–– Это может иметь разные объяснения. Например, после нас эволюция шла довольно медленно, прежде чем возникли некие разумные существа. Те же "пустынники" и верлиги. Вероятно, последние смогли создать свою цивилизацию гораздо раньше "пустынников", поэтому и развитие их находится на более высоком уровне. А зачем им снабжать зависимую от них и не слишком развитую расу своими передовыми технологиями и машинами? Это может привести в будущем к появлению сильного конкурента.

–– Конкурента? В каком смысле?

–– Ну, предположим, что очень гуманные верлиги стали обучать "пустынников" наукам, передавать им все свои самые передовые знания и плоды научно–технического прогресса. Те, словно губка, быстро усвоят эти знания, будут самостоятельно создавать машины и прочие вещи, по сути станут равными своим "опекунам". Но поскольку их отношения ранее были отнюдь не равными, то в коллективном сознании расы постепенно должен был сложиться внутренний протест и негативное отношение к своим благодетелям. А это обязательно должно привести к противостоянию и конфликтам. Я думаю, что верлиги понимают это и не спешат подтягивать "пустынников" к своему уровню развития.

–– Логично, – согласился с ней Эйвен. – Но я не могу понять почему конкуренция и конфликт между разумными существами неизбежны? Разве нельзя жить в согласии пусть даже с разными расами, на основе взаимной помощи и полезности, как тот колючий куст, "кролик" и "шмели"? Это ли не пример взаимодействия совершенно разных видов на благо всех?

–– Мой мальчик, ты – идеалист, – ответила МАМА и грустно улыбнулась. – В истории человечества никогда не было примеров такого сотрудничества даже внутри собственной цивилизации. Как ты знаешь уже, она всегда была разобщённой и очень конфликтной, что в конце концов и привело её к полному краху и всемирной катастрофе. Нам же предстоит решить задачу и вовсе почти не решаемую: наладить мирный контакт с иными цивилизациями, появившимися на Земле, пока наш Мир "спал". Но мы должны решить её, иначе либо снова война на уничтожение и снова катастрофа, либо нам придётся искать другую планету, пригодную для жизни и создания новой цивилизации людей.

–– Да, кто бы мог подумать, что мы встретим на своей родной планете сразу две разумные расы? – задумчиво вымолвил Эйвен.

–– Создатели наших Миров допускали такую возможность. Они ведь погрузили их в "сон" на миллиард лет не из какой–то прихоти, а с целью дать планете очиститься и восстановиться, предоставив ей долгий и свободный путь развития. Создатели рассчитали вероятность появления на Земле иных разумных видов и цивилизаций, и она оказалась довольно высокой. Но они пошли на этот эксперимент, потому что верили в будущее Человечества. Те люди, которые будут рождены здесь, получат новый менталитет и разум, исключающий агрессию и насилие по отношению к друг к другу, прежде всего, и к другим разумным расам тоже.

–– И это благодаря тебе, МАМА, – сказал Эйвен с нежной и благодарной улыбкой, – и всем другим МАМОЧКАМ.

–– Спасибо, сынок, – ответила она и вдруг насторожилась, глядя на горизонт.

Эта настороженность МАМЫ передалась и Эйвену.

–– Что случилось? Что ты увидела? – спросил он.

–– Кажется, с запада идёт буря и несёт много пыли и песка. Давление резко падает… Это очень сильная буря.

–– Это опасно?

–– Нам с тобой ничто не угрожает, но лучше приземлиться и переждать ураган. Давай–ка подыщем место стоянки…

Вскоре они опустились на довольно пологий наветренный склон дюны, поросший редкой травой. Челнок сразу же закрепился на ненадёжной поверхности, вонзив глубоко в песок два бура. Стало быстро смеркаться, хотя солнце стояло ещё довольно высоко. Буря надвигалась стремительно, заволакивая плотными клубами пыли полнеба. Это была впечатляющая картина. Бурую клубящуюся стену пронзали разряды сотен мощных молний. Вмиг стало совсем темно, а челнок стал содрогаться от неистового натиска урагана. В просторной кабине вспыхнул мягкий свет. Эйвен видел, как по прозрачному обтекателю струятся потоки мелкой пыли и песка вместе с разрядами электричества.

–– Какая мощь! – негромко воскликнул Эйвен. – Это сколько же песка перемещается на сотни километров? Наверное тысячи тонн?

–– Возможно, десятки тысяч… – сказала МАМА. – Скоро ночь. Располагайся на отдых, сынок.

5.

К утру всё стихло. Обтекатель челнока был идеально чист и прозрачен. Эйвен проснулся и с минуту лежал на ложе кресла–трансформера, закинув руки за голову и любуясь бирюзовым небом без единого облачка. Затем, потянувшись, он встал и приказал челноку убрать обтекатель. Воздух был свеж и чист. Эйвен ощутил едва уловимый пряный аромат то ли трав, то ли цветов. Это его несколько удивило. "Неужели, где–то близко оазис?" – подумал он. И только сейчас он заметил, что рядом нет МАМЫ. Эйвен осмотрелся вокруг, но её нигде не было видно. Вероятно МАМА, пока он спал, решила отправиться на разведку местности. Эйвен не беспокоился за неё, ведь МАМА была практически неуязвимой и могла дать отпор любым чудовищам и целой армии агрессоров. Он выбрался из безопасного чрева челнока и обошёл вокруг него. Следы МАМЫ он обнаружил с противоположного борта. Они вели на юг.

Эйвен решил отправиться на прогулку в другом направлении. Его почему–то манил путь на север. Отдав приказ челноку, Эйвен пошёл выбранным курсом. Пройдя с километр, он увидел каменистую гряду, выступающую из–под песков серыми выветренными глыбами. Гряда была не высокой, но всё же господствовала над дюнами, и с неё можно было обозревать местность на значительное расстояние. Приняв решение, он зашагал к ней кратчайшим путём. Вдруг Эйвен увидел прямо перед собой большую воронку в песке. Что–то заставило его остановиться на краю, словно тревожный звоночек прозвенел в мозгу. Он посмотрел на дно. Ничего подозрительного. Преодолеть это препятствие не представляло никакой проблемы, но он решил обойти воронку, показавшейся ему уж слишком ровной. Это Эйвену не понравилось. Но не успел он сделать и шага, как песок под ним заколыхался и стал скатываться вниз. Эйвен отчаянно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, но ноги уже заскользили вниз вслед за песчаным склоном. Он успел увидеть, как из центра воронки появились огромные клешни, которые гребли песок, увлекая жертву к себе.

Эйвен среагировал мгновенно, ударив по клешням ярким жгутом плазмы. Обрубки конвульсивно задёргались, а дно воронки зашевелилось и вспучилось. Юноша упал на спину и скользил вниз, но не запаниковал, концентрируя свою Силу на нужное действие. Вдруг он увидел, как из–под массы песка появилась ужасная и отвратительная голова монстра с четыремя крючковатыми мощными жвалами, обрамлёнными множеством усиков или щупалец. Пасть монстра широко раскрылась, и Эйвен выстрелил в неё, тут же "вышвырнув" себя из ловушки.

Едва он приземлился на ноги метрах в пяти от воронки, как из неё взметнулся высокий фонтан песка и пыли, и над краем появилась голова и часть туловища чудовища. Оно было смертельно ранено и билось в агонии. Эйвен прекратил мучения неизвестного животного ещё одним выстрелом, и оно грузно опустилось на дно воронки. Эйвен подошёл к краю и заглянул вниз. Зрелище было не из приятных, но всё же он внимательно и с интересом рассмотрел хищника. Это был крупный экземпляр, более трёх метров в длину. Членистое тело достигало в диаметре около полутора метров. Короткие, но очень мощные лапы предназначались не столько для перемещения по поверхности, сколько для рытья песка и мягкой почвы. Скорее всего, этот охотник вёл преимущественно осёдлый образ жизни, используя воронку в качестве ловушки. Беспечная жертва, попав в неё, вряд ли уже могла выбраться из неё и становилась обедом для монстра. Эйвен покопался в своей памяти, пытаясь найти этому существу аналог в древнейшей фауне. Наконец, он вспомнил и воскликнул:

–– Ну конечно же, "муравьиный лев"! Что же заставило его так вырасти за это время? Его закуска, вероятно, тоже сильно увеличилась в размерах. Я уже сталкивался и с плюющимся ядом жучарой, и со скорпионом–огнемётчиком… Значит, здесь все насекомые просто гиганты. Но почему? Что за прихоть эволюции?