до девяти вечера. А семья? Уставшая жена, которая уже забыла о счастье. А дети? Они не видят тебя. Так проходят часы, дни, недели, года. Однажды ты умрёшь, и дети твои скажут: "Наш отец – мещанин, который ни разу не оторвался от корыта", – зло прорычал Коля, чудилось, что телефонный аппарат раскалится.

Валентин Николаевич молчал, отчего Коля усмехнулся. Он был опытным пранкером и обладал особым искусством убеждения. Испытуемый дрожавшей рукой вытер пот, выступивший на лбу. Валентин заметно нервничал. На рубашке обозначились тёмные пятна.

– Кто вы? – испугавшись, спросил телефон.

– Я Бог, и мне известно всё про тебя и твою никчёмную жизнь, – Коля дал мне знак, чтобы я передал ему бинокль.

– Вы разыгрываете меня! – неуверенно пробормотал собеседник. Вот уж действительно, кому мог позвонить Бог.

– Нет, я вижу, ты чешешь затылок, могу описать, как ты одет. Белая рубашка, выдающая в тебе офисного работника, но не слишком дорогая, ты не начальник, даже себе. Твой начальник деньги, они твой Повелитель. Ты вспотел, твои руки дрожат, ты потянулся за платком, чтобы вытереть, выступившую на лысине испарину. Что тебя тревожит, сын мой? Неужели так страшно потерять материальное? Это всего лишь квартира, а не жизнь. Или ты хочешь лишиться жизни, это в моей власти.

– Что вы такое несёте? Кто вы?

   Я сдерживал смех, глядя на каменное лицо Николая, в котором погибал великий актёр, способный блистать на подмостках театра. Этот спектакль увлёк и собеседника. Ведь он давно мог прервать неприятный разговор.

– Я Бог, – повторил Коля, с истинным превосходством. – Кофе в твоей кружке остыл.

   Валентин Николаевич метнулся к столу, где дожидался нетронутый напиток, торопливо отпил, и сморщившись, проглотил остывший кофе.

– Так это правда! Вы… вы Бог? – заикаясь, пробормотал он.

– Да, и у тебя особая миссия.

– Что я должен делать? – смиренно спросил мужчина.

   Я едва удержался на стуле.

– Завтра уволишься с работы, сын мой, – тон голоса Коли изменился с повелительного на милостивый. – Будешь посвящать время жене и детям, помогать обездоленным, но прямо сейчас, чтобы заслужить прощение, встань на колени и прочти  пять раз "Отче наш".

   Валентин Николаевич безропотно опустился на колени, зажал трубку плечом и громогласно произносил молитву. Розыгрыш оказался жестоким. Я пожалел доверчивого человека. Валентин Николаевич хорошо помнил слова и молился с усердием, чем удивил нас. Видимо, он часто обращался к Создателю.

Я взглянул на часы. До восьми вечера оставалась минута. Старинные ходики вызывали у Коли глупую сентиментальность. Когда наступал следующий час, из домика вылетала кукушка и куковала столько раз, сколько показывали стрелки. Стрелки замерли на восьми. Сейчас же вылетела птичка и предательски вскрикнула восемь раз.

– Что это? – изумился Валентин Николаевич.

– Не обращай внимания, сын мой, продолжай. Молиться следует в смирении, – Коля пытался усыпить бдительность испытуемого.

   Высшие силы ополчились против Николая. Потом за криком механической птицы раздался звонок мобильного телефона. Это менеджер ресторана, где я работал. И здесь Валентин Николаевич догадался, что разговаривает не с Богом или его посланником, а с находчивым шутником.

– Чёртов сукин сын, я достану тебя из-под земли, и ты пожалеешь, быдлозавр несчастный, – взвизгнул Валентин Николаевич. Наконец, поняв, что это шутка, собеседник Николая бросил трубку.

– Мой словарный запас обогатился, – Коля давился гомерическим хохотом. – Быдлозавр – так меня ещё никто не называл.

– Ты – прирождённый телефонный маньяк!

– А ты – сумасшедший графоман!

– Согласен! – с поклоном ответил я, принимая диагноз как данность. – Я опаздываю. Уже звонил начальник.

   Посмотрев на часы, мы дружно рассмеялись, вспомнив о кукушке-предательнице.

   ***

   Посетителей было много. Устроившись за барной стойкой, Коля помогал обслуживать их. Он смешивал коктейли, как опытный бармен, подавал нехитрую закуску и обладал умением убедить кого угодно, что нужно заказать ещё один напиток.

– Мне бы твои таланты, Коленька, – с завистью произнёс я.

– Таланты даются не всем, а уж такие. Все мы при рождении стоим в очереди за талантом, красотой или счастливой судьбой. Ты отстоял очередь за импозантной внешностью и быстрым пером, и ты получил что хотел, я тоже стоял в очереди рядом с тобой, но мне достались болтливый язык и огромный нос. Как тебе мой нос? – Коля развернулся в профиль, демонстрируя выдающийся нос.