– Шмыг сбежал. Извините. Мы уже уходим.

Мне удалось отступить назад, помахивая Шмыгом вместо маятника, когда хамелеонша завизжала. Вокальные способности у нее похуже, чем у сирены, и впечатлить не удалось, но за питомца обиделась. Шмыг очень воспитанный: регулярно купается, ест из мисочки, задания отлично выполняет, а тут такое отношение.

Я осторожно пятилась, глупо улыбалась и составляла заклинание. Последний шажок и можно применять: астерид не допрыгнет. Есть! Зелень в беседке поменяла цвет на бурый в крапинку. Девушка тут же умолкла и скосила взгляд к носу: странный способ сосредоточиться. Трудись, трудись, все равно не получится побороть инстинкт. Один щелчок пальцев и хамелеонша сравнялась в цвете с беседкой и теперь походила на большую кучку, которую оставил испуганный хоботник4.

Парень бросил на меня уничижительный взгляд, но доказать авторство не смог: поймать хухрика «на горячем» гораздо сложнее, чем его самого. Хамелеонша выскочила из беседки и помчалась в другую перекрашиваться. Молоденькая совсем: взрослые хамелеоны лучше контролируют способности. Краснокожий рыцарь остался разрываться на противоречивые половинки: то ли убирать хулиганскую расцветку беседки, то ли ловить вредителя.

Пока он мучился выбором, я прошмыгнула в ресторацию, заняла закрытую кабинку и приготовилась ждать. Вскоре дверь отрылась, никто появился, а меж тем та захлопнулась обратно. Это кто такой скромный, что за дверью прячется?! Пока размышляла, над столешницей появилась голова мужчины с характерным гребешком вместо волос на голове. Так вот в чем дело! Я вольготно развалилась на диванчике перед столом, и последний частично загородил дверь. Не повезло хамелеону с ростом: любой хухрик и то повыше будет.

Выпрямилась в кресле для придания солидности и протянула конверт с пшикограммами. Хамелеон разглядывал придирчиво, даже гребешок шевелился от усердия, и тоненько позвякивали многочисленные колечки, которыми тот украшен. Лицо исказила злобная гримаса, а цветные полоски на коже, которыми щеголяет каждый представитель его вида, потемнели.

– Что ж, – изрек он, запихивая конверт во внутренний карман пиджака, – работу, вы, выполнили качественно. Зато срок задержали невозможно. Я, так и быть, не стану требовать с вас неустойку, но оплаты, вы, конечно, лишаетесь. Уверен, вы и не рассчитывали на нее после такого.

Он говорил и говорил, но я больше не слушала. Ярость ощутимо булькала и пробивалась наружу, а глаза застил кровавый туман, но улыбка так и не исчезла с моего с лица. Когда подрабатываешь компроматом, приходится мириться с возможными мошенниками. Только те, кто однажды обжулил меня, больше никогда к этому не прибегали не только со мной, но и с остальными тоже.

– Конечно, Олиандр. Моя ошибка. Понимаю. Извините за задержку.

Из-за стола выходила, стараясь не смотреть на самодовольную рожу неумного коротышки. Природа не только обделила его ростом, но и умом тоже, зато родители, в насмешку не иначе, дали шибко звучное имя. Рассчитываться не стала: пусть думает, что это единственная месть за неуплату честно отработанного гонорара.

Мой путь лежал обратно в корпорацию «Ор Оф Гумани», а план строился на том, что Ортегаса в кабинете ныне нет. Перестраховаться все же не помешает, так что сперва заглянула к флайтам – маленьким дракончикам, которых можно убедить поработать извозчиками. Все они выбирали разное вместо оплаты: драгоценные камни, сладости, украшения, возможность жить в городе.

Диких флайтов в город не пускали, а тех, кто не имел специального колечка на кончике хвоста, как знака принадлежности к владельцу, безжалостно выгоняли. Они возвращались. Их снова отлавливали. Так до бесконечности, ведь, средства защиты от флайтов нет. Но после десятка выдворений, многим настолько надоедало метаться и прятаться, что соглашались на работу. Даже самые мелкие из них выше ростом взрослых хозяев, и без усилий поднимают подобный груз. Они считают, что и не работают вовсе, а делают одолжение. Так оно и есть, ежели подумать.

Флайта Ортегаса нет, можно открывать проход в кабинет. Записку с коротким «Олиандр Лойр» положила на его стол под стекло, чтобы точно не улетела. Скорпиус умен и отлично понимает, что я выполняла заказ. Это не отменяет злости на меня и желания поквитаться, но теперь ему есть на кого перенаправить избыток энергии.

Оличка не знает, во что ввязался: нет противника страшнее разозленного скорпиуса. Ортегас в ярости и пока не может дотянуться до меня, нацелится на хамелеона.

– Вот, так мой хороший. Теперь тебе есть чем заняться, кроме меня.

На прощанье таки схулиганила: поцеловала записку и вернула назад. Надеюсь, он не относится к тем магам, что способны по капельке помады разыскать целого хухрика.

Скорпиус так резко откинулся на спинку кожаного кресла, что то жалобно скрипнуло под немаленьким весом мужчины. Ноги закинул на дорогущий стол прямо в ботинках, закрыл глаза и отрешился от действительности. Ргушный5 хухрик сбежал с такой скоростью, что отследить точку выхода не удалось. Поиск с воздуха тоже ничего не дал, только загонял флайта и отморозил хвост. Свой, а не флайта.

Ортегас вовсе не предался меланхолии, как казалось со стороны. Он просчитывал варианты мести, строил планы поиска и размышлял о том, что убийство хухрика подсудное дело. Свою свободу он ценил больше мести так что, пока не отловил секретаршу (бывшую!), стоит придумать изощренный ответ.

Он открыл глаза, изучил лепной потолок и впервые после ремонта во всем здании корпорации задумался над сакраментальным: «Какого ргуша?». Лепнина подходила к офису так же, как сирена к работе. Сирены отлично скандалили, истерили, разносили стекла голосом, короче делали все, что угодно кроме работы.

Вспомнив о любовнице, скорпиус спустил ноги на пол, уселся поглубже в кресло и потянулся к подгляду. Подглядом хитрое устройство прозвали за мелкий дефект. Небольшая коробушка устанавливала связь между двумя желающими пообщаться и выдавала просвечивающую картинку говорящих. Та подрагивала в воздухе и висела сама по себе точно над приемником, расположить который можно где угодно. Идиллию нарушало самовключение устройства и запись всего происходящего в комнате. Одного подгляда в семье зачастую оказывалось достаточно, чтобы вскоре чета разлетелась по свету, не забыв громко выяснить отношения.

Ортегас нажал на вызов Ирмы и замер, стараясь не шевелиться. Такую привычку рано или поздно приобретали все владельцы умных коробков, но ни один не признавался, что надеется подсмотреть.

– Что ты. Что ты. Дорогуша, ну при чем тут скорпиус? Зачем нам скорпиус? Я сегодня порвала с ним, как ты и хотел. Не веришь? Зря! Я так ему и сказала. Я сирена, как ты можешь мне такое предлагать. Дорогуша, он думал, что я стану его любовницей, представляешь?

Мужчина заткнул себе рот кулаком, чтобы не заржать в голос: зачем любвеобильная сирена ходит к нему в кабинет знала вся корпорация. Более того, сотрудники ближайших кабинетов разбегались, как только видели старательно виляющую задницей Ирму. И только один хватайка6 оказался достаточно глуп, чтобы поверить в добродетель сирены.

В общем, подсмотреть не удалось, а вот подслушать очень даже. Судя по черноте на экране, подгляд Ирмы валялся в бездонной дамской сумочке. Слушать так можно еще долго: обнаружить подлянку девушка может разве что случайно, но все, что хотел глава корпорации уже услышал. Он сбросил вызов и спрятал коробок под черный звуконепроницаемый колпак: пропущенный вызов можно и повторить, восстановить репутацию намного сложнее.

Скорпиус поднялся, собираясь уходить, когда заметил кое-что интересное: маленькую записку под стеклом с оттиском женских губ.

– Это кто же у нас такой пылкий? – пробормотал Ортегас, доставая записку. – Олиандр Лойр.