Судебные приставы подняли под руки сломленного горем Матиуша и потащили в камеру. Хлойке хотелось кричать от ужаса, от страшной несправедливости. Но кричать было бесполезно. И она лишь сжимала и разжимала кулачки.

По окончанию заседания её попросили выйти вон. Теперь слушалось другое дело. Не зная куда податься, гномка грустно брела по куверским проспекциям. Обезумев от горя, Хло даже не замечала, что очень голодна. Она просто шла и шла, не разбирая дороги.

Постепенно стемнело. Не придумав, что делать, девушка опустилась на скамью и обхватила голову руками. Внезапно рядом с ней возник толстый гном.

— Милая барышня, насилу вас разыскал. Ну, куда вы так убежали?

— Кто вы, а, из банкума?

— Да, позвольте отрекомендоваться, менажир депарции долговых тяжб Самуэрс Качвы.

— Меня зовут Хло Меджувазру, я сопилотка «Бово».

— Да, да, нам это известно. Милая барышня, у вашего друга возникли некоторые затруднения.

— Каторга!

— Да, злоключения его, по всей видимости, только начинаются.

— Вы говорите об этом с такой лёгкостью!

— Барышня, я напомню вам, моя работа — судебные тяжбы. Каждый божий день я вижу, как рушится чья-то жизнь. Простите великодушно, если я кажусь вам немного циничным.

— Что уж тут сказать.

— А и ничего не надо говорить. Я нашел вас по делу, стало быть внимательно меня слушайте, со всем уважением к вашей персоне, конечно.

— Говорите, что вам надо, товарищ Качвы.

— Дело обстоит таким невеселым образом, что судебные стряпчие так повернули, что кораблик наш тю-тю, уплывёт прямо им в ручки. Я, конечно, могу вызвать капитана, он отведет машину в республику.

— Но трех дней на это может не хватить?

— Именно так. Трех дней очень мало. А хороший небоход обойдется банкуму в кругленькую сумму.

— Что вы хотите от меня?

— Ежели я выпишу вам временное капитанское удостоверное письмо, вы поклянетесь перегнать корабль на родину?

— Что? Не понимаю вас.

— Барышня моя, барышня. Ваши приключения окончены. Кувер — это далеко не то дружелюбное место, где бы я хотел видеть ваши страдания. Отведите машину обратно. Золотой банкум заплатит вам за перегон. И начинайте новую, сытую жизнь. Давайте поможем друг другу. По рукам, госпожа Меджувазру?

— Всё это звучит дико. А как же Матик? Как мы его тут бросим?

— Барышня, очнитесь! С вашим другом покончено. Королевская каторга — это билет в один кон.

— Но я просто не могу.

— Хватит ныть. У меня дорого время. Я ей деньги предлагаю, много денег, а она кочевряжится. Не советую!

— Ну… хорошо. Я согласна.

Толстенький банкумный менажир просиял от удовольствия. Он тотчас пригласил Хлойку в ближайший герберг, накормил ужином и оплатил постой.

Они договорились с утра поехать в авиапорт и заявить права на «Бово». Когда он уехал, девушка рухнула на кровать, зарылась лицом в подушку и полночи проплакала.

Октис 1696 год. Регист-депарция народной милиции. Рорарская республика.

Свадьбу Гса запомнил, как в тумане. Во-первых, неожиданно быстро сдалась матушка. Товарищ Релена Соррел уступила настойчивости дочери. Она не скрывала, что считает такую партию недостойной. Но соединенные атаки с двух фронтов, со стороны мужа и дочери, все-таки сломили её уверенность.

Во-вторых, после памятного представления жизнь Гсы переменилась самым волшебным образом. Его ещё раз вызвали в военный комиссариат и нежно пожурили за то, что он не проявил большей настойчивости. Так, военком как-бы намекал, мол, если бы тогда, по приезду в городейник, Гса проявил большую настойчивость, то получил бы направление в части военного авиафлота.

И уже буквально на следующий день гнома привели к присяге на верность родной милиции, направляющей и указующей!

Вместе с новенькой корочкой, Гса получил гефрайторский шеврон с двумя звездочками и одной золотой лычкой над ними. В боевом авиафлоте этому званию соответствовало бы звание второго лейтенанта.

