Александр осторожно сел на край кровати. Оглядел комнату. В противоположном углу стоял большой старинной сундук. Стол накрыт вышитой бело-синей скатертью. Его джинсы аккуратно висели на стуле перед ним. У дверей стояли кроссовки и дорожная сумка.

Его взгляд вернулся к бедру, шрамы уродливо покраснели до колена и вниз до икры ноги. Тот, кто раздевал его, должно быть, испытал отвращение.

Он схватился за изголовье кровати и попытался встать. С усилием поднялся. Сделал шаг. Боль перерезала его. Отправила обратно назад. Он покачнулся и рухнул бы на пол, если бы его не поддержала сильная рука.

– Медленно, медленно, – хриплый голос казался ему знакомым.

Старик осторожно подвёл его к стулу.

– Пружина кровати висит. Ты утонешь, и будет хуже. – Он слегка подтолкнул его, чтобы он сел.

Твёрдая плоскость под ним помогла ему. Туман перед глазами рассеялся. Поднял голову и наконец увидел его.

Высокий, коренастый старик. Ему, должно быть, больше семидесяти. Из-под белых густых бровей смотрели голубые глаза, которые ничего не упускали.

– Как тебя зовут?

– Александр…

– Хорошее имя, – кивнул старик, – Я Слав, можешь звать меня дядя Слав – уставился на него и утвердительно кивнул – Всё будет хорошо. Всё, что тебе нужно, это еда, хорошая еда… – он нагнулся, расстегнул молнию на сумке и покопался внутри. Достал смятый спортивный костюм, свитер. Передал их ему – Сможешь ли ты переодеться сам?

Помог ему одеться и вывел из комнаты.

– Здесь можно помыться. – Старик открыл дверь и махнул рукой – Потом иди на кухню.

Он посадил его рядом со старым, раскривленным столом, накрытый чистой клеёнкой, поставил миску с молоком. Подтолкнул банку с мёдом и хлеб.

– Проглоти две ложки меда натощак. Затем сделай себе попарру.

Александр лизнул ложку мёда. Тёплый и сладкий, он наполнил рот, медленно спустился вниз и согрел его тело. Послушно размял хлеб в миске и начал есть. Попарра? С молоком? Он не помнил ел ли её в детстве. Но внезапно почувствовал себя сытым. И в порядке.

Хорошо! Очень, очень хорошо!

Старик не оставил его. Подождал, пока он съел всё в миске. Взял её, быстро вымыл и вывел его на улицу.

Они молча пошли по тропинке за домом. Шли медленно. Первые метры заставили его задыхаться. Тропинка плавно поднималась вверх.

Александр мучительно продвигался. Прислонился к близкому дереву и тяжело дышал. Ждал, пока боль утихнет, дыхание не успокоится, и делал ещё несколько шагов. К следующему дереву.

Старик шёл рядом с ним. Он ждал молча и спокойно.

Александр не знал, сколько и как далеко прошёл. Чувствовал себя так, будто прошёл километры. Много километров.

– Присядь, присядь. – дядя Слав подхватил его – Садись.

Последние метры он прошёл почти бессознательно. Ему потребовалось время, чтобы понять, что сидит на скамейке, опираясь спиной к нагретой солнцем скале. Время, чтобы увидеть бархат на противоположных склонах и крутой обрыв у ног. Время, чтобы услышать песню воды, прыгающей с камня на камень и заблудившейся где-то в зарослях вдоль реки.

Возвращение было той же пыткой.

Он лег и сразу заснул. Глубоко и без снов. Впервые за долгое время.

Мучительный подъём был повторен на следующий день. И на следующий…

Ему потребовались дни, чтобы понять, что километры, которые, как он думал, проходил каждый день, было всего двести метров. Что крутой подъём – это пологая тропинка.

Он застрял в лесу – как раненый зверь, облизывая раны. Первые несколько недель он просто существовал. Еле волочился, тяжело дыша, по лесным тропинкам. Его раны болели. Каждый шаг причинял ему боль. Каждый глоток воздуха входил и выходил из груди, как огонь.

Его хозяин, дядя Слав, тихо поддерживал его. Утром ставил перед ним большую миску свежего молока. Иногда с добром словом, иногда с гневным бормотанием настаивал на том, чтобы его выпить. С ним было лучше не спорить. Александр также покорно облизывал ложку с мёдом. Затем он ходил по тропинкам. Рядом с ним был дядя Слав. Не оставлял его. Внимательно следил за ним. Он остановливался отдыхать, когда замечал, что Александр устал. Говорил, показывал что-то.

Очень часто слова не доходили до Александра. Он шёл механически, с какими-то остатками воли. Когда у него кружилась голова, когда воздух не достигал до лёгких, и боль обжигала его как жидкая лава, он останавливался. На короткое время.

Не говоря ни слова, снова вставал и начинал ходить. Сгорбленный, убитый мужчина. Тень человека, которым он когда-то был. Шёл, не видя, не чувствуя, не слыша. Шёл, потому что знал, что если остановится, то больше никогда не сможет пойти.

День за днём.

День за днём.

Постепенно, даже не замечая этого, переходы становились длиннее. Его тело начало легче справляться. Боль уменьшалась. Ему становилось легче дышать.

Дядя Слав уводил его всё дальше и дальше. Он не оставлял его в покое, но терпеливо стоял рядом с ним.

Так проходили дни.

Недели.

Месяцы…

Александр ел мёд, пил молоко и… выздоравливал.

Дядя Слав включил его в домашние дела. Саша убирал в доме. Кормил свиней, кур, даже коз начал доить. Иногда выводил коз на пастбище.

До тех пор, пока однажды в конце лета он в удивлении не остановился посреди прохода – ничего не болело. Изумлённый, он вслушался в себя. Мысленно прошёл по всем шрамам на своём раненом теле – боли не было!

– Не больно? У меня ничего не болит?! – сказал он недоверчиво, больше про себя, но дядя Слав его услышал. Он улыбнулся из-под усов, похлопал его по спине и двинулся дальше.

– Мне не больно! – Громко кричал. Слова повторялись эхом между осыпями и камнями и исчезали в деревья внизу. – Не больно-о-о…

Дядя Слав уже спрятался среди скал. Улыбающийся, пошел за ним.

Впервые Александр отправился самостоятельно в поход однажды утром, когда старика позвали в мэрию.

Положил бутылку воды и свитер в сумку. Перекинул её через плечо и двинулся по дороге за домом. Он спустился через лес к реке. Пошёл по еле заметной тропинке к Крепости. Скалы торчали над деревней. Они манили его к себе. С тех пор как впервые увидел их, был привлечён ими. Как будто они звали его – беззвучно, безмолвно. Давным-давно и настойчиво.

Снизу они выглядели недоступными и страшными.

Вблизи это были несколько скал, обросших желтоватыми лишайниками и хилыми можжевельниками. Небольшой луг между ними был усыпан крошечными белыми и розовыми цветочками. Он сел на камень и посмотрел вниз.

Александр был удивлён, обнаружив, что не запыхался. Почувствовал силу, которая незаметно просочилась в него. Впервые за несколько месяцев он почувствовал себя спокойным. И в согласии с самим собой.

Он стоял один. Один на многие километры в окрестности. Вокруг него шелестел ветер. Он приносил ухание сосен. Где-то высоко перелетела стая птиц. Маленькая ящерица пробежала между скалами и спряталась в расщелинах.

Огляделся удивлённым и немного поражённым лугом и окружающими скалами. Он уже был здесь. Был! Много раз!

Во сне.

Был маленьким мальчиком четырёх или пяти лет и плакал беззвучно в темноте. По его лицу текли слёзы. Его маленькие кулачки беспомощно сжимались. Не мог! Он не мог остановить гневные крики, глухие удары и тихие, болезненные стоны матери в другой комнаты. Не мог…

Потом пришёл Старик. Никогда не узнал его имени. Он взял его за руку и повёл. Александр НЕ понял, как они достигли маленького луга. Сели на мягкую траву между камнями. Старик произносил тихие неразборчивые слова, но их значение доходило до него.

– Ты всегда можеш приходить сюда во сне – мужчина вытер слёзы с его лица. Он наклонился, взял его за руки и слегка улыбнулся – Один день ты сам найдёшь это место. И тогда всё будет хорошо. Помни! Всё будет хорошо! – Он повторил слова, обнял его и исчез.