Убыстряя темп, неслись они вскачь между небом и землей, между болью и наслаждением, между верностью и предательством.

Изощренные позы сменяли одна другую, пока, наконец, путники не достигли гранд финала. Яркий и огненный спазм пронзил их едва ли не одновременно…

Да, мальчик был определенно хорош, подумала Эльза. Юный и одновременно опытный. В какую-то секунду ей даже стало жаль такой прекрасный материал. Сколько труда, сколько умения было вложено в этот проект. Что с ним станет после отъезда провинциатора? Думалось, его просто линчуют.

Но секундная слабость прошла. Эльза хорошо знала, сколь мелко его сердце, сколь порочен и продажен был этот юный гномик. И личный осведомитель жандармерии сообщал Госпоже Таден о тех девицах, с которыми путался адмирал. Да, да. Эльза прекрасна знала настоящую цену этой красивой упаковки.

В конце концов, ему просто следует выполнить один единственный приказ. И почить навеки. Оставшись в памяти этим милым и очень приятным молодым гномом.

Великий ферзир взирал на своих собеседников с удовольствием. Амбассадоры немало порадовали хозяина государственного дивана. Королевство Ларта и алый орден Альмаики сумели договориться о странном статусе Рорара после его оккупации. К счастью, никто не дерзнул включить провинцию в свой состав. Рорару предлагался обособленный статус. Статус полностью самостоятельного государства. Это было прекрасным решением для каганата. Более того, коалиция недвусмысленно приглашала Ретендор поучаствовать в разграблении.

— Господа, священный каганат никогда не поддержит военную агрессию в мирное и дружественное нам государство. Однако, я вижу особую роль Ретендора. Это роль миротворца. Для нас было бы огромной честью расквартировать в истерзанной провинции свои военные силы дабы уберечь несчастный гномий народ от гуманитарных катастроф. Мы полны решимости протянуть руку помощи униженному и оскорбленному народу Рорара.

— Иными словами, ваше превосходительство, каганат готов сосредоточить в оккупированной территории до бригады военного авиафлота, какие-то подразделения оккупационной жандармерии и коммерсиальный флот на условиях концессий?

— В общих чертах, да. Детали участия каганата в спасении Рорара после этой страшной войны мы хотели бы обсудить в ином формате.

— Конечно, ваше превосходительство, а наша миссия состояла лишь в том, донести каганату свои добрые намерения. Коалиция готова в любой момент провести встречу на уровне первых лиц государств.

— Господа, думаю, что наши добрые монархи давно не делали другу другу столь приятных визитов. Осталось лишь договориться о месте проведения переговоров.

— Полагаю, ваше превосходительство, это прерогатива МИДа?

— Ну, разумеется.

Евк 1677 год. Монастир лаокоонитов. Империя Потет. Алый орден Альмаики.

Его императорское величество, правитель Потета шел по гулким, пустым коридорам древнего монастира. Монарх размышлял о природе человеческого общества. Люди были одной из великих рас ойкумены, они смогли создать прочное и красивое общество. Людская культура зиждилась на огромных способностях к изобретательству и магии. Для того, чтобы обучать магов были созданы духовные школы — монастиры. Кроме чисто прикладных задач эти сосуды высокой культуры, алименты знаний, воспитывали в своих стенах и чиновников. Орден не был светским государством, здесь власть религии оставалась всегда первостепенна.

Чтобы сделать процесс управления закрытым, деяния государственных мужей были обезличены. А для того, чтобы направить их в нужное русло, они были подчинены тайным ритуалам.

Выработанный за столетия порядок практически не давал сбоев. Каждая людская провинция имела статус самостоятельной империи. А весь алый орден Альмаики представлял из себя конституционную федеративную монархическую республику. Подобное наслоение идей непосвященному казалось чем-то нелепым. Но на практике это позволяло снимать социальную напряженность и эффективно управлять разбросанными по всей ойкумене территориями царства людей.

Правил орденом первосвященник, Лорд-командующий. Предстоятеля избирала из своего числа императорская коллегия. Эти выборы происходили раз в десять лет. Однако, реальная власть в государстве принадлежала сенату и правительству. А сенат в свою очередь разделялся между двумя партиям. Аффирматорами и негативистами. Вся политическая жизнь ордена была сосредоточена на острие борьбы между этими могучими течениями. Выборы в сенат и определяли лидера государства. Каждые шесть лет та или иная партия получали сенатские мандаты. Лидер парламентской гонки формировал правительство ордена. Точно так же на местах, каждые три года люди выбирали местное правительство империй.

Но политическая власть была строго разделена с властью духовной. И хоть монархам не приходилось вмешиваться в реальную политику, их влияние трудно было преуменьшить. Монархи всегда оставались нравственными ориентирами для верных подданных.

Император приостановился у картины, висящей напротив большой обеденной залы. На картине был изображен совет императорской коллегии. Этому сюжету было более трехсот лет. Традиция явно прижилась.

Раскрылись высокие створки, и правитель Потета вошел в обеденную залу. Сотни пар глаз внимательно следили за ним. Император взмахнул рукой, произнес пару приветственных слов и разрешил приступить к трапезе.

За отдельным столом ректор-настоятель ожидал монарха. Когда император подошел к столу, ректор выдвинулся ему навстречу, низко поклонился и пригласил на почетное место.

Они перебросились парой протокольных фраз и приступили к еде. Император оставался немногословен. Нельзя сказать, что этот визит тяготил, напротив, ему даже хотелось приехать сюда. Но, более чем за полтора года, правитель Потета так и не смог ранее посетить свою альма-матер.

Изредка монарх смотрел и видел, что послушники, не поднимая глаз, осторожно рассматривают его. Это было понятно. Еще полтора года назад он не смел бы даже думать о том, чтобы сидеть за одним столом с ректором-настоятелем. Но сегодня ректор прислуживает ему.

Император исподволь окинул взглядом залу. И нашел того, кого искал. Милый дружочек сидел в третьем или даже четвертом ряду. Как и все остальные послушники, он не поднимал глаз, старался не нарушить предписанного этикета.

Бранис 1676 год. Монастир лаокоонитов. Империя Потет. Алый орден Альмаики.

Весна ворвалась в наш мир. Мальчишки весело шумели, нарушая заповедь добросерьезности. Мэтти и Кроджер бежали среди ватаги послушников. Вдруг навстречу из-за угла вышел ревизор-комендант преподобный Риго. Это был пузатый монах со злыми, острыми глазами. Он недовольно вскрикнул, останавливая бегунов.

— Вы ведете себя неподобающе! В такие трагические дни! Мне просто больно на вас смотреть, олухи. Окститесь!

Ребята пристыжено переглядывались между собой. Да, отбегались…

По всей империи был объявлен траур. Почил в бозе император Негатрик. Потет ждал избрания нового монарха.

Мэтти и Кроджер обсуждали случившееся. Мэт сказал, что это явно хорошая новость, потому что хоть сейчас и пост скорби и кормят хреново, но зато когда воцарится новый предстоятель, будет роскошный и сытный обед. Кроджер смотрел на ситуацию иначе.

— Дурак ты Мэтти, не о том думашь! Прикинь, ведь у нас с тобой есть все шансы стать правителем империи.

— На всё божия воля.

— Да причем тут воля? Чисто наблюдение. Рехонский монастир уже избирал? Трумериане избирали. Долитлы избирали. Всё, теперь черед лаокоонитов.

— Ну, это абсолютно голословное утверждение.

— Слышь, ты риторику мне тут не включай, харе.

— Крод, в нашем монастире много послушников.

— Эт да. Но. Избирать будут только среди тех, кому нет еще шестнадцати, но больше чем двенадцать.

— Согласен, но даже таких тут предостаточно.

— Я знаю, выберут меня!

— Император Кроджер Великодушный, ха-ха-ха.