Новый шеврон был, конечно, следствием получения и должности при штабе вице-командующего. Порученец председателя комитета народной милиции — это было вообще что-то зубодробительное. Сразу за этим событием Гсу вызвали в жилищную комиссию нармила. Пожилой генерал-комиссар, расплывшись в улыбке, вручил ордер на большую куартуру с тремя спальнями.

К изумленному взору вчерашнего вспомогальца предстали роскошные, меблированные апартаменты в престижном районце. Дом, в котором он поселился, имел особое ведомственное подчинение. Это означало, что и уборка, и питание было заботой не жильцов, а особого комбината.

Комендант, остролицый эльф, выдал новому жильцу книжку с отрывными талончиками. По ним Гса мог три раза в день столоваться в кулинарии лекарственного питания. Несмотря на медицинское название, заведение было больше похоже на приличную ресторацию. Здесь стояли уютные столики, хорошенькие гномки прислуживали гостям. Однако, если не было желания столоваться с другими, по талончику снедь можно было взять с собой. Для этого повара выдавали керамические бидончики с удобными рукоятями. В обеденное время на небольшом присценке играл духовой оркестр.

Нечего и говорить, что дом хорошо охранялся. Причем, не силами ДНМ. Для охраны периметра особого дома использовали бойцов государственной гвардии. Госгвардейцы — лучшие из лучших.

Как только Гса обжился на новом месте, в гости к нему пожаловала любимая Данилея. Девушка, словно ураган, пронеслась по всем помещениям, ревниво осмотрела каждый закуток и осталась довольна.

— Ты так заботливо изучаешь куартуру, становится не по себе.

— Милый дружок, конечно! Мне тут жить, на минуточку.

— Э-э.

— Не тормози. После свадьбы, конечно.

— Но я даже боялся думать об этом.

— И зря. Я считаю, что ты, как честный гном, обязан на мне жениться.

— Да, с радостью! Но что скажет твоя мама?

— Би фрутфул энд мультиплай, как говорят орки.

— Дан, я серьезно.

— И я серьезно. Назвался груздем, полезай в кузов. Милый, тебе не показалось большеватой куартура о трех спальнях в таком-то доме для гефрайтора пусть и народной милиции, нет?

— Я уже ничего не понимаю.

— Гсаха, делай мне предложение, и всё будет гудово. Я обещаю.

— О, Дан, будь…

— …я согласна.

Пока шли приготовления к свадьбе, как и обещал генерал Соррел, новый шеврон упал на плечо молодому порученцу. Капнармил, капитан народной милиции. Обалдевший юный гном не мог наглядеться на себя в зеркало. Две золотые звёздочки с двумя лычками над ними. Мог ли когда-то он мечтать об этом? Сердце заходилось от восторга. Было жгучее желание заявиться в свою старую казарму и поболтать с ребятами. Но, Гса ни в коем случае не мог так поступить. Он знал, что такое жгучая зависть. Поэтому помалкивал в тряпочку, пьяный от своего нового положения.

Дел у порученца было не много. Потому что, кроме него в этой должности, в аппарате комитета служили ещё четыре полковника и два генерала. Ни одно серьезное распоряжение ему, конечно, не давали. А если и направляли куда-то, всегда посылали с другим, более опытным товарищем.

Отношения с коллегами здесь были проще. Все прекрасно знали, кто он таков, поэтому старались говорить ласково, даже немного заискивающе. Но надо сказать, что и сам Гса как-то быстро привык к этому приятному обхождению, к раболепной услужливости во всех присутственных местах.

Он продолжал приезжать раз в неделю на семейный обед во дворец вождя. Генерал совершенно по-дружески тащил его в свою курительную комнату и хвастался какими-нибудь новыми игрушками. К примеру, мог показать усыпанный бриллиантами стиль, подарок хороших эльфов или брас, или какую-нибудь безделушку. Гса обратил внимание, вице-командующий любит ювелирные украшения. Но, заметив это, благоразумно держал язык за зубами. И восторгался, хвалил работу мастеров.

В такие минуты, когда дядя Роб протягивал ему изумительную аноцламскую шигару, контрабандный конфискат, или бокал редчайшего и дорогущего красного сшонского вина, Гса ощущал волнующую радость быть так близко к этому доброму и щедрому гному. Ему казалось, что если бы отец был жив, то обязательно был таким же весельчаком и жизнелюбом.