– Тихо! – шикнул я и затаился, прислушиваясь – нет ли погони?

Стражи, кажется, отступили. Видимо побоялись лезть в людские жилища. Вот и правильно, мы уже не на территории Крусхе, здесь призраки бессильны – успокаивал я себя.

Наконец, когда стало окончательно понятно, что погони нет, я обернулся.

– Все в порядке. Они…

Договорить не удалось – Лекса не дала. Раздобыв где-то дубовую ножку от стула, она замахнулась ей.

– Что ты… – начал я, глупо улыбнувшись.

– Я предупреждала, – выдохнула девушка и нанесла удар.

Дубовая ножка врезалась в скулу и повалила меня на пол. Я неуклюже вскинул руки и рухнул на спину. Сознание подернулось туманом. Боль, боль, боль…

Вот ведь дурак! Не надо было глаз с нее спускать!

Сквозь кровавое марево я чувствовал, как нежные руки девушки шарят по мне в поисках камня.

– Где он? Где же он, черт тебя возьми?! – в нетерпении выкрикнула Лекса, как следует тряхнув меня. Мои челюсти смешно клацнули от этого движения.

– Куда ты его запрятал?!

Ха! Не такой я дурак, чтобы хранить ценные вещи в карманах. Уж кому-кому, а вору эти прописные истины известны с рождения – вещи надо прятать там, где их точно искать не будут. В карманах только дураки хранят ценности.

Девушка, кажется, тоже сообразила, что в карманах магического артефакта нет. И начала искать там, где обычно нормальные люди не прячут вещи.

Трусы? Ха! Лекса, ты вновь держись меня за дурака. Хотя поиски весьма приятны для меня. Ах, эти нежные девичьи пальцы! Смотри внимательнее, может и в самом деле вскоре найдешь там камень?

– Где он?! Где артефакт? – прошипела Лекса и со злости сжала кулаки.

– Ой! – выдохнул я, выныривая из тумана неги.

– Где?!

– Полегче!

– Мне нужен Ловец Снов! – отчеканила Лекса.

– Зачем же бить стулом? – возмутился я, ощупывая голову.

Кров нет, только огромная вспухшая шишка. Приложить бы чего холодного, а то рог вырастет.

– Я перережу тебе горло, клянусь богами! Отдай мне камень!

Я выхватил руку Лексы и вывернул за спину. Девушка ойкнула, сморщилась. Пропищала:

– Отпусти!

Такой прыти она явно от меня не ожидала.

– И не подумаю, – ответил я, поднимаясь на корточки и разворачивая спутницу к себе лицом. – Рассказывай. Все как на духу, да ничего не скрывай. Я спас тебе жизнь, и уже не в первый раз, так что ты мне должна. Говори все как есть.

– Не скажу, Харпер! – вдруг взглянув мне прямо в глаза, произнесла девушка. Лицо ее горело нездоровым румянцем. – Тебе все равно не понять.

– А ты расскажи так, чтобы я понял.

– Харпер, я же сказала, что это опасно. И для тебя, и для меня. Да отпусти ты! Больно!

– Что за Ковен такой? И кем ты там приходишься? Главная ведьма, небось?

Лекса рассмеялась, но не было в этом смехе ни грамма веселья.

– Ну! Говори! А не то…

– Хорошо-хорошо! – вскрикнула девушка, когда я нажал на вывернутую руку чуть сильнее.

– Вот и молодец.

– Отпусти.

– Ищи дураков!

– Я расскажу, правда. Все равно терять уже нечего.

Я некоторое время колебался, размышляя – верить ли ей? Потом все же отпустил.

Лекса потерла руку, тяжело вздохнула.

– Ну и? – с нажимом произнес я.

– Ковен Черных Ведьм – это не то, что ты себе сейчас представил.

– А я пока ничего еще не представлял.

Лекса не весело улыбнулась.

– Обычно, когда кто-то слышит это название, сразу представляет шабаши и пляски у костра с поеданием живых младенцев. На самом деле все не так.

– Правда? Мне казалось, что ведьмы, это…

– Вот видишь, и ты заблуждаешься. Черный цвет в названии означает свободу. Черный цвет – это отсутствие света, при котором можно постоянно следить за кем-то. Вспомни, в камерах у самых опасных преступников в башне Болеон, всегда горят факелы, даже ночью – чтобы стражники могли круглосуточно следить за преступниками. А ночью ничего не видно, нет контроля, свобода действий. Такая вот философия у Ковена. Мы занимались тем, что создавали лекарства от болезней, изучали причины появления тех или иных заболеваний, делали заготовки из трав и различные выжимки. И все это в тайне. Потому что многие вещи до сих пор официально под запретом. Например, вскрытие трупов людей. А ведь только так можно понять, что же делает определенная болезнь с организмом.

– Не все ли равно, что она делает, если пациент – уже труп?

– Но ведь это может спасти других!

Лекса говорила с жаром, жестикулируя руками, и я просто стал ее слушать, стараясь не задавать лишних вопросов, зная – когда человек увлеченно о чем-то рассказывает, он сам все выложит, без всяких наводок.

– Нас было четырнадцать человек. Мы помогали друг другу, старились раз в месяц собраться чтобы поделиться каждый своими наработками. Иногда составляли небольшие планы того, в каком направлении будем двигаться дальше. Мы пытались совместить магию и медицину, чтобы найти ответы на вопросы. Порой у нас были неудачи. Но чаще – мы находили ответы. Мы создали очень много рецептов для различных снадобий и порошков от различных неприятностей – укусов ядовитых пауков и змей, от жара и озноба, от болотной лихорадки и трясучки, от носовой грыжи и кожной сыпи, да тысячи их! Да, мы были вне закона. Да мы нарушали правила. Но все ради того, что лечить людей! Кто пишет эти законы? Глупцы! Вот, к примеру, почему нельзя вскрывать трупы? Человек все равно уже мертв, ему не будет больно. Но он может спасти других людей, кто заболел похожей болезнью. А то, что они говорят про душу, которая травмируется при таком вмешательстве – полная ерунда! Как тогда по их логике существуют души тех, кого, к примеру, задрали дикие звери? Или изрубили в требуху какие-нибудь головорезы? Их тела ведь тоже повреждены.

Вопрос повис в воздухе.

Логика в рассуждениях девушки имелась и что-то возразить было сложно.

– Эти законы – бред! – воскликнула Лекса и мне пришлось даже показать ей знаками, чтобы она немного поутихла – вдруг нас услышал стражи?

– Эти законы – полная чушь! – шёпотом повторила девушка. – Но с ними необходимо было считаться. Поэтому наш Ковен был тайным. Никто не должен был про него узнать. В противном случае нас бы всех просто сожгли бы на костре. Конечно о строгой конфиденциальности говорить не приходилось – старшие из ведьм часто принимали заказы от людей на изготовление того или иного лечебного препарата. Тогда-то и произошел раскол в Ковене. Точнее мое изгнание.

Лекса поникла.

– Что случилось? – спросил я, погладив девушку по плечу.

– Поступил один из таких заказов. Правда, не совсем обычных. Нужно было создать яд.

– Яд? – удивился я. – Вы же не наемные убийцы вроде?

– Вот и я удивилась этому. Лекарства, отвары, порошки – да, но то, что способно убить человека или причинить ему вред – никогда. Но старшие ведьмы думали иначе. Сдается мне, что цена вопроса была слишком высока и соблазнительна, они просто не смогли отказаться. Я сочла это предательством постулатов Ковена и все высказала на очередном собрании. Тогда меня и изгнали из Ковена. Меня никто не поддержал, ни старшие, ни младшие. Единогласно приняли решение об изгнании!

– Постой, не совсем понимаю, – перебил я девушку. – Зачем просить вас создавать какой-то новый яд, если можно на Нижнем рынке купить любую отраву, какую пожелаешь – были бы деньги.

– Это не обычный яд. Думаю, что делался он для очень высокопоставленного чиновника, потому что одним из условий его применение было индивидуальное воздействие.

– Это как?

– К примеру, подмешал ты яд своему врагу в еду, а он дает попробовать ее своему слуге. Слуга должен остаться в живых, чтобы не возникло никаких подозрений, а тот, для кого предназначается отрава, точно бы умер.

– Вот это ювелирная работа! – присвистнул я. – А разве такое возможно?

– До сего момента – нет. Поэтому и обратился неизвестный заказчик к нашему Ковену. Я решила не дать Ковену сделать этот яд. Я разузнала, что Ковену для изготовления этой отравы понадобился артефакт.