Но разве была сила способная изменить решение Данилеи Соррел? Нет, Гса, такой силы не существовало. И прекрасные, дивные, очаровательные отношения оказались под угрозой. Но, даже не будь гномка дочерью вице-командующего республики, и, даже тогда, он не мог бы ей перечить. Какая-то страшная харизмочка, магическая власть была вкручена пружинами в Дане.

И встреча, конечно, состоялась. Благоразумная гномка попросила Гсу надеть не армейский лапсердак, а партикулярное платье. Пусть даже скромное. Он повиновался. Вне себя от волнения, он заранее пришел к генеральскому дворцу. В прежние времена его не пустили бы даже в этот районец. Но Данилея выправила пропустительную грамотку. Сильный дукументик! Гса спрятал бумагу куда подальше. Ежели б в батальоне узнали, со свету бы сжили.

В нужный час молодой гномик подошел к приёмной. Он подал официальное инвайтное письмо. Дежурный офицер, в звании капитана, резко кивнул подбородком и щелкнул каблуками, подобострастно приглашая войти.

И тут Гса подумал, как хорошо, что на нём было партикулярное платье. Иначе бы вышел конфуз. Ведь не пристало капнармилу козырять дэенмешному зауряд-зольдату.

Далее молодого гнома встретил приказчик в чине полковника. Этот грузный, величественный служака тоже низко поклонился гостю и пригласил следовать за собой. Они прошли в большую, красивую залу. Здесь и были родители Данилеи вместе с ней самой.

Генерал-полковник народной милиции, вице-командующий республики был очень похож на свои портреты. Правда, в отличии от полотен, где он изображался с грозным оскалом, в домашней обстановке он был очень прост. Приветствуя молодого гостя, он по-приятельски взмахнул рукой.

Генеральша, величественная, дородная дама смотрела на пришельца с недовольным прищуром. Губы её кривились. Товарищ Релена Соррел не желала так просто капитулировать перед дочерью.

А Данилея была молодцом. Никаких выходок, безукоризненное, ювелирно отточенное почитание и смирение.

Гса представился. Завязалась беседа. Обсуждали совершенно пустяковые вещи. Вдруг генерал обратился к молодому гному.

— Товарищ Любогохович, Данечка сказала, что вы мечтаете служить в военном авиафлоте?

— Так точно, товарищ командующий.

— Полноте, не на плацу, давайте без чинов.

— Как прикажете, товарищ Соррел. Да, это моя сокровенная мечта, очень хочу летать.

— Это похвально, очень хорошее желание. Я скажу вам, что и сам долгие годы смотрел с вожделением в небо, мой отец служил в военном авиафлоте, вице-генерал. Но здоровьюшко, будь оно неладное! Я так и остался навсегда прикованным к земле.

— Ох, я не знал, простите.

— Конечно, конечно. Мне грех жаловаться. И на земле забот хватает, и на земле гномы живут. Но вашей мечте я, пожалуй, в силах помочь.

— Боже мой, неужели, товарищ Соррел?

— Да, товарищ Гса. Хотите летать, значит, будете летать.

— Я обращался в комиссариат…

— …ну, давайте не заниматься ерундой. Сделаем уж по-свойски. Ну, как не порадеть родному гномику, чай не чужие.

— Готов исполнить любой приказ.

— Отлично. Возьмем вас сперва в милицию. Подрастёте немного в моём штабе в званиях. А там, глядишь, можно и на хорошие должности в авиафлот идти. Договорились, товарищ Любогохович?

— Так точно, мой генерал! Спасибо огромное. Служу трудовому народу!

— Пустяки.

Абагис 1696 год. Герцогство Кувер. Лартианское королевство.

Матиуш нервно закусил губу. Руки подрагивали от волнения. «Бово» шел на последних каплях. Алименты опустели. Капитан понимал, что принять машину он теперь сможет только в порту. Но посадка там требовала уплаты большего сбора.

Может быть они дошли бы без приключений, однако, примерно посредине пути переменился ветер. Выведя РУДы сначала на сорок, а затем и на пятьдесят два процента мощности, Матиуш сжег запасённую магию.

В памяти мелькнул подвиг лейтенанта Томонаги. Впрочем, Матиуш не желал гибели во славу республики. Хло тихонечко сидела рядом. С советами не лезла. Гномка понимала, что корабль тащится на честном слове. Если бы не большая площадь крыла и не устойчивое сползание с горизонта, полёт бы уже прекратился. «Бово» снижался всё ниже и ниже. Несмотря на попытки выжать хоть что-то из воздушных потоков.

Возможно, капитан и потерял бы надежду, но Кувер был ясно виден впереди. А значит, оставался и смысл бороться за каждую сотню метров.

Дау слегка подрагивал, несущие плоскости поскрипывали. Обострённые чувства сейчас особенно резко передавали картину сражения со стихией. Наступил и для Матиуша миг сурового испытания. Как ни прятался он от ответственности, судьба призвала на строгое судилище.

Золотая императорская корона уже не казалась такой непосильной. Участь марионетки больше не грезилась столь безрадостной.

Отбросив сомнения, Мэтти улыбнулся.

— Хло, вызови приказчика авиапорта. Попроси фарватер. Обязательно используй протокол «Срочно».

— Матик, нам нечем платить за порт.

— Да, моя девочка. Но прыжковый мотор не включится. А без него приёмка только с раскрытыми крыльями.

— В городейнике не сесть…

— Да. Но порт нас устроит.

Гномка тотчас связалась с приказчиком. Он ответил с каким-то игривым удивлением, не часто видел на своих фарватерах такие мелкие кораблишки.

Матиуш с облегчением вздохнул. Порт подтвердил приёмку. Ювелирно лавируя на последних сотнях метров, капитан прижал птичку к фарватеру. Грубовато отпружинили шасси, силовой набор протестующе взвыл, раскрылись тормозные щитки, протяжно затрубили колёса.

Пьяно раскачиваясь, дау пробежал почти всю взлётку и замедлился лишь у другого края. Обычно для остановки используют прыжковый мотор, развернув дюзы на девять часов. Но в алиментах не было магии. Вся моторная группа смолкла еще до того, как шасси коснулись земной тверди.

— Матик, мы не сможем управляться на рулёжной дорожке!

— Да, вызывай приказчика, закажи буксир.

— Господи! Это же овер-дофига бабла!!! Блокировка фарватера, буксировка, это такие деньжищи…

— Знаю, но у нас нету выбора. Вызывай, Хло, вызывай.

Гномка кинула новый запрос. Поднялся крик. Приказчик рвал и метал. Как и предсказывала Хло, последствия лётного происшествия было трудно переоценить.

Но Матиуш уже откинулся в кресле и не думал об этом. Партия сделана. И она проиграна. «Бово» потерян навсегда. Единственный шанс что-то сделать был в том, чтобы попытаться достичь Согахова. Но даже Кувер оказался непреодолимым препятствием.

Адреналин больше не действовал, то ясное обострение чувств, что помогало капитану дотянуть машину, исчезло и уступило место тягучему отупению.

Появилась экстренная команда порта. Дюжие молодцы зацепили корабль и поволокли по рулёжке в сторону высоких сараев. Хлойка с надеждой поглядывала на Матиуша. Но он был не в силах посмотреть ей в глаза. Не в силах сообщить о сокрушительном фиаско.

Спустя два часа капитана увезли в королевский суд. Дау «Божия воля» арестовали. Груз его предполагалось пустить с молотка. Что же до выполнения патентных обязательств, это будет решать другой суд. Прибыл представитель Золотого банкума. Это был низенький, плотный гном в очках золотой оправы. Банковского представителя заботила лишь судьба корабля.

Хлойку, по счастью, никто не трогал. Закон налагал всю ответственность на капитана. Сопилотка сидела на гостевой скамье и не знала куда себя девать. Её страстная натура требовала немедленного действия, жертвенности, но что можно было сделать в этой ситуации?

Матиуш выслушал королевского обвинителя с угрюмой покорностью. Очень хотелось спать. Силы оставили небохода.

— Вы признаете себя виновным, капитан Конагинский?

— Да, ваша честь, признаю.

— Суд удовлетворяет прошение королевского обвинителя и назначает вам срок каторжных работ. Корабль определяется в сомнительный фонд. Ежели по истечению трех дней никто не явится его вытребовать, он будет принят в казну королевского авиафлота